Гербель, Карл Густавович

Карл Густавович Гербель
Дата рождения	3 июля 1788(1788-07-03)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	9 июля 1852(1852-07-09) (64 года)
Место смерти	Петергоф
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	артиллерия
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Гвардейская конная артиллерия, 1-я драгунская дивизия
Сражения/войны	Война третьей коалиции, Война четвёртой коалиции, Отечественная война 1812 года, Русско-турецкая война 1828—1829, Польская кампания 1831 г., Венгерская кампания 1849 г.
Награды и премии	Орден Святой Анны 4-й ст. (1812), Орден Святой Анны 2-й ст. (1813), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1813), «Пур ле мерит» (1813), Орден Святой Анны 1-й ст. (1829), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1831), Золотое оружие «За храбрость» (1831), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1834), Орден Белого Орла (1837), Орден Святого Александра Невского (1849).

Карл Густавович (Евстафьевич) Гербель (1788—1852) — русский генерал, кавалер ордена св. Георгия 3-й степени.

Биография

Карл Гербель родился 3 июля 1788 года в городе Санкт-Петербурге; происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии швейцарского происхождения, младший сын генерал-лейтенанта Густава Родионовича Гербеля, внук генерал-поручика Родиона Николаевича.

В 1804 году был выпущен из Артиллерийского кадетского корпуса подпоручиком.

В 1805 году, во время первой войны с Наполеоном, находился в десантном корпусе в Померании, а в 1806—1807 гг., во время второй войны, был ранен при Прейсиш-Эйлау и награждён золотым крестом.

В Отечественную войну 1812 г. участвовал в противодействии корпусу Макдональда в Прибалтике и награждён орденом св. Анны 4-й степени. В Заграничной кампании 1813 г. сражался при Тильзите, Розенберге, Данциге, Бауцене, Торгау, Кульме, Лейпциге и в блокаде Гамбурга, после сдачи которого возвратился в Россию. Наградой за эту войну были чины штабс-капитана и капитана и ордена св. Анны 2-й степени, св. Владимира 4-й степени с бантом и прусский «Пур ле мерит».

В 1817 г. произведён в подполковники, в 1820 г. — в полковники с переводом в гвардейскую конную артиллерию. В 1823 г. назначен начальником этой артиллерии. 14 декабря 1825 г., во время восстания декабристов, находился в составе правительственных войск и за отличие пожалован 15 января 1826 г. во флигель-адъютанты.

В 1828 г. принял участие в турецкой войне и был в делах во время осады Варны, при преследовании турок за реку Камчик и других. За отличие при Варне награждён 29 сентября 1828 г. чином генерал-майора.

По окончании войны назначен начальником резервной артиллерии действующей армии, состоявшей при гвардейском корпусе, и за устройство её награждён орденом св. Анны 1-й степени.

В 1831 г., во время войны с польскими мятежниками, участвовал в сражении при Старом Якаце (командовал здесь артиллерией авангарда гвардейского корпуса), Рудках, Тыкочине, Жолтках (командовал артиллерией авангарда и награждён золотой саблей с алмазами), Пясках. При Остроленке он командовал всей артиллерией, находившейся с правой стороны города, близ левого берега Нарева, огнём её наносил сильный урон неприятелю и тем способствовал переправе наших войск через Нарев, удержанию этой переправы и отбитию трех орудий. 22 августа награждён орденом св. Георгия 3-й степени (№ 434)

В воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражении против польских мятежников, где, находясь впереди и презирая опасность, поражал неприятеля метким огнём, в особенности же при овладении Остроленкою.

По присоединении гвардейского корпуса к главной армии, участвовал во всех делах от движения к Плоцку до штурма Варшавы и в преследовании армии мятежников до прусской границы. В том же году ему была пожалованы императорская корона к ордену Святой Анны 1-й степени и золотая сабля с надписью «За храбрость».

В 1834 году назначен начальником 1-й драгунской дивизии и награждён орденом св. Владимира 2-й степени, в 1837 г. — чином генерал-лейтенанта и орденом Белого Орла. 30 августа 1839 г. пожалован в генерал-адъютанты. В 1842 г. уволен по болезни от командования дивизией.

В 1849 году, с открытием Венгерской кампании, вернулся на службу и командуя авангардом 3-го пехотного корпуса, участвовал в сражениях при с. Дуко и Вайцене, в преследовании Гёргея к Ретшагу и в делах при этом местечке, при Тисса-Фюред и Дебречине и при сдаче Гёргея; за отличие награждён орденами св. Александра Невского и австрийским Леопольда большого креста.

Карл Густавович Гербель скончался 9 июля 1852 года в родном городе и был погребён на Свято-Троицком кладбище в Старом Петергофе.

Один из сыновей его, Даниил Карлович (1819—1873) был генерал-лейтенантом, а другой, Сергей Карлович (родился в 1821 г.), числясь ротмистром лейб-гвардии Уланского полка, участвовал в Крымской войне и был ранен при обороне Севастополя 25 октября 1854 г., умер от ран 12 ноября того же года, третий сын — Михаил (1835—1861); также у него была дочь Александра Карловна (?—1853), которая была замужем за генерал-майором Э. Ф. Зенгером.

Источники

• Гербель, Карл Густавович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Гербель, Карл Густавович

– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.