Бриенн (графство)
Поделись знанием:
К:Появились в 968 годуК:Исчезли в 1794 году
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
(перенаправлено с «Граф де Бриенн»)
| графство де Бриенн | |||||||
| фр. Comté de Brienne | |||||||
| графство | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
| Столица | Бриенн-ле-Шато | ||||||
| Династия | Дом Бриенн Дом д'Энгиен Дом Люксембург-Линьи Дом де Беон Дом де Ломени | ||||||
Графство Бриенн (фр. Comté de Brienne) — французское графство в исторической провинции Шампань. Столицей графства был Бриенн-ле-Шато (фр. Brienne-le-Château) к северо-востоку от города Труа.
История
Согласно сообщению Флодоарда под 951 году 2 брата, Ангильберт и Готберт построили замок, откуда совершали набеги на окрестные владения. В итоге король Западно-Франкского королевства Людовик IV в 951 году смог захватить замок и разрушить его. Около 968 года Ангильберт I упоминается с графским титулом. Он стал родоначальником рода де Бриенн.
Графы де Бриенн были одними из крупнейших вассалов графов Шампани. Особенно они выдвинулись во время Крестовых походов, в которых приняли участие многие представители рода. Благодаря тому, что один из представителей рода, Иоанн де Бриенн (ок. 1148 — 1237), женился на Марии Монферратской, королеве Иерусалима, а позже стал императором Латинской империи, графы де Бриенн смогли приобрести владения в Иерусалимском королевстве. После смерти короля Кипра Гуго II в 1267 году граф Гуго де Бриенн претендовал на кипрскую корону (его мать была старшей дочерью короля Кипра Гуго I), однако Высший совет предпочёл ему Гуго Антиохийского, ставшего королём Кипра под именем Гуго III. Все попытки Гуго силой захватить Кипр успехами не увенчались, однако его потомки сохранили права на Кипрское и Иерусалимское королевство. Позже Гуго связал свою судьбу с королём Сицилии Карлом I Анжуйским, получив от него графство Лечче и сеньорию Конверсано в Южной Италии.
Сын Гуго, Готье V де Бриенн, в 1308 году унаследовал также герцогство Афинское, однако погиб в 1311 году, после чего герцогство было захвачено каталонскими наёмниками, известными в истории под названием Каталонская Компания. Вожди каталонцев признавали номинальными герцогами Афинскими членов сицилийской ветви Арагонского королевского дома. Все попытки сына Готье V, Готье VI де Бриенн вернуть себе герцогство, успехами не увенчались, после чего он перебрался во Францию, поступив на службу к королю Филиппу VI. Он был одним из военачальников королей Франции во время Столетней войны, получив в 1356 году должность коннетабля Франции, однако погиб в том же году во время битвы при Пуатье. Наследников мужского пола у него не было, поэтому графство Бриенн унаследовала его сестра Изабелла де Бриенн (ум. 1360), бывшей замужем за Готье III д'Энгиен.
После смерти Изабеллы графство унаследовал её сын Сойе II д'Энгиен. В 1380 году посредством брака графство Бриенн перешло к Жану де Люксембург-Линьи, сеньору де Бовуа, происходившего из французской ветви Люксембургского дома. Его потомок, Карл II де Люксембург-Линьи, граф де Бриенн и де Линьи, в 1587 году получил титул герцога-пэра, однако он умер в 1608 году, так и не получив в парламенте регистрации королевских грамот, которые возводили графство Бриенн в герцогство-пэрство.
Детей у Карла не было, так что Бриенн унаследовала его сестра Луиза (ум. 1647), передавшая графство Луизе де Беон (ум. 1665), своей дочери от брака с Бернаром III де Беон дю Массе (ум. 1608), маркизом де Бутвиль. Луиза вышла замуж за Генри Огюста де Ломени (1594—1666), государственного секретаря в правительстве кардинала Мазарини во время малолетства короля Людовика XIV. Их потомки были графами де Бриенн до 1794 года, когда Луи Мари Атанас де Ломени (1730—1794) был гильотинирован во время Французской революции вместе с четырьмя другими членами семьи.
