Лавина на Джомолунгме (2014)

Лавина на Джомолунгме
Тип	Лавина
Причина	Падение серака
Место	Ледопад Кхумбу, Джомолунгма
Страна	Непал Непал
Дата	18 апреля 2014 года
Время	ок. 6:45 (UTC+5:45 — непальское время)
Погибших	16
Пострадавших	9
Ледопад Кхумбу

18 апреля 2014 года на ледопаде Кхумбу (гора Джомолунгма, Непальская часть) произошёл сход лавины, в результате которого 16 человек погибли и 9 получили ранения.

Предыстория

Условия работы проводников на Джомолунгме

Работа горного проводника на Джомолунгме является одной из самых желанных и высокооплачиваемых в Непале, при ограниченности других экономических возможностей для жителей этой страны. Обычная плата горному проводнику на Джомолунгме составляет 125 долларов США с каждого альпиниста за одно восхождение; за сезон горный проводник зарабатывает в среднем 5000 $ ­- при том, что средняя годовая зарплата в Непале составляет 700 $. Всего на Джомолунгме работает от 350 до 450 горных проводников, большинство из них – шерпы.

Но эта работа была и остаётся тяжёлой и опасной, даже для самых опытных специалистов. Так, в 2013 году погибли восемь человек, включая одного из самых опытных проводников-шерпов. А в списке погибших при восхождении на Джомолунгму граждан Непала больше, чем граждан любой другой страны.

В последние несколько лет иностранные туристы и альпинисты начали брать с собой своих гидов, что вызвало определённую напряжённость и конфликты в отношениях с местными.

Опасения насчёт маршрута через Ледопад Кхумбу

Многочисленные нестабильные блоки льда (сераки) встречаются повсюду на Ледопаде Кхумбу и нависают над ним. Поэтому альпинисты стараются пройти этот участок пути как можно быстрее; обычно через ледопад идут ранним утром, до того, как температура воздуха начнёт повышаться и льды могут прийти в движение из-за этого. А горным проводникам приходится каждый год искать и обустраивать для восходителей новые маршруты через ледопад, потому что ледники движутся, и обстановка регулярно меняется.

Весной 2012 года Рассел Брайс, владелец успешной туристической компании «Himalayan Experience Ltd.» (занимающейся организацией восхождений на Джомолунгму) – решил отменить запланированные восхождения, потому что опасался за их безопасность. Его беспокоила стабильность 300-метрового ледникового барьера (англ. ice cliff/ice bulge) на западном плече Джомолунгмы. Этот лёд мог обрушиться, и представлял серьёзную угрозу для всех, проходящих через Ледопад Кхумбу.

«Когда я увидел, как около 50 человек идут под этим ледовым барьером одновременно — прокомментировал ситуацию Рассел Брайс, — это просто испугало меня».

Альпинист Алан Арнетт (Alan Arnette) сообщил, что этот опасный ледовый выступ был известен уже много лет, и почти каждый сезон часть льда из него обрушивалась на Ледопад Кхумбу. И добавил: «В 2012 году это чуть не накрыло многих восходителей».

По словам Джона Кракауэра, лавина 2014 года сошла оттого, что от ледового выступа откололся кусок льда «размером с особняк на Беверли-Хиллс».

Лавина

Лавина сошла по ледопаду Кхумбу, в той его части, которая зовётся «Золотые ворота» и «Поле попкорна», недалеко от Базового лагеря Джомолунгмы на высоте примерно 5800—5900 метров над уровнем моря в 6 часов 45 минут утра по местному времени (01:00 UTC). В этом месте над поверхностью возвышается несколько крупных сераков, поэтому альпинисты стараются пройти это место быстро и рано утром, пока не поднялась температура воздуха.

Но в этот раз один из тех сераков откололся от ледового массива на склонах западного плеча Джомолунгмы, расположенного над Ледопадом Кхумбу, и упал на ледопад – что и вызвало сход лавины.

В последующие дни ещё несколько лавин сошли недалеко от места схода первой лавины.

