Дайцы

Дайцы

Численность и ареал
Всего: 1020000 Китай, Мьянма, Таиланд
Язык	Дай (язык)
Религия	Язычники

Сюда перенаправляется запрос «Дай (язык)». На эту тему нужна отдельная статья.

Дайцы (дай, кит. упр. 傣族, пиньинь: Dǎi Zú) — группа тайских народов на юго-западе Китая (провинция Юньнань), северо-западе Мьянмы и севере Таиланда. Численность в Китае примерно — 1,02 млн человек (Страны и народы Востока. С.98).

Ареал

В провинций Юньнань: Сишуанбаньна-Дайский автономный округ, Дэхун-Дай-Качинский автономный округ.

Языки

Говорят на юго-западных тайских языках тай-кадайской языковой семьи, а также на китайском. Языки дайцев близко родственны между собой и образуют диалектный континуум с несколькими осями. На юго-западе Юньнани, в Дэхун-Дай-Качинском автономном округе дайцы говорят на языке тай-мао (дэхунском), в округе Линьцан распространён шанский язык (на котором говорят шаны Мьянмы), в округе Пуэр — язык тай-ныа. На крайнем юге Юньнани, в Сишуанбаньна-Дайском автономном округе и на юго-западе Пуэра народ лы говорит на языке лы (сишуанбаньнаском). Далее в округе Юйси и на севере и в центре Хунхэ-Хани-Ийского автономного округа распространён язык тай-понг, а к югу от него, вдоль вьетнамской границы (юг округов Хунхэ и Вэньшань) распространён магуаньско-люйчуньский язык. Хотя носители последнего близки белым тай Вьетнама, их языки довольно далеки друг от друга. Наконец на севере Юньнани (округа Лицзян, Чусюн и Куньмин) и сопредельных территориях Сычуани (Ляншань-Ийский автономный округ) распространён северно-юньнаньский язык (диалекты удинский, юнжэньский, хойли, дукоу).

В южных районах используется собственное слоговое письмо, известное в 4 вариантах:

• дайлэское (тай-лы, Сишуанбаньна) — известно в двух разновидностях: старой и новой
• дайнанское (тай-мао, Дэхун),
• дайбэнское (тай-понгское) и
• цзиньпинское (юг Хунхэ).

Все они восходят к монскому письму, которое в свою очередь происходит от одной из разновидностей индийского письма.

Письменность

Согласно легенде, дайцы имели свою письменность. Записи письменности были утеряны при переходе реки. Они отправились ее искать вдоль течения реки. В поисках они нашли следы водоплавающих птиц на песке, и следы напоминали им их утерянный язык, они его записали, и таким образом родилась дайская письменность.

Окружающая среда

Дайцы живут в субтропическом климатическом поясе. У них хорошо развито земледелие, они выращивают сахарный тростник, кофе, новозеландский лён, бананы, каучук и другие субтропические культуры. В лесах Сишуанбаньна встречается множество редчайших растений и животных (Сергеева М. Путешествие в Южный Китай С. 42-43.).

История

Дайцы издавна обитали на юго-западе Китая. Уже при династии Хань в I веке нашей эры в древних записях есть первые упоминания о Дай. Изначально они назывались «дяньюе», «шань», «ляо» или «цзюляо», позже при династиях Тан и Сун дайцы звучали как «цзиньчи», «хэйчи», «хуамань» или «байи», а при Юань и Мин — «байи» и «бои», в то время как сами дайцы называли себя «дайна», «дайя», «дайбэн». Уже после образования КНР по их желанию Дай стало официальным названием этой национальности.

В прошлом Дайская группа являлась господствующей группой в регионе. На данный момент она остается самой густонаселенной этнической группой в Сишуанбаньне, представляя приблизительно треть всего населения.

Религия

Дайцы исповедуют буддизм Тхеравады.

