Адамович, Иосиф Александрович

Иосиф Александрович Адамович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Совета Народных Комиссаров Белорусской ССР
17 марта 1924 года — 7 мая 1927 года
Предшественник:	Червяков, Александр Григорьевич
Преемник:	Голодед, Николай Матвеевич
Рождение:	26 декабря 1896(1896-12-26) Борисов, Минская губерния, Российская империя
Смерть:	22 апреля 1937(1937-04-22) (40 лет)
Партия:	РСДРП

Ио́сиф Алекса́ндрович Адамо́вич (26 декабря 1896 года, Борисов — 22 апреля 1937 года) — советский государственный и партийный деятель. Один из руководителей борьбы за советскую власть в Белоруссии, член ВЦИК СССР. В 1924—1927 годах председатель СНК БССР.

Биография

Иосиф Александрович Адамович родился 26 декабря 1896 года в Борисове в семье рабочих.

С 10 лет работал на фабрике, но всё же окончил двухклассную школу.

В начале Первой мировой войны Иосиф Адамович был мобилизован и был отправлен на передовую. Воевал на Юго-Западном и Румынском фронтах. Старший унтер-офицер, награждён 3 Георгиевскими крестами.

В 1916 году вступает в РСДРП интернационалистов. В конце того же года был ранен и отправлен на лечение в Харьков.

Во время Февральской революции вёл активную революционно-пропагандистскую деятельность среди солдат и был избран в полковой комитет и Харьковский городской совет. Вскоре после выздоровления был послан на Румынский фронт как «неблагонадёжный», где также выбирался в солдатский комитет и другие солдатские организации.

Затем Иосиф Адамович вернулся в Борисов и поступил в 121-й пехотный полк, где познакомился и сблизился с Александром Мясниковым и другими революционерами. Осенью 1917 года демобилизовался, работал секретарем Борисовского уездного Совета. В январе 1918 года вступил в партию большевиков.

С наступлением немцев с небольшой группой вооруженных рабочих Адамович покидает Борисов и спустя некоторое время оказывается в Смоленске, где принимает активное участие в штабе войск Красной гвардии и организует разные отряды. Летом 1918 года занимал должность начальника гарнизона и коменданта Смоленска, после — начальника гарнизона и губернского военного комиссара.

С сентября 1918 - военный комиссар Могилевского и Лепельского военных Советов, затем военный комиссар Минской губернии.Принимал участие в подавлении контрреволюционных восстаний: крестьянского (кулацкого) восстания Жигалова, восстания в Демидовском уезде, брянского восстания конца 1919 года, восстания Стрекопытова в Гомельской губернии и многих других.

Входил в состав «тройки» (Кнорин, Адамович, Червяков) по организации советской власти после занятия Красной армией Минска 11 июля 1920 года.

После поражения Красной армии на Висле Иосиф Адамович был назначен на должность командующего участком Минского района. В сентябре 1929 года, когда был подписан прелиминарный Рижский договор — был назначен на должность наркома военных дел БССР, одновременно с 1921 - на должность наркома внутренних дел БССР и заместителя председателя ЦИК и СНК БССР. Занимался активной борьбой с бандитизмом и повстанческими отрядами, в том числе с вооруженными группами Савинкова и Булак-Балаховича.

В 1920 году Адамович был выбран членом ЦК КП(б)Б, а с 3 декабря 1924 до 21 ноября 1925 года был членом РВС.

Принимал участие в подготовке к образованию СССР. Активно занимался вопросом возвращения белорусских земель в состав БССР. И.Адамович был уполномоченным СНК БССР по вопросу присоединения Витебской губернии. С 17 марта 1924 года по 7 мая 1927 года работал на должности председателя Совета народных комиссаров БССР.

По свидетельству И. Пущи, у Адамовича находили поддержку национально ориентированные литераторы. В связи с конфликтом с первым секретарем ЦК КПБ(б) А. Криницким был переведен на работу в Москву. В мае 1927 года назначен членом президиума ВСНХ СССР и председателем Сахаротреста СССР. Член ЦИК СССР с 1924 года, а с 1932 года работал начальником Акционерного Камчатского общества (АКО), руководителем сахарных и рыбопромышленных предприятий.

22 апреля 1937 года Иосиф Александрович Адамович застрелился.

Жена — Шамардина Софья Сергеевна (1894—1980).

Его именем названа улица в г. Борисове.

Литература

• Адамович И. А. Речь на VII съезде Советов БССР. - Минск, 1925
• Адамович И. А. Статьи и речи. - Минск, 1925

Ссылки

• Угаров Н. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/1013/%D0%90%D0%B4%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Адамович, Иосиф Александрович] // Большая биографическая энциклопедия.
• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=1012 И. А. Адамович]

Отрывок, характеризующий Адамович, Иосиф Александрович

Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.