Джемилев, Мустафа Абдулджемиль

Мустафа Абдулджемиль Джемилев крымско-тат. Mustafa Abdülcemil Cemilev<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Уполномоченный Президента Украины по делам крымскотатарского народа
с 20 августа 2014 года
Народный депутат Украины III—VIII созывов
с 12 мая 1998 года
Председатель Меджлиса крымскотатарского народа
6 июля 1991 года — 27 октября 2013 года
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Рефат Чубаров
Вероисповедание:	Ислам суннитского толка
Рождение:	13 ноября 1943(1943-11-13) (80 лет) Ай-Серез, Крымская АССР, РСФСР, СССР
Партия:	беспартийный
Образование:	среднее
Профессия:	токарь, электрослесарь
Деятельность:	Диссидент, правозащитник
Награды:

Мустафа́ Абдулджеми́ль Джеми́лев (крымско-тат. Mustafa Abdülcemil Cemilev, укр. Мустафа Джемілєв, род. 13 ноября 1943, Бозкой, Крымская АССР, РСФСР, СССР) — советский правозащитник и диссидент, украинский политический деятель, один из лидеров крымскотатарского национального движения, председатель Меджлиса крымскотатарского народа в 1991—2013 годах.

За свои политические взгляды и антисоветскую деятельность Джемилев был исключён из вуза и семь раз представал перед судом. Всего он провёл в местах лишения свободы пятнадцать лет: был заключённым в 1966—1967, 1969—1972, 1974—1975, 1975—1976, 1983—1986 годах и отбывал ссылку в Якутии в 1979—1982 годах. Один из основателей и член Инициативной группы по защите прав человека в СССР. После провозглашения независимости Украины Джемилев включился в её политическую жизнь. С 1998 года — народный депутат Украины III, IV, V, VI, VII и VIII созывов, автор нескольких десятков законопроектов, член комитета Верховной рады Украины по вопросам прав человека, национальных меньшинств и межнациональных отношений (с 1998 года), председатель подкомитета по вопросам депортированных народов, национальных меньшинств и жертв политических репрессий (2003—2007), председатель подкомитета по вопросам этнополитики, прав коренных народов и национальных меньшинств Украины, жертв политических репрессий (с декабря 2012 года).

Во время Крымского кризиса Джемилев поддержал территориальную целостность Украины и не признал референдум о статусе Крыма. В конце 2015 года выступил одним из организаторов блокады полуострова.

Меджлис крымскотатарского народа дал Джемилёву фамилию «Кырымоглу» (крымско-тат. Qırımoğlu, «сын Крыма»).

Биография

Мустафа Джемилев родился 13 ноября 1943 во время немецко-фашистской оккупации Крыма в селе Бозкой, куда его родители были выселены из села Ай-Серез (ныне Междуречье) Судакского региона Крымской АССР.

18 мая 1944 года семья Джемилевых была вместе с другими крымскими татарами депортирована из Крыма в Узбекскую ССР.

По окончании школы в городе Гулистане в 1959 году работал токарем на авиационном заводе в Ташкенте, затем слесарем и электрослесарем.

В 1962 году Джемилев поступил в Ташкентский институт инженеров ирригации и мелиорации сельского хозяйства, откуда был исключён в 1965 году за «националистический» «Краткий исторический очерк тюркской культуры в Крыму в XIII—XVIII веках» и критику депортации крымских татар.

В мае 1966 года был призван в армию, но отказался служить и был приговорён за это к 1,5 годам лишения свободы, был освобождён в ноябре 1967 года.

Правозащитная деятельность

В 1969 году стал одним из учредителей «Инициативной группы по защите прав человека в СССР».

В сентябре 1969 года был арестован по обвинению в «составлении и распространении документов, порочащих советский государственный и общественный строй». 12 января 1970 года ташкентским судом был приговорён к лишению свободы на три года.

В 1972 году был освобождён, работал инженером в совхозе.

В июне 1974 года был арестован и был приговорён к одному году лишения свободы по обвинению в уклонении от военных сборов. В 1975 году за три дня до окончания срока заключения против него было возбуждено новое уголовное дело по обвинению в распространении среди заключённых измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй. В знак протеста объявил голодовку, которая при принудительном кормлении через зонд продолжалась десять месяцев. В апреле 1976 года Омский областной суд приговорил его к 2,5 годам лишения свободы. Этот судебный процесс описан в воспоминаниях А. Д. Сахарова

Был освобождён в декабре 1977 года, проживал в Ташкенте.

В феврале 1979 года был арестован по обвинению в злостном нарушении правил административного надзора. Был приговорён к четырём годам ссылки. Ссылку отбывал в Якутии.

В феврале 1983 года был освобождён из ссылки и переехал с женой и ребёнком в Крым, но через три дня был выдворен оттуда и жил в городе Янгиюле, работал слесарем, разнорабочим. Начал издавать нелегальный «Информационный бюллетень Инициативной группы крымских татар имени Мусы Мамута».