Культура

У национальности Дай очень древняя и богатая культура. Сохранилось большое количество рукописных памятников написанных на древнедайском языке, которые могут насчитывать более тысячи лет, а также древние буддистские сутры на пальмовых листьях. У дайцев также есть и своё летоисчисление, различные достаточно известные эпические поэмы. Они обладают поистине разнообразным народным творчеством у них есть множество танцев и музыки, которыми они сопровождают свои праздники. Так например у дайцев есть Праздник воды, отмечается он после дня поминовения успоших (Цинмин) по лунному календарю. Поскольку вода для дайцев символизирует счастье, благоденствие и богатство, в первый день они ходят с палочкой, которой обрызгивают друг друга, желая счастья, а уже во второй день ходят с тазами и вёдрами и полностью обливают друг друга. В эти дни дайцы устраивают гонки на драконовых лодках, исполняют танец павлина.

Среди мужчин и женщин существует ритуал ухаживания — с помощью традиционного народного искусства — песен и плясок. Все музыкальные инструменты, способы исполнения представлений и характерные предметы, используемые в дайских пьесах взяты из Юньнаньской оперы — главного музыкально-драматического произведения провинции.

Брачные отношения

В древние времена вожди могли взять себе несколько жён. А крестьяне жили семьями, где муж имел одну жену. До свадьбы молодые люди встречались и встречаются свободно. Есть обычай, по которому молодые после свадьбы живут у родителей жены, то есть матриолокальный тип брачного поселения. Система терминов родства — бифуркативно-коллатеральная.

Традиционная одежда

Мужчины национальности дай носят рубашки без воротника, с коротким рукавом и с застёжкой посередине, с длинными брюками. Для мужчин дайцев характерно повязывать голову белым или чёрным платком. У них так же очень популярны татуировки на теле. Традиционная одежда у женщин — куртка с узким и коротким рукавом и длинная юбка.

Ссылки

• Народность дай на [russian.china.org.cn/china/archive/minzu/txt/2002-06/03/content_2032449.htm Сhina.org] (рус.)
• Национальность «дай» [russian.cri.cn/1/2005/05/03/1@64233.htm China Radio International.] (рус.)
• [russian.cri.cn/239/2006/02/17/1@105963.htm Международное радио Китая] (рус.)
• [picasaweb.google.com/walter.stanish/DaiTheravada Photos related to Dai Theravada Buddhism] (англ.)
• [www.seasite.niu.edu/Tai/TaiDehong/ Site including information on some endangered Tai scripts] (англ.)
• [www.kepu.net.cn/english/banna/folk/fol107.html Xishuangbanna Tropical Botanical Garden] (англ.)

Литература

• Васильев В. Б. Дайцы. // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. — С. 90.
• Жоголев Д. А. Малые народности и великий Китай. — М., 1994. — С. 61—62.
• Иванова Е. В. Новые коллекции по народам материковой части Юго-Восточной Азии в МАЭ. — М.: Вост. лит. РАН, 1996. — С. 260—280.
• Итс Р. Ф. Этническая история Юга-Восточной Азии. — Л.: Наука, 1972. — С. 20.
• Народы Восточной Азии / Глав. ред. Н. Н. Чебоксаров — М.-Л.: Наука, 1965. — С. 40—42.
• Сергеева М. Путешествие в Южный Китай // Китай. — 2007. — № 5. — С. 40—44.
• Страны и народы Востока. Вып. 29: Борис Иванович Панкратов: Монголистика. Синология. Буддология: [Впервые публ. труды и ст. о нём] / Сост. и отв. ред. Ю. Л. Кроль. — СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1998. — С. 97—99.
• Borchert Th. «Worry for the Dai Nation: Sipsongpannā, Chinese Modernity, and the Problems of Buddhist Modernism» //The Journal of Asian Studies, Vol. 67, No. 1 (Feb., 2008), pp.107-142
• Daoyong L. The Kammu People in China and Their Social Customs//Asian Folklore Studies, Vol. 43, No. 1 (1984), p.15-28
• Mackerras C. Integration and the Dramas of China’s Minorities//Asian Theatre Journal, Vol.9, No.1 (Spring, 1992), pp. 1-37

Отрывок, характеризующий Дайцы

– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.