Коцебу, Павел Евстафьевич

Павел Евстафьевич Коцебу
нем. Paul Demetrius Kotzebue
Место рождения	Берлин
Место смерти	Ревель
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	армейская пехота
Звание	генерал от инфантерии
Сражения/войны	Кавказские походы, Русско-персидская война 1826—1828, Русско-турецкая война 1828—1829, Польская кампания 1831 г., Крымская война
Награды и премии	Орден Святой Анны 4-й ст., Орден Святой Анны 3-й ст., Орден Святого Владимира 4-й ст., Орден Святой Анны 2-й ст., Орден Святого Георгия 4-й ст. (1829), Золотое оружие «За храбрость» (1831), Золотое оружие «За храбрость» (1854), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1855), Орден Святого Андрея Первозванного (1870)

Граф (с 1874) Па́вел Евста́фьевич Коцебу́ (нем. Paul Demetrius Graf Kotzebue; 10 августа 1801, Берлин — 19 апреля 1884, Ревель) — генерал от инфантерии русской императорской армии, отличившийся во время Крымской войны. В 1862-1870 гг. генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии, в 1874-1880 гг. варшавский генерал-губернатор.

Биография

Один из 18 детей известного драматурга Августа Коцебу, родился 10 августа 1801 года, воспитывался в Санкт-Петербурге в гимназии.

В 1819 году Коцебу поступил на службу колонновожатым в Свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части и в следующем году, по окончании московского училища колонновожатых был произведён в прапорщики. В сентябре 1821 года Коцебу был командирован на Кавказ в распоряжение А. П. Ермолова, и за отличие в делах с горцами получил чин поручика и ордена св. Анны 4-й и 3-й степеней; в 1828—1829 гг. Коцебу принимал участие в войне с Персией и был награждён орденами св. Владимира 4-й степени с бантом и св. Анны 2-й степени с мечами. Следующие войны также принесли Коцебу ряд наград: война с Турцией 1829 г. — чин капитана и орден св. Георгия 4-й степени (за отличие при осаде Силистрии); Польское восстание 1831 г. — золотое оружие с надписью «За храбрость» и чин полковника.

В 1837 году Коцебу был назначен начальником штаба отдельного Кавказского корпуса, в 1839 году был произведён в генерал-майоры, 19 января 1843 года зачислен в свиту Его Императорского Величества, 23 марта 1847 года получил чин генерал-лейтенанта и в том же году 2 октября пожалован генерал-адъютантом за отличие при штурме аула Салты. С началом Восточной войны 1853—1855 гг. Коцебу назначается начальником штаба Дунайской армии. 11 марта 1854 г. при переправе у Браилова через Дунай Коцебу командовал десантным отрядом и успешно занял неприятельские укрепления; в апреле за осаду Силистрии он получил золотую шпагу с бриллиантами.

В феврале 1855 г. Коцебу был назначен начальником штаба Южной армии и всех сухопутных и морских сил, расположенных в Крыму. Во время осады Севастополя он неоднократно лично руководил вылазками и за мужество и храбрость, о которых свидетельствуют даже неблагоприятно отзывавшиеся вообще о Коцебу участники обороны (например, П. К. Меньков), получил 13 сентября орден св. Георгия 3-й степени.

С 1855 по 1859 г. Коцебу последовательно занимал должности командира 5-го армейского корпуса и начальника штаба 1-й армии. В этот же промежуток времени он был назначен шефом 60-го пехотного Замосцкого полка; 8 сентября 1859 г. произведён в генералы от инфантерии.

2 декабря 1862 г. Коцебу занял пост новороссийского и бессарабского генерал-губернатора и командующего войсками Одесского военного округа, 25 октября 1863 г. назначен членом Государственного совета с оставлением в должностях генерал-губернатора и командующего войсками.

12 марта 1870 г. в день пятидесятилетия служения его в офицерских чинах, получил алмазные знаки ордена св. Андрея Первозванного. С 11 января 1874 по 18 мая 1880 г. он был варшавским генерал-губернатором и командующим войсками Варшавского военного округа, в 1874 г. пожалован графским титулом.

В октябре 1881 г., с началом периода контрреформ, Коцебу по высочайшему повелению был избран председателем особой комиссии, образованной для пересмотра всей «милютинской» системы военного управления. Комиссия не усмотрела в ней никаких существенных дефектов и предложила лишь некоторые изменения, касающиеся в основном системы военного образования, которые и были осуществлены. Коцебу умер 19 апреля 1884 г. в Ревеле.

Современники следующим образом отзываются о Коцебу: П. К. Меньков, отмечая в своих «Записках», что Коцебу был очень малого роста — 2 аршина без вершка (около 138 см), что его «фигурка была чисто вымытая, выбритая, приглаженная, с безжизненными глазами, со всегдашнею неизменною улыбкою», говорит, что на Кавказе Коцебу приобрёл «громоздкую» репутацию и очень покровительствовал «немцам»; вообще характеристика Коцебу у Менькова крайне отрицательная. Также и П. Д. Паренсов изображает Коцебу человеком, пристрастным ко всему немецкому и очень высокомерным с русскими.

Не имея в браке с графиней Вильгельминой Элизой Мантойфель наследников мужского пола, Коцебу в 1878 г. исходатайствовал у императора позволение передать титул и фамилию графа Коцебу своему зятю, барону Фёдору Карловичу Пилар фон Пильхау (1848-1911), который служил в Ростове-на-Дону градоначальником. Второй граф Коцебу был сыном генерал-лейтенанта К. Ф. Пилар фон Пильхау от брака с внучкой фельдмаршала М. И. Кутузова.

Источники

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Меньков П. К. Записки. СПб., 1898.
• Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. СПб., 1886
• Паренсов П. Д. Из прошлого. Ч. 1. СПб., 1901.
• Коцебу, Павел Евстафьевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Коцебу, Павел Евстафьевич] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Отрывок, характеризующий Коцебу, Павел Евстафьевич

Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.