Гуфье
| Гуфье | |
 d'or à 3 jumelles de sable posées en fasce | |
| Период |
XIV-XVIII вв. |
|---|---|
| Девиз(ы): |
лат. «Hic terminus haeret» (Здесь конец всего) |
| Титул: |
герцоги, маркизы |
| Ветви рода: |
Гуфье-Роаннэ; Гуфье-Бонниве; Шуазёль-Гуфье |
| Родина | |
| Подданство | |
| Дворцы | |
Гуфье или Гуффье (Gouffier) — род французских придворных, с XIV века владевший усадьбой Бонниве в Пуату. Их золотой век пришёлся на правление Франциска I, который особенно благоволил к своему воспитателю, Артю Гуффье, возведя его в сан герцога Роаннэ. Вместе с Франциском I тот воспитывал своих младших братьев, чем обеспечил их дружбу с монархом и блистательную карьеру. В их числе был и двоюродный брат Анн де Монморанси, будущий коннетабль Франции. В годы Французской революции потомки Гуфье из рода Шуазёлей покинули Францию и влились в ряды российского дворянства.
Содержание
Гуфье-Роаннэ
Зачинателем семейного благополучия был Гийом Гуффье (ум. 1495) — камергер Карла VII, наместник Турени. Он прославился своим соперничеством с Жаком Кёром за милость короля, добился его осуждения и перевода на себя его собственности. Первым браком женат на сестре кардинала д’Амбуаза. Овдовев, вступил в брак с Филиппиной де Монморанси, родившей ему трёх сыновей (см. ниже).
Старший из них, Артю Гуффье (ум. 1519), заведовал воспитанием графа Ангулемского, который в 1515 г. взошёл на французский престол под именем Франциска I. Он был обласкан своим воспитанником, назначен главным распорядителем королевского двора и направлен на заключение мирного договора по итогам Войны Камбрейской лиги. Принадлежавшие ему Роанн и Буаси были преобразованы королём в герцогство Роаннэ. Титул этот, впрочем, был не вполне официальным, ибо документы не проходили регистрации в парламенте.
Сын его Клод Гуфье, герцог де Роанне, граф де Каравас, дослужился до сана великого конюшего (1546). За время Итальянских войн он дважды попадал в плен к имперцам, в первый раз при Павии (1525), второй — в бою с Ферранте Гонзага (1536), у которого был выкуплен через 2 года за астрономическую сумму в 6000 золотых. Франсуа Клуэ — один из художников, работавших на Гуфье. В пуатевинском имении Уарон сохранился собранный им кабинет художественных и естественно-научных диковинок. По мнению исследователей творчества Шарля Перро, Караваз — источник имени маркиза де Карабаса в сказке «Кот в сапогах».
Его сын Жильбер Гуфье, 2-й герцог де Роанне, граф де Молеврье, от брака с дочерью маршала де Бриссака имел сына Луи Гуфье, 3-го герцога де Роаннэ (1575—1642). С приходом к власти Бурбонов род Гуфье попал в опалу. Неприязненные отношения герцога де Роаннэ с кардиналом Ришелье (семейство которого было издавна притесняемо в Пуату герцогами Роаннэ как ближайшими соседями) завершились тем, что его имущество было в 1631 г. конфисковано, а сам он предан символической казни. Супруга его была из Гизов (дочь герцога д’Эльбёфа).
Внук его, Артю Гуффье, герцог де Роаннэ (1627-98) — губернатор Пуату при Мазарини, проводил свою жизнь вдали от столиц, в общении с Паскалем и адептами янсенизма. Он затеял перестройку фамильного замка Уарон, но в конце концов разочаровался в светской жизни и продал замок вместе с герцогским титулом шурину, Франсуа д’Обюссону, графу де Ла Фейаду, маршалу Франции. В этом браке родился Луи д’Обюссон де Ла Фейад, последний герцог де Роаннэ — маршал Войны за испанское наследство, зять военного министра Шамильяра.
Гуфье-Бонниве
Помимо первого герцога Роаннэ, у камергера Карла VII было ещё два сына. Адриен Гуффье, кардинал де Буаси (ум. 1525) — епископ Кутанса и Альби, великий милостераздаватель Франции. Гийом Гуффье-Бонниве (ум. 1525) — фаворит Луизы Савойской, адмирал Франции (1515), строитель порта в Гавре, непримиримый враг коннетабля Бурбона, инициатор его опалы. Погиб при Павии.
Сын предыдущего, Франсуа Гуффье-Бонниве (ум. 1594) — маршал Франции (1586), отличившийся во многих сражениях Итальянских и Религиозных войн. Генрих III одним из первых пожаловал его орденом Святого Духа, направив на усмирение Пикардии. Брат его, епископ Безье, был убит гугенотами. Кроме маркизов Бонниве, из рода Гуфье происходили также маркизы Кревекур, Карава и Туа.
Шуазёль-Гуфье
Последний из маркизов Гуфье выдал в 1771 г. свою дочь за юного дипломата, графа Мари-Габриэля де Шуазёля-Бопрё (1752—1817), который до революции служил французским посланником в Константинополе, собирая и описывая древнегреческие древности. В 1791 г. Шуазёль, сменивший фамилию на Шуазёль-Гуфье, выехал в Россию, где был назначен Павлом I президентом академии художеств. После прихода к власти Наполеона вернулся во Францию. Его супруга София, будучи в России фрейлиной, оставила интересные воспоминания о времени Александра I. Сыновья графа осели в Литве, один из них женился на княжне Голицыной, другой — на графине Потоцкой.
Источник
- Отец Ансельм. [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k76078s.image.f616.tableDesMatieres.langEN Материалы по истории и генеалогии дома Гуфье]
Напишите отзыв о статье "Гуфье"
Отрывок, характеризующий Гуфье
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
