Пономаренко, Пантелеймон Кондратьевич

Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко Панцеляймон Кандратавіч Панамарэнка<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь ЦК КП Казахстана
6 февраля 1954 — 7 мая 1955
Предшественник:	Жумабай Шаяхметович Шаяхметов
Преемник:	Леонид Ильич Брежнев
Министр культуры СССР
15 марта 1953 — 9 марта 1954
Глава правительства:	Георгий Максимилианович Маленков
Предшественник:	Николай Николаевич Беспалов как председатель Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР
Преемник:	Георгий Фёдорович Александров
Председатель Совета Министров БССР
7 февраля 1944 — 17 марта 1948
Предшественник:	Иван Семёнович Былинский
Преемник:	Алексей Ефимович Клещёв
Первый секретарь ЦК КП Белоруссии
18 июня 1938 — 7 марта 1947
Предшественник:	Алексей Алексеевич Волков
Преемник:	Николай Иванович Гусаров
Рождение:	27 июля (9 августа) 1902(1902-08-09) хутор Шелковский, Белореченская волость, Майкопский отдел, Кубанская область, Российская империя
Смерть:	18 января 1984(1984-01-18) (81 год) Москва, СССР
Место погребения:	Новодевичье кладбище
Партия:	КПСС (с 1925 года)
Образование:	1) Краснодарский рабочий факультет 2). Московский институт инженеров транспорта
Военная служба
Годы службы:	1939—1944
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	Партизанское движение
Звание:
Командовал:	ЦШПД
Сражения:	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды:

Пантелеймон Кондра́тьевич Пономаре́нко (9 августа 1902 года, хутор Шелковский Белореченского района Краснодарского края, — 18 января 1984 года, г. Москва) — видный советский партийный и государственный деятель, генерал-лейтенант (1943).

Член ВКП(б) с 1925 года. Член ЦК КПСС (1939—1961), член Президиума ЦК КПСС (1952—1953), кандидат в члены Президиума (1953—1956). Депутат Верховного Совета СССР (1940—1958), член Президиума Верховного Совета СССР (1941—1951, 1954—1958).

Биография

Родился в семье крестьянина на хуторе Шелковском Белореченской волости Майкопского отдела Кубанской области (ныне Белореченский район Краснодарского края). Украинец.

В 1918 году был призван в Красную Армию. Участник Гражданской войны. С 1919 года работал на нефтепромыслах, затем на железнодорожном транспорте. С 1922 года на комсомольской работе.

В 1927 окончил Краснодарский рабфак, в 1932 — Московский институт инженеров транспорта и до 1936 года служил в РККА. С 1936 года инженер Всесоюзного электротехнического института. С 1938 года в аппарате ЦК ВКП(б).

В 1938—1947 годах — Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии.

С сентября 1939 года также член Военного совета Белорусского военного округа, принимал участие в руководстве войсками, вошедшими на территорию Западной Белоруссии.

В годы Великой Отечественной войны был членом военных советов фронтов и армий, руководил партизанским движением.

С 27 июня 1941 года — член Военного Совета Западного фронта. 24 июля — 25 августа 1941 года — член Военного Совета Центрального фронта. 4 октября — 29 октября 1941 года — член Военного Совета Брянского фронта. С декабря 1941 года — член Военного Совета 3-й ударной армии Калининского фронта. С 30 мая 1942 года по март 1943 года — начальник Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. В марте — апреле 1943 года — член Военного Совета Центрального фронта. С мая 1943 года по 13 января 1944 года — начальник Центрального Штаба партизанского движения.

С 1944 года — Председатель Совета Народных Комиссаров (с 1946 года Совет Министров) Белорусской ССР.

Сталин, в частности, ориентировался [как на своего преемника] на П. К. Пономаренко… Это был особый человек: он пришёл на партработу с преподавательской. Блестяще освоил дело, отличался изумительной честностью и ответственностью, глубокий аналитик.

— генерал-лейтенант И. П. Потапов [old.redstar.ru/2006/02/11_02/6_01.html]

С 1 июля 1948 года — Секретарь ЦК ВКП(б). Одновременно с октября 1950 года по декабрь 1952 года — Министр заготовок СССР. С 16 октября 1952 года до 5 марта 1953 года — член Президиума ЦК КПСС.

С 12 декабря 1952 года по 15 марта 1953 года заместитель Председателя Совета Министров СССР. Существует неподтверждённая документально версия о том, что Сталин перед своей смертью проводил назначение Пономаренко на должность Председателя Совета Министров СССР.

В 1954—1955 годах — первый секретарь ЦК КП Казахстана. В 1954 г. после освобождения историка Е. Бекмаханова выступил с резким осуждением его ареста.

8 мая 1955 года — 3 октября 1957 года — Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Польской Народной Республике. 26 октября 1957 года — 22 апреля 1959 года — Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Индии. 26 октября 1957 года — 27 июня 1959 года — Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Королевстве Непал — по совместительству.

30 июня 1959 года — 21 июня 1962 года — Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Королевстве Нидерланды. Правительство Нидерландов объявило его «персоной нон грата», и в октябре 1961 года Пономаренко был отозван в связи со следующим инцидентом. Ученый Алексей Голуб и его жена работали в Институте химии АН СССР в Свердловске (ныне это Институт химии твердого тела Уральского отделения РАН) и занимался вопросами влияния радиоактивности на человеческий организм. Во время посещения Голландии они решили попросить убежище. Когда его жену привели в отделение полиции в Амстердамском аэропорту чтобы спросить, желает ли она тоже остаться в Нидерландах, то в отделение полиции вторглись 10 сотрудников советского посольства во главе с Пономаренко. Они силой вывели жену Голуба в офис "Аэрофлота". В процессе посол получил удар в нос от голландского полицейского. В конце концов жена Голуба заявила, что хочет уехать обратно в СССР, а через полгода вернулся и сам Алексей Голуб.

С 1961 года по 1962 год — представитель СССР в МАГАТЭ.

С 1962 года на преподавательской работе в Институте общественных наук при ЦК КПСС.

С 1978 года персональный пенсионер союзного значения.

Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Супруга: Вера Георгиевна Пономаренко.

Награды

• 4 ордена Ленина (1942, 1952 и др),
• Орден Октябрьской Революции,
• Орден Суворова I степени,
• Орден Отечественной войны I степени,
• Орден «Знак Почёта»,
• польский орден Грюнвальдский крест.

Воинское звание и дипломатический ранг

• Генерал-лейтенант (25 марта 1943 года)
• Чрезвычайный и Полномочный Посол (1955)

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/ponomaren.html Биографии]
• Владимир Фомин. [www.nomad.su/?a=15-200208300003 Штрихи к трём портретам]
• [www.peoples.ru/state/party/panteleymon_ponomarenko/ Биография на сайте peoples.ru]
• [www.knowbysight.info/PPP/05280.asp Биография в Справочнике по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
• [www.regnum.ru/news/1039414.html В Белоруссии увидели свет личные дневники П. К. Пономаренко]

Отрывок, характеризующий Пономаренко, Пантелеймон Кондратьевич

– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.