География Тринидада и Тобаго

Тринидад и Тобаго располагается на небольшом архипелаге в южной части Карибского региона, состоящем из 23 островов. Эти острова находятся на юго-западе региона, между Карибским морем и Атлантическим океаном недалеко от материковой части Южной Америки.

Общая площадь государства — 5 128 км². Крупнейшие острова — собственно Тринидад и Тобаго, размеры остальных незначительны.

Общая информация

Остров Тринидад располагается в 10,6 километрах (7 милях) к северу от Венесуэлы и в 130 километрах южнее Гренады. Его площадь — 4 768 км², что составляет 93 % от площади всего государства. Длина острова — 80 км, ширина — 59 км. Имеет континентальное происхождение, в отличие от большинства островов, причисляемых к Антильским. Отделён от материка проливом Бокас-дель-Драгон, заливом Пария и проливом Бока-де-ла-Сьерпе. Берега расчленены слабо, на севере обрамлены коралловыми рифами, на юге — манграми. На Тринидаде преобладает низменная равнина, на востоке заболоченная. В центре острова и на юге его — два параллельных хребта, сложенных осадочными породами, высотой не более 325 м, протянувшихся с запада на восток. На севере находится горный хребет высотой до 940 м — продолжение Береговой Кордильеры Венесуэлы. В него входят, в частности горы Арипо (940 метров — самая высокая точка государства) и Эль-Тукуче (936 м). Между Северным и Центральным хребтами лежит равнина Корони. Вдоль южного побережья — грязевые вулканы. Крупнейшие реки — Ортойре (50 км длиной, впадает в Атлантический океан), Гуаракара и Карони (впадают в залив Пария).

Остров Тобаго значительно меньших размеров. Через осевую часть острова с юго-запада на северо-восток проходит горный хребет, высот которого доходит до 640 метров. Остров вулканического происхождения, однако действующих вулканов на нём нет. Береговая линия изрезанная.

Климат

Климат субэкваториальный, жаркий и влажный. Формируется северо-восточными пассатами. Среднегодовая температура на Тринидаде — 26 °C, максимальная средняя — 34 °C. Относительная влажность воздуха в сезон дождей (с июня по декабрь) достигает в среднем 85 — 87 %, выпадает более 200 сантиметров осадков в год (в среднем — 211 см, в районе Северного хребта — до 381 см); в сезон дождей характерны кратковременные сильные ливни. Климат Тобаго немного прохладнее, но в целом совпадает с тринидадским. Среднегодовой уровень осадков здесь — около 250 см.

Год делится на два сезона — сезон дождей продолжается с июня по декабрь, сухой сезон — с января по май. Острова лежат к югу от зоны тропических циклонов, тем не менее, ураганы регулярно обрушиваются на страну. В 1963 году Тобаго пострадал от урагана «Флора», а в 1974 тропический шторм «Альма» затронул Тринидад.

Полезные ископаемые

На Тринидаде находятся месторождения природного асфальта (озеро Пич-Лейк — крупнейший естественный резервуар асфальта в мире), нефти (на шельфе на юго-западе и юго-востоке) и природного газа. В районе города Сангре-Гранде расположены месторождения бурого угля и лигнита. На севере острова также имеются месторождения железной руды, гипса и известняка. На Тринидаде разведаны месторождения серы и диорита.

Флора и фауна

Флора и фауна Тринидада и Тобаго по сравнению с соседними островами весьма разнообразна, что объясняется его континентальным происхождением. Преобладают вечнозелёные леса, в центре острова Тринидад и на подветренных северо-западных склонах — вторичная саванна и редколесья. Растения представлены как южноамериканскими видами, так и специфическими для Антильских островов. В лесах произрастает более 50 видов ценных древесных пород, в том числе цедрела, бальса (заячье дерево), сандаловое дерево, кипарис, ваниль помпона (V. pompona Schiede). Большие территории (особенно на равнинах и предгорьях центральных и западных районах Тринидада) занимают плантации какао и других культурных растений.

Тобаго входит в ареал Melocactus broadwayi, другие виды мелокактусов также распространены на островах. Также на Тринидаде произрастает редкая орхидея-бабочка (Oncidium papilio Ldl.), численность которой сокращается из-за коммерческого сбора.

Фауна имеет сходство с животным миром Южной Америки. На Тринидаде и Тобаго можно встретить алого ибиса (Eudocimus ruber), который является национальной птицей республики; кайманов, оцелотов (Leopardus pardalis), агути, игуан, опоссумов, капуцинов, а также более 40 видов колибри (колибри изображены и на гербе Тринидада и Тобаго). На Тобаго гнездятся многие виды птиц, например, карибская ласточка и белохвостый козодой. Большое разнообразие летучих мышей, встречаются представители семейств Furipteridae (дымчатые летучие мыши), Natalidae (Воронкоухие), Phyllostomidae (листоносы), Mormoopidae (подбородколистные). Эндемиком Тринидада является ящерица Proctoporus shrevei, единственный представитель рептилий, обладающий свойством биолюминисценции. Северный горный массив острова Тринидад — единственное место в мире, где встречается этот вид.

В республике охране дикой природы уделяется немалое внимание. Функционирует 17 резерватов и более 40 лесных заказников общей площадью 153 тысячи га. Рядом с юго-западной оконечностью Тобаго создан морской заповедник «Buccoo Reef».

См. также

• Острова Тринидада и Тобаго

Ссылки

• [www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/td.html Тринидад и Тобаго] (англ.) в справочнике ЦРУ
• [www.krugosvet.ru/articles/90/1009068/1009068a1.htm Тринидад и Тобаго] // Энциклопедия «Кругосвет».

Отрывок, характеризующий География Тринидада и Тобаго

Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.