В ноябре 1983 года был арестован в пятый раз и обвинён в составлении и распространении документов, порочащих советский государственный строй, а также в организации массовых беспорядков при попытке похоронить умершего отца на территории Крыма. Ташкентским областным судом был приговорён к трём годам лишения свободы. В 1986 году против него было возбуждено новое уголовное дело по обвинению в злостном неподчинении законным требованиям администрации мест лишения свободы. В декабре 1986 года на процессе в посёлке Уптар Магаданской области был приговорён к трём годам лишения свободы условно и освобождён в зале суда.

В апреле 1987 года на Первом Всесоюзном совещании инициативных групп крымскотатарского национального движения, состоявшемся в Ташкенте, был избран в состав Центральной инициативной группы движения.

Общественная и политическая деятельность

В 1989 году Джемилев вместе с семьёй вернулся в Крым, в город Бахчисарай. Незадолго до этого он был заочно избран председателем Центрального совета Организации крымскотатарского национального движения (ОКНД). В июне 1991 года при поддержке местных властей был созван съезд крымских татар — Курултай крымскотатарского народа. Тогда же был избран и президиум (исполнительный орган) этой организации — Меджлис крымскотатарского народа, который до ноября 2013 года возглавлял Мустафа Джемилев. Как глава меджлиса он боролся с оппонентами из числа крымских татар, проживающих в Крыму, в частности, с Милли Фирка и активистами Национального движения крымских татар (НДКТ) — последователями Исмаила Гаспринского.

В середине 1990-х Джемилев сблизился с Народным рухом Украины (НРУ). На парламентских выборах 1998 года он был избран народным депутатом Верховной рады Украины по партийному списку НРУ. На выборах 2002 года Джемилев прошёл в парламент по избирательному списку блока «Наша Украина», в состав которого входил Народный рух. На парламентских выборах Украины 2006 года он опять стал депутатом Верховной рады Украины от «Нашей Украины». На выборах 2007 года Джемилев избирался в парламент по избирательному списку блока «Наша Украина — Народная самооборона». На выборах 2012 года попал в парламент по списку ВО «Батькивщина», где был указан как беспартийный. В Верховной раде Украины проявил себя как бескомпромиссный сторонник отрицания геноцида армян, в частности, выступив с резкой критикой попытки провести через Верховную раду закон о признании геноцида армян.

С середины 2000-х неоднократно высказывался в прессе о желании снять с себя должность главы Меджлиса, но на очередном Курултае 2007 года попытка сложить полномочия не удалась, так как он был единственным кандидатом, удовлетворявшим подавляющее большинство собравшихся. С ноября 2013 года председателем Меджлиса является Рефат Чубаров.

Деятельность в ходе Крымского кризиса

Внешние видеофайлы
	Заявление прокурора Республики Крым: [www.youtube.com/watch?v=oSY-NBOUI2M Предупреждение о «недопустимости экстремистской деятельности» и протестными акциями в поддержку Джемилева].

2014 год

В ходе крымского кризиса весной 2014 года Джемилев резко выступил против вхождения Крыма в состав России, однако от призывов к акциям протеста воздержался.

11 марта он заявил, что в случае «аннексии Крыма» Россия рискует получить повторение кровавых конфликтов, как в своё время в Чечне.

12 марта Джемилев встретился в Москве с бывшим президентом Татарстана Минтимером Шаймиевым. Здесь же по инициативе президента России В. Путина состоялся его продолжительный телефонный разговор с Джемилевым, после которого Джемилев рассказал СМИ, в частности, что Владимир Путин, по его словам, дал распоряжение избежать каких бы то ни было эксцессов с крымскими татарами.

14 марта Джемилев, встретившийся в штаб-квартире НАТО с представителями Европейской службы внешних действий и лидерами НАТО, призвал ввести миротворческие войска ООН в Крым и призвал европейских дипломатов и представителей НАТО не принимать во внимание результаты предстоявшего референдума. 17 марта Джемилев встретился в Измире с премьер-министром Турции Реджепом Эрдоганом.

После вхождения Республики Крым в состав России Джемилев заявил, что российские власти запретили ему въезд на территорию Крыма.

31 марта, выступая на неформальной встрече Совета безопасности ООН, созванной по инициативе Литвы и Украины, Джемилев заявил, что только коренное население имеет право решать вопрос самоопределения той или иной территории. Он утверждал, что располагает сведениями, согласно которым реальная явка на референдум в Крыму составила «не 82 %, как утверждалось оккупационными властями, а всего 32,4 %».

В начале апреля Джемилев обращался к правительству Турции с призывом закрыть Босфорский пролив для прохождения российских военных кораблей и направить турецкий флот к берегам полуострова, «чтобы агрессор не чувствовал себя так уверенно»; турецкая сторона, по его словам, ответила, что первый из этих шагов противоречит международным соглашениям по судоходству, а второй требует решения НАТО.