Список графов де Бриенн
- после 951 — после 968: Ангильберт I (ум. после 968), граф де Бриенн в 968
- после 968 — после 980: Ангильберт II (ум. после 980), сын предыдущего
- после 980 — после 1008: Ангильберт III (ум. после 1008), граф де Бриенн в 1004—1008, сын предыдущего
- после 1008 — после 1035: Ангильберт IV (ум. после 1035), граф де Бриенн в 1027—1035, сын предыдущего
- после 1035 — ок. 1090: Готье (Гоше) I (ум. ок. 1090), граф де Бриенн, сын предыдущего
- ок. 1090 — ок. 1114/1125: Эрар I (ум. ок. 1114/1125), граф де Бриенн с ок. 1090, крестоносец, сын предыдущего
- ок. 1114/1125 — до 1161: Готье (Гоше) II (ум. до 1161), граф де Бриенн с ок. 1114/1125, сеньор де Рамерю, крестоносец, сын предыдущего
- до 1161—1190/1191: Эрар II (ум. 1190/1191), граф де Бриенн с до 1161, крестоносец, сын предыдущего
- 1190/1191 — 1205: Готье (Гоше) III (ум. 1205), граф де Бриенн с 1190/1191, князь Таренто, герцог Апулии и граф Лечче (Готье I) с 1200, титулярный король Сицилии с 1201, крестоносец, сын предыдущего
- 1205 — 1244/1247: Готье (Гоше) IV Великий (ум. 1244/1247), граф де Бриенн с 1205, граф Яффы и Аскалона (Готье I) с 1221, сын предыдущего
- 1244/1247 — 1260/1261: Жан (ум. 1260/1261), граф де Бриенн с 1244/1247, сын предыдущего
- 1260/1261 — 1296: Гуго (ок. 1240—1296), граф де Бриенн с 1260/1261, граф Лечче с 1268, сеньор Конверсано с 1266, брат предыдущего
- 1296—1311: Готье (Гоше) V (ок. 1278—1311), граф де Бриенн, ди Лечче (Готье II) и граф ди Конверсано (Готье I) с 1296, герцог Афинский (Готье I) с 1308, сын предыдущего
- 1311—1356: Готье (Гоше) VI (1302—1356), граф де Бриенн, ди Лечче (Готье III), граф ди Конверсано (Готье II) и титулярный герцог Афинский (Готье II) с 1311, коннетабль Франции с 1356, сын предыдущего
- 1356—1360: Изабелла (ум. 1360), графиня де Бриенн с 1356, дама де Рамерю, титулярная графиня ди Конверсано и титулярная герцогиня Афинская с 1356, сестра предыдущего
- муж: Готье III (5 июня 1302—1345), сеньор д’Энгиен
- 1360—1364: Сойе (ум. 1364), сеньор д’Энгиен (Сойе II) с 1345, граф де Бриенн с 1360, титулярный граф ди Конверсано и титулярный герцог Афинский с 1360, сын предыдущего
- 1364—1381: Готье (Гоше) VII (ум. 1381), сеньор д’Энгиен (Готье IV), граф де Бриенн, титулярный граф ди Конверсано и титулярный герцог Афинский с 1364, сын предыдущего
- 1381—1394: Людовик I (ум. 1394), сеньор д’Энгиен, граф де Бриенн, титулярный граф ди Конверсано и титулярный герцог Афинский с 1381, брат Сойе
- 1394—1397: Маргарита (ум. после 1397), дама д’Энгиен, графиня де Бриенн, титулярная графиня ди Конверсано и титулярная герцогиня Афинская с 1397, дочь предыдущего
- 3-й муж: Жан де Люксембург-Линьи (1370—1397), сеньор де Бовуа и де Ришбур
- 1397—1433: Пьер I де Люксембург-Сен-Поль (1390—1433), граф де Бриенн и ди Конверсано с 1397, граф де Сен-Поль с 1430, сын предыдущего
- 1433—1475: Людовик II (1418—1475), граф де Бриенн и ди Конверсано и де Сен-Поль (Людовик II) с 1433, коннетабль Франции с 1465, сын предыдущего
- 1475—1482: Пьер II (ок. 1440—1482), граф де Бриенн и ди Конверсано и де Сен-Поль с 1475, граф де Марль и де Суассон с 1476, сын предыдущего
- 1482—1519: Антуан I (ум. 1519), граф де Бриенн и де Русси с 1482, граф де Линьи с 1495, брат предыдущего
- 1519—1530: Карл I (ум. 1530), граф де Бриенн и де Русси и де Линьи с 1519, сын предыдущего
- 1530—1557: Антуан II (ум. 1557), граф де Бриенн и де Русси и де Линьи с 1530, сын предыдущего
- 1557—1576: Жан (ум. 1576), граф де Бриенн и де Русси и де Линьи (Жан IV) с 1557, сын предыдущего
- 1576—1608: Карл II (ум. 1608), граф де Бриенн и де Русси и де Линьи с 1576, сын предыдущего
- 1608—1647: Луиза I (ум. 1647), графиня де Бриенн и де Русси и де Линьи с 1608, сестра предыдущего
- 2-й муж: Бернар III де Беон дю Массе (ум. 1608), маркиз де Бутвиль, губернатор Сентонжа, Ангумуа и Лимузена
- 1647—1665: Луиза II (ум. 1665), графиня де Бриенн с 1647, дочь предыдущего
- муж: Анри-Огюст де Ломени (1594—1666), министр иностранных дел Франции 1643—1663, граф де Бриенн с 1647
- 1666—1698: Луи Анри де Ломени (1636—1698), граф де Бриенн с 1666, сын предыдущего
- 1698—1743: Андре Луи Анри (1656—1743), граф де Бриенн с 1698, сын предыдущего
- 1743—1758: Николас Луи (1689—1758), граф де Бриенн с 1743, сын предыдущего
- 1758—1794: Луи Мари Атанас (1730—1794), граф де Бриенн с 1758, сын предыдущего
Напишите отзыв о статье "Бриенн (графство)"
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/CHAMPAGNE%20NOBILITY.htm#_Toc240600843 COMTES de BRIENNE] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 21 ноября 2009. [www.webcitation.org/65eKGG8kh Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
Отрывок, характеризующий Бриенн (графство)
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
