Кирилл II (патриарх Иерусалимский)

Патриарх Кирилл ІІ Πατριάρχης Kύριλλος B΄<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Патриарх Иерусалимский и всея Палестины
28 марта 1845 — 18 ноября 1872
Предшественник:	Афанасий V
Преемник:	Прокопий II
Рождение:	1795(1795) Хора, Самос, Османская империя
Смерть:	18 августа 1877(1877-08-18) Константинополь, Османская империя
Патриарх Кирилл ІІ на Викискладе

Патриа́рх Кири́лл ІІ (греч. Πατριάρχης Kύριλλος B΄ в миру Константи́нос Критико́с, греч. Κωνσταντίνος Κρητικού; 1795, Хора, Самос, Османская империя — 18 августа 1877, Константинополь) — епископ Иерусалимской православной церкви; с 1845 по 1872 годы — патриарх Иерусалимский и всей Палестины.

Биография

Родился в 1795 году в Хоре на острове Самосе, в благочестивой семье Николая и Ирины Критикос.

В 14 лет архиепископом Самосским Даниилом поставлен во чтеца, а в 1816 году пострижен в монашество и рукоположён в сан иеродиакона в Крестовоздвиженском монастыре архиепископом Самосским (Аграфиотисом). В 1818 году рукоположён в сан пресвитера митрополитом Стагонским Амвросием, который был изгнан турками со своей кафедры.

В 1820 году едет в Стамбул, встречается с Патриархом Иерусалимским Поликарпом, от которого он получил разрешение присоединиться к Братству Святого Гроба Господня. В том же году уезжает в Иерусалим, где был возведён в сан архимандрита.

В 1828 году был избран и хиротонисан во епископа с возведением в сан архиепископа Севастийского.

С 1838 года — архиепископ Лидский.

28 марта 1845 года избран Патриархом Иерусалимским.

Поддерживал добрые отношения с Русской духовной миссией в Иерусалиме.

Патриарх Кирилл открыл в 1853 году богословскую школу Святого Креста, в которой учились многие будущие архиереи как Иерусалимской, так и других православных Церквей.

Имел благосклонное отношение к болгарам. Он поддержал архимандрита Павла Божигробского и назначил его главным представителем иерусалимских таксидиотов в Салониках в 1850—1866 годы.

Впервые изложил свой взгляд по поводу болгарского церковного вопроса в письме к Константинопольскому Патриарху Григорию VI от 24 января 1869 года по поводу послания последнего от 16 декабря 1868 года о созыве Вселенского собора.

Вместе с Александрийским и Антиохийским прибыл на созванный в сентябре 1872 года Патриархом Константинопольским Анфимом VI собор, но делал всё возможное чтобы избежать принятия подготовленного решения, согласно которому Болгарский экзархат объявлялся 18 (30) сентября схизмой, а его приверженцы отлучались от Церкви.

14 сентября Патриарх Кирилл вернулся в Иерусалим под предлогом встречи с великим князем Николаем Николаевичем, который изъявил желание прибыть на Святую землю. При этом он не оставил вместо себя заместителя на соборе и, таким образом, никто от Иерусалимской Патриархии не подписал акт о схизме. Вместе с тем, Синод Иерусалимской Церкви составил акт, которым выразил своё согласие с решениями Собора в Константинополе, призвав Патриарха подписать его, от чего тот отказался; в Антиохийском Патриархате ситуация была обратной: его архиереи высказались против объявления схизмы.

После отъезда великого князя Николая Николаевича 7 ноября 1872 года архиереи Иерусалимской церкви, за исключением митрополита Назаретского, отстранили патриарха Кирилла II от должности, объявив его сторонником схизматиков.

Вали Иерусалима Назиф-Паша на 18 декабря известил его, что Высокая порта одобрила его низвержение и ему велено незамедлительно да отправиться на пристань в Яффу, а оттуда с правительственным кораблём в Стамбул.

Патриарх Кирилл II тем не менее продолжал оставаться популярным среди своей бывшей паствы, особенно среди православных арабов. Через два года, прежде всего из-за требований православного арабского населения и духовенства 26 февраля 1875 года Священный Синод Иерусалимской патриархии отрешил от должности патриарха Прокопия II, несмотря на протесты Константинопольской Патриархии.

Арабы из Иерусалима просили бывшего патриарха Кирилла вновь выдвинуть свою кандидатуру на овдовевший патриарший престол, но в пастырском послании, опубликованном в газетах, он отклоняет это предложение, ссылаясь на старость.

Скончался 18 августа 1877 года.

Ссылки

• Геннадий Большаков [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/39966.htm КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИЕРУСАЛИМСКИХ ПАТРИАРХОВ В XIX ВЕКЕ]
• [www.pigizois.net/agiologio/arxeia/patriarxis_ierosolimon_kirilos_v.doc Ο ΠΑΤΡΙΆΡΧΗΣ ΙΕΡΟΣΟΛΎΜΩΝ ΚΎΡΙΛΛΟΣ Ο Β΄]

Отрывок, характеризующий Кирилл II (патриарх Иерусалимский)

Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.