22 апреля Мустафе Джемилеву при выезде из Крыма был вручён «Акт уведомления о неразрешении въезда в Российскую Федерацию» на срок до 19 апреля 2019 года. 23 апреля заместитель руководителя временной группы Федеральной миграционной службы России (ФМС) с местом дислокации на территории Республики Крым, начальник управления ФМС по Новосибирской области Юрий Звягинцев на пресс-конференции, состоявшейся в Симферополе, заявил, что ФМС никакого отношения к этому инциденту не имеет.

Однако в первых числах мая Джемилев не смог попасть в Крым. Попытавшись добраться в Крым авиарейсом Москва — Симферополь, Джемилев прибыл в Москву из Киева, однако его не пропустили через пункт паспортного контроля, заявив, что ему въезд запрещён. Возвратившись на Украину, Джемилев попытался вернуться в Крым через контрольно-пропускной пункт в Армянске. Эта попытка также не удалась. Трасса Армянск — Херсон была блокирована бойцами ОМОН и других силовых спецподразделений, автомобилями «Урал», бронетехникой. Встречавшие Джемилева крымские татары прорвались сквозь цепь омоновцев, но провести в Крым Джемилева им не удалось.

Джемилев подтвердил, что ему неоднократно говорили о запрете въезда в Россию до 2019 года, но при этом он не получил ни одного официального документа по этому поводу.

1 сентября Рефат Чубаров сообщил, что в течение августа в книжных магазинах и у частных торговцев Крыма прошли рейды сотрудников ФСБ по изъятию ряда книг. Среди них оказалась вышедшая в 2014 году книга крымского историка Гульнары Бекировой «Мустафа Джемилев: На протяжении десятилетий голос крымских татар не был услышан».

20 августа президент Украины Пётр Порошенко назначил Джемилева уполномоченным по делам крымскотатарского народа. Предложил преобразовать ряд районов Херсонской области в Автономную республику Крым в составе Украины.

2015 год

26 февраля Джемилев призвал президента Украины Порошенко ввести полную блокаду Крыма, отрезав полуостров от снабжения энергоносителями и продуктами питания.

В сентябре Джемилев стал одним из инициаторов экономической блокады Крыма со стороны Украины.

2016 год

21 января Киевский районный суд Симферополя заочно арестовал Джемилева. В отношении Мустафы Джемилева, объявленного в федеральный розыск, было возбуждено уголовное дело по трём статьям УК России, связанных с терроризмом и подрывом основ государственной безопасности России.

Награды и звания

• Премия Нансена (1998).
• Лауреат Международной премии им. Филиппа Орлика «За демократизацию украинского общества» (апрель 2001).
• Орден князя Ярослава Мудрого V степени (август 2001), IV степени (ноябрь 2003).
• Почётная грамота Кабинета Министров Украины (декабрь 2003).
• Премия им. Виктора Голланца (2005).
• Премия «Свет справедливости» (2011).
• Орден Республики (Турция, 2014).
• Премия Солидарности (Польша, 2014).
• Рыцарский крест ордена «За заслуги перед Литвой» (2015).
• Почётная грамота Верховной Рады Украины.
• Парки, названные именем Джемилева открыты в турецких городах Конья и Бурса.
• Почётный доктор политических и социальных наук Сельджукского университета (1996)
• Почётный доктор в области организации и управления Технологического университета Гебзе (1998, Турция).
• Почётный доктор в области международных отношений Университета Чанаккале имени 18 марта (2014).
• Почётный доктор Университета Улудаг (2014).
• Почётный доктор Университета Миколаса Ромериса (2016, Литва).
• Почётный гражданин города Кастамону (Турция).
• Почётный гражданин города Кырыккале (Турция).

Источники

• Зайцев Ю. Д. [www.history.org.ua/?termin=Dzhemilev_M Джемілєв Мустафа] // Енциклопедія історії України: Т. 2: Г-Д / Редкол.: В. А. Смолій (голова) та ін. НАН України. Інститут історії України. — К.: В-во «Наукова думка», 2004. — 688 с.: іл.
• Басиров В. М. [esu.com.ua/search_articles.php?id=23964 Джемілєв Мустафа] // Енциклопедія сучасної України
• Червонная С. М. Мустафа — сын Крыма. — "Оджакъ", 2003. — 186 с. — ISBN 9668535030, ISBN 978-966-8535-03-1.
• Джемилев М. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=book&num=548 Письма. Обращения. Протоколы допросов. Показания на суде. Защитительная речь // Шестой процесс Мустафы Джемилева : Материалы следствия и запись судебного процесса 1983—1984 гг. (г. Ташкент)]. — Симферополь : Фонд «Крым», 2001. — 495 с.

Отрывок, характеризующий Джемилев, Мустафа Абдулджемиль

– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.