Голодед, Николай Матвеевич

Николай Матвеевич Голодед<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
2-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии
1925 — 1927
Председатель СНК БССР
1927 — 1937
Награды:

Голоде́д Никола́й Матве́евич (9 (21) мая 1894 — 21 июня 1937) — белорусский советский государственный и партийный деятель, председатель Совета народных комиссаров БССР (1927—1937). Член ВКП(б) с 1918 года.

Биография

Родился в селе Старый Кривец Черниговской губернии (ныне Брянская область) в семье белорусского крестьянина-печника. Окончил рабфак Горецкого сельскохозяйственного института. В 1917 году вёл революционную работу в солдатских комитетах Юго-Западного фронта. В 1918—21 годах на советской работе в Новозыбковском уезде. В 1921—1924 годах был председателем исполкома Совета г. Горки (в то время Гомельской губернии), председателем тройки по борьбе с бандитизмом. С 1924 года — член Белорусского бюро ЦК РКП(б). В 1925—27 годах 2-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии.

В 1927—1937 годах председатель СНК БССР.

Делегат 14—17-го съездов ВКП(б), на 16-м и 17-м съездах избирался кандидатом в члены ЦК партии. Награждён орденом Ленина.

Был арестован в Москве 14 июня 1937 года и направлен в Минск, где во время допроса в здании НКВД БССР выбросился из окна 5-го этажа.

Память

В честь Николая Голодеда названа улица в Минске, в микрорайоне Чижовка.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/GGG/02087.asp Н. М. Голодед — Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
• [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/61082 Шифротелеграмма В. Ф. Шаранговича И. В. Сталину о Н. М. Голодеде и А. Г. Червякове]

Отрывок, характеризующий Голодед, Николай Матвеевич

Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.