Погибшие и пострадавшие

Погибшие под лавиной

Мингма Нуру Шерпа Mingma Nuru Sherpa

Доржи Шерпа Dorji Sherpa

Анг Чири Шерпа Ang Tshiri Sherpa

Нима Шерпа Nima Sherpa

Пхурба Онгьял Шерпа Phurba Ongyal Sherpa

Лакпа Тенжинг Шерпа Lakpa Tenjing Sherpa

Чхиринг Онгчу Шерпа Chhiring Ongchu Sherpa

Доржее Кхатри Dorjee Khatri

Тхен Доржее Шерпа Then Dorjee Sherpa

Пхур Темба Шерпа Phur Temba Sherpa

Пасанг Карма Шерпа Pasang Karma Sherpa

Асман Таманг Asman Tamang

Тенцинг Чоттар Шерпа Tenzing Chottar Sherpa

Анкажи Шерпа Ankaji Sherpa

Пем Тенжи Шерпа Pem Tenji Sherpa

Аш Бахадур Гурунг Ash Bahadur Gurung

Группа в тот день состояла из 25 человек, большинством из которых были шерпы-проводники, которые крепили верёвки, подготавливая переход к Южному седлу для иностранных туристов-альпинистов в преддверии начала сезона. В результате схода лавины 16 человек из группы погибли (тела 13 из них были найдены в течение первых двух суток, поиски остальных трёх тел отложили из-за плохих погодных условий: предположительно они погребены под слоем снега и льда толщиной 80—100 метров) и 9 были спасены с ранениями (трое из них попали в реанимацию).

Четверо погибших были шерпами из района Солукхумбу Непала. Все погибшие были гражданами Непала; ни один иностранец не погиб от этой лавины. По словам альпиниста Тима Риппела (Tim Rippel), пострадавшие передвигались медленно и несли на себе большой груз «оборудования, палаток, примусов, кислородных баллонов и других вещей для снабжения лагерей», и как раз в это время сошла лавина. Гиды начали путь рано утром, но задержались из-за плохих условий восхождения.

Неподалёку от них находилась съёмочная группа будущего фильма «Эверест», который вышел на экраны в 2015 году. Из съёмочной группы никто не пострадал, а участвовавшие в съёмках шерпы помогли пострадавшим от лавины. Всего в поисково-спасательной команде работало девять шерпов и трое иностранцев.

По количеству погибших на Джомолунгме, 2014 год превзошёл 1996 год, до того считавшейся самым смертоносным в истории восхождений на Эверест. Но весной следующего года, в результате катастрофического землетрясения в Непале, вызвавшего сход лавин, этот печальный рекорд был снова побит.

Discovery Channel

Пятеро из погибших шерпов работали на Discovery Channel: известный экстремал Джоби Огвин планировал 11 мая 2014 года совершить прыжок с самой высокой горы мира в прямом эфире; после трагедии эти планы были отменены. Вместо этого телеканал заявил, что планирует снять документальный фильм об этой трагедии, который зрители увидели уже 4 мая 2014 года. Так же компания «Discovery» заявила, что внесёт свой денежный вклад в «Американо-гималайский фонд помощи семьям шерпов» (англ. American Himalayan Foundation Sherpa Family Fund), который окажет дополнительную поддержку семьям погибших под лавиной.

Реакция

Риппел сообщил, что «здесь, в базовом лагере, каждый был потрясён случившимся». Некоторые из альпинистов немедленно собрали свои вещи и ушли.

Семьи погибших получили по 10 000 долларов США по полису обязательного медицинского страхования, ещё по 40 000 рупий (ок. $400) добавило Правительство Непала. Столь смехотворная компенсация от правительства вызвала негодование «Ассоциации альпинистов Непала» (англ. Nepal Mountaineering Association): поначалу они потребовали по 10 000 долларов семьям погибших, раненых и пропавших без вести, а затем удвоили эту сумму и потребовали возвести мемориал в память жертв и компенсировать расходы на лечение раненых. Потом последовало требование не только выплат пострадавшим, но и гарантированной компенсации упущенных доходов другим горным проводникам в случае отмены сезона восхождений, которое было отвергнуто властями Непала. 22 апреля стало известно, что шерпы-проводники заявили об отказе работать в сезоне-2014 в знак протеста против малой денежной компенсации жертвам трагедии и слабой спасательной операции. Судьба 334 разрешений на восхождение, каждое стоимостью по 10 000 долларов, оставалась неясной.

