Империя страсти
| Империя страсти | |
| 愛の亡霊 | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Нагиса Осима |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Argos Films |
| Длительность |
110 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Империя страсти» (яп. 愛の亡霊 Ай но бо:рэй) — фильм режиссёра Нагисы Осимы по рассказу Итоко Накамуры «Дело об убийстве Гисабуро».
Содержание
Сюжет
В одном японском селении молодой мужчина по имени Тоёдзи закрутил роман с женщиной Сэки, которая намного старше его. Из ревности к мужу, рикше Гисабуро, он подговаривает её на убийство. Той же ночью, после того, как муж, выпив много спиртного, засыпает, заговорщики душат его и выбрасывают тело в колодец. Чтобы избежать каких-либо подозрений, Сэки рассказывает всем, что Гисабуро уехал на работу в Токио. Три года влюблённые тайно встречаются, однако в селении начинают ходить слухи об исчезновении её мужа. Однажды к ней является призрак погибшего. Власти начинают расследование.
В ролях
- Тацуя Фудзи — Тоёдзи
- Кадзуко Ёсиюки — Сэки
- Такахиро Тамура — Гисабуро
- Такудзё Каватани — инспектор Хотта
- Акико Кояма — мать землевладельца
- Тайдзи Тонояма — Тоитиро
- Сумиэ Сасаки — Одамэ
- Масами Хасэгава — Осин
Награды
- 1978 — Приз Международного Каннского кинофестиваля за лучшую режиссуру[1].
- 1979 — премия Японской киноакадемии за лучшую музыку (Тору Такэмицу), а также 7 номинаций: лучший фильм, режиссёр (Нагиса Осима), актриса (Кадзуко Ёсиюки), операторская работа (Ёсио Миядзима), звук (Тэцуо Ясуда), освещение (Кэнити Окамото).
- 1979 — премия «Майнити» за лучшую музыку (Тору Такэмицу).
Напишите отзыв о статье "Империя страсти"
Примечания
- ↑ [www.dvdsearch.ru/award/cannes/1978/ История Каннского кинофестиваля]
Ссылки
- «Империя страсти» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v15751 Империя страсти] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||
Отрывок, характеризующий Империя страсти
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
