Ксанф (город)

Древний город Ксанф и храм Летоон*
Xanthos-Letoon**
Всемирное наследие ЮНЕСКО
Реконструированный археологами памятник нереидам
Страна	Турция
Тип	Культурный
Критерии	ii, iii
Ссылка	[whc.unesco.org/en/list/484 484]
Регион***	Европа и Северная Америка
Включение	1988  (12 сессия)
* [whc.unesco.org/ru/list Название в официальном рус. списке] ** [whc.unesco.org/en/list Название в официальном англ. списке] *** [whc.unesco.org/en/list/?search=&search_by_country=&type=&media=&region=&order=region Регион по классификации ЮНЕСКО]

Ксанф (или Ксант, ликийск.: Arñna, греч. Ξανθος, лат. Xanthus) — крупнейший город античной Ликии. Вместе со святилищем Летоон включён в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Руины города расположены на территории турецкой провинции Анталья.

Изначально, название города на ликийском языке звучало как Арна. После завоевательных походов Александра Македонского, в результате эллинизации, название трансформировалось в Ксанф.

История

Основан в начале 1-го тысячелетия до н. э.

В 546 году до н. э. был захвачен персами и полностью разрушен.

В конце IV века до н. э. входил в состав империи Александра Македонского, а с 190 года до н. э. — в независимый союз городов Ликии (Ликийский союз).

Около 180 года до н. э. известны тираны Лисаний и Эвдем.

В 42 году до н. э. был взят и снова разрушен войсками Брута.

Позже стал частью римской провинции Ликия.

Культурное наследие

К настоящему времени от древнего города сохранилась лишь небольшая часть, открытая при раскопках, в том числе театр. Наиболее значительными памятниками ликийской культуры, дошедшими до нас, являются характерные надгробные монументы. Они существуют двух видов:

• высеченные в скалах мнимые фасады домов, украшенные резными элементами

• стоящие на возвышении высокие гробницы, построенные в виде домов или окружённые колоннадами.

Наиболее известными сооружениями такого рода являются «монумент гарпий» VI века до н. э., названный так по сохранившемуся на нём рельефу, а также «монумент нереид» V века до н. э. Он не менее богато украшен настенной пластикой и выполнен в форме стоящего на высокой подошве ионического храма. Обе эти гробницы относят к выдающимся произведениям малоазиатско-ионической культуры.

Здесь же был найден наиболее крупный памятник ликийской письменности — ликийско-милийская стела (ок. 380 год до н. э.).

Литература

• Кембриджская история древнего мира. Том IV: Персия, Греция и западное Средиземноморье. М., 2011. С. 267—271.
• Аппиан Александрийский. Гражданские войны. Книга IV, 76.
• Treuber O. Geschichte der Lykier, 1887
• Houvink ter Cate Ph.H.J. Nhe Luwian population groups of Lycia and Cilicia Aspera during the Hellenistic period, Leiden 1961.
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Ксанф

Отрывок, характеризующий Ксанф (город)

– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.