Кангшунг (стена)

Стена Кангшунг — восточная стена горы Джомолунгма, одна из тибетских сторон горы. Её высота от подножия, где расположен ледник Кангшунг, до вершины составляет 3350 м. Это широкая горная стена, справа (если смотреть на неё снизу) увенчанная верхним Северо-восточным гребнем, слева на ней расположены Юго-восточный гребень и Южное седло. Верхняя часть стены в основном покрыта нависающими ледниками, а нижняя состоит из крутых скальных выступов и кулуаров между ними. Восхождение на Джомолунгму по стене Кангшунг считается гораздо более опасным, чем восхождения по стандартным маршрутам, проходящим через Северное седло либо через Южное седло. Кроме того, это наиболее отдалённая часть горы, и нужно проделать более длинный путь, чтобы подойти к подножию стены Кангшунг.

История восхождений

В 1981 году американская экспедиция под руководством Ричарда Блюма (англ. Richard Blum) и Луиса Рейхардта (англ. Louis Reichardt), в составе которой были также Эдмунд Хиллари, Джордж Лоу (George Lowe), Джон Роскелли (англ. John Roskelley) и Ким Момб (Kim Momb) преодолела скальные выступы, но прервала восхождение на высоте около 7000 м из-за высокой лавиноопасности.

Первое успешное восхождение на стену Кангшунг произошло в 1983 году. Это была тоже американская экспедиция, которую возглавил Джеймс Д. Морриси (James D. Morrissey). Восхождение длилось пять с половиной недель. Наконец, 8 октября 1983 г. Ким Момб, Карлос Бюлер (англ. Carlos Buhler) и Луис Рейхардт взошли на вершину. Джордж Лоу, Дэн Рейд (Dan Reid) и Джей Касселл (Jay Cassell) поднялись на вершину на следующий день.

В 1988 году американо-британская экспедиция прошла по новому маршруту: по стене Кангшунг до Южных выступов (англ. South Buttress), оттуда поднялись на Южное седло и завершили восхождение уже по обычному маршруту через Юго-восточный гребень. Участник той экспедиции Стивен Венаблес (англ. Stephen Venables) стал первым британцем, совершившим восхождение на вершину Джомолунгмы без использования кислородных приборов. Два других участника экспедиции, Эд Вебстер (Ed Webste) и Роберт Андерсон (Robert Anderson), оба из США, также шли без кислородных приборов; они взошли на южную вершину, но высочайшей северной вершины не достигли. Канадец Поль Тир (Paul Teare) дошёл до Южного седла, но был вынужден спуститься оттуда из-за плохого самочувствия. В обеспечении экспедиции работали: врач Мириам Зиеман (Miriam Zieman, США), фотограф Джозев Блэкбёрн (Joseph Blackburn, США), повар Пасанг Норбу (Непал) и помощник повара Касанг Тсеринг (Тибет).

Особенности восхождения

Основание стены Кангшунг шириной 3 км практически всё состоит из скал с нависающими уступами, разделённых глубокими узкими расселинами. Опасность схода снежных лавин очень высокая, особенно при штормовом ветре: на вершинах скал лежит неустойчивый снег, встречаются смертельно опасные «ледяные башни». Идти наверх через них трудно, но спускаться обратно — ещё труднее, поэтому при таком восхождении нельзя повернуть назад на полпути. Не случайно Джордж Мэллори записал в дневнике экспедиции: «Другие люди, менее благоразумные, могут попробовать одолеть этот путь, ежели они того пожелают; но это категорически не для нас».

Список литературы

• Webster Ed. Snow in the Kingdom: My Storm Years on Everest. — Eldorado Springs CO, USA: Mountain Imagery. — ISBN 978-0-9653199-1-1.
• Venables Stephen. Everest: Alone at the Summit. — New York, NY, USA: Thunder's Mouth Press. — ISBN 978-1-56025-289-4.

Ссылки

• [ericbolz.com/everest/everest_kangshung_face.jpg Вид из Базового лагеря. Слева — Южное Седло] (англ.)
• [www.cathyodowd.com/ev2003.html Экспедиция 2003 года] (англ.)

Отрывок, характеризующий Кангшунг (стена)

Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.