21 апреля восемь погибших были торжественно пронесены через Катманду, а затем кремированы по буддийскому религиозному обряду.

23 апреля правительство Непала заявило, что семьи погибших получат от него дополнительно по полмиллиона рупий (ок. $5100).

24 апреля почти все экспедиции решили отказаться от восхождения на Джомолунгму. Из 600 альпинистов в Базовом лагере осталось только 50 или 40.

После происшествия, президент «Ассоциации альпинистов Непала» Анг Церинг Шерпа (Ang Tsering Sherpa) предложил установить лавинозащитные барьеры (англ. avalanche-prevention barriers), подобные тем, что используются на европейских горнолыжных курортах. Он сказал: «Мы должны… принять некоторые превентивные меры, учась на примере развитых стран, в которых для предотвращения лавин устанавливают различные деревянные или бетонные заграждения, чтобы помочь обеспечить безопасность».

Возобновление восхождений

23 мая отдельное восхождение совершила 41-летняя китайская бизнес-вумен Ван Цзин (Wang Jing), экспедиция которой шла на установление нового мирового рекорда: побывать на высочайших вершинах всех семи континентов и на обоих географических полюсах Земли. Ранее запланированное восхождение на Джомолунгму сорвалось из-за забастовки шерпов, и Ван Цзин вернулась в Катманду. Однако вскоре она снова тайно прибыла на Джомолунгму вместе с пятью шерпами, которые никогда ранее не восходили на эту гору. Ван перелетела Ледопад Кхумбу на вертолёте, доставившем её сразу в Лагерь II, на высоту 21000 футов (6400 м) над уровнем моря. Её восхождение было потом официально признано министром туризма Непала, что вызвало негодование многих ведущих альпинистов. Ван Цзин обвинили в обмане и в очередном снижении уровня покорителей Джомолунгмы в процессе дальнейшей коммерциализации восхождений. В альпинистском сообществе возникли разногласия по поводу того, можно ли признавать такие «облегчённые» с помощью авиации восхождения в качестве альпинистских достижений или рекордов.

25 мая был установлен новый рекорд: на вершину Джомолунгмы поднялась Пурна Малаватх из Индии, которой в то время было 13 лет и 11 месяцев. Она оказалась самой молодой из девушек, когда-либо побывавших там.

27 мая первая в 2014 году регулярная группа взошла на вершину Джомолунгмы.

Новый маршрут восхождений

В феврале 2015 года власти Непала объявили, что вместо прежнего маршрута по левой стороне ледопада Кхумбу будет оборудован новый, проходящий посередине ледопада. Директор Департамента туризма Правительства Непала Туласи Прасад Гаутам заявил: «В связи с прошлогодней лавиной, мы постараемся сделать восхождения на Джомолунгму немного более безопасными, избегая прежнего маршрута».

Факты по теме

• Стоимость подъёма на Джомолунгму составляет (помимо 10 000 долларов, уплачиваемых правительству Непала) около 125 долларов США. Каждый год проводниками до вершины работают 350—450 шерпов, за сезон (который длится лишь два месяца) каждый из них зарабатывает до 5000 долларов, при том, что средний доход непальца составляет около 700 долларов в год.
• За 2013 год на Джомолунгме погибли 8 человек; более 500 человек благополучно достигли её вершины.
• Всего за документированную историю на Джомолунгме погибли более 250 человек, но этот случай 2014 года стал самым катастрофичным вплоть до землетрясения на Джомолунгме в 2015 году. До него печальный рекорд удерживала снежная буря в 1996 году — тогда одновременно погибли восемь альпинистов-иностранцев, двое были ранены.

Ссылки

• [everestavalanchetragedy.com/ EverestAvalancheTragedy.com] (англ.) — сайт компании «Discovery», посвящённый катастрофе 2014 года на Джомолунгме. Сбор пожертвований в фонд помощи семьям погибших шерпов.

Отрывок, характеризующий Лавина на Джомолунгме (2014)

– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.