Кубок Федерации футбола СССР 1990
Поделись знанием:
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
| Кубок Федерации футбола СССР 1990 | |
| Кубок Футбольного союза СССР 1990 | |
| Данные турнира | |
|---|---|
| Даты проведения: | |
| Место проведения: | |
| Количество команд: |
9 (ВЛ) |
| Итоговая расстановка | |
| Победитель: |
«Черноморец» (Одесса) (1-ый раз) |
| Финалист: | |
| Статистика турнира | |
| Сыграно матчей: |
19 (из 19) |
| Забито: |
61 (3,21 за игру) |
| Бомбардир(ы): |
Aлексей Кобозев |
| ← 1989 | |
Кубок Федерации футбола СССР 1990 — 5-й розыгрыш кубка Федерации футбола СССР. Официальное название турнира — «Кубок футбольного союза СССР 1990». Проводился с 28 мая по 6 июля 1990 года. Победителем в первый раз стал одесский «Черноморец», обыгравший в финале днепропетровский «Днепр» со счётом 2:0. По окончании розыгрыша кубок был вручён одесской команде, и передан ей на вечное хранение. Отныне кубок Федерации футбола СССР можно увидеть в музее футбола, который находится на стадионе «Черноморец» в г. Одессе.
Содержание
Участники
В турнире принимали участие 9 клубов высшей лиги чемпионата СССР 1990 года:
Групповой этап
Команды-участницы были разбиты на две группы. Группу «А» составили «Арарат» (Ереван), «Днепр» (Днепропетровск), «Металлист» (Харьков), «Черноморец» (Одесса), «Шахтёр» (Донецк). Группу «Б» составили «Динамо» (Минск), «Памир» (Душанбе), «Ротор» (Волгоград), ЦСКА (Москва). Матчи проводились по круговой системе (один круг). Каждая команда встречалась с соперниками по своей группе один раз. В полуфиналы турнира выходили команды занявшие первые два места в своих группах.
Группа «А»
Матчи
| Дата | Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|---|
| 28.05.1990 | «Металлист» (Харьков) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1670 1:1] | «Днепр» (Днепропетровск) |
| 28.05.1990 | «Арарат» (Ереван) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1680 2:0] | «Шахтёр» (Донецк) |
| 01.06.1990 | «Черноморец» (Одесса) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1690 1:1] | «Днепр» (Днепропетровск) |
| 01.06.1990 | «Арарат» (Ереван) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1700 4:0] | «Металлист» (Харьков) |
| 05.06.1990 | «Шахтёр» (Донецк) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1710 6:2] | «Металлист» (Харьков) |
| 06.06.1990 | «Черноморец» (Одесса) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1720 3:2] | «Арарат» (Ереван) |
| 10.06.1990 | «Днепр» (Днепропетровск) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1730 8:3] | «Арарат» (Ереван) |
| 12.06.1990 | «Шахтёр» (Донецк) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1740 1:2] | «Черноморец» (Одесса) |
| 16.06.1990 | «Металлист» (Харьков) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1750 1:0] | «Черноморец» (Одесса) |
| 16.06.1990 | «Днепр» (Днепропетровск) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1760 1:0] | «Шахтёр» (Донецк) |
Турнирная таблица
| # | Клуб | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | И | В | Н | П | М | ± | Очки[4] | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Днепр» (Днепропетровск) | ~ | 1:1 | 8:3 | 1:1 | 1:0 | 4 | 2 | 2 | 0 | 11-5 | +6 | 6 | ||
| 2 | «Черноморец» (Одесса) | 1:1 | ~ | 3:2 | 0:1 | 2:1 | 4 | 2 | 1 | 1 | 6-5 | +1 | 5 | ||
| 3 | «Арарат» (Ереван) | 3:8 | 2:3 | ~ | 4:0 | 2:0 | 4 | 2 | 0 | 2 | 11-11 | 0 | 4 | ||
| 4 | «Металлист» (Харьков) | 1:1 | 1:0 | 0:4 | ~ | 2:6 | 4 | 1 | 1 | 2 | 4-11 | -7 | 3 | ||
| 5 | «Шахтёр» (Донецк) | 0:1 | 1:2 | 0:2 | 6:2 | ~ | 4 | 1 | 0 | 3 | 7-7 | 0 | 2 |
Группа «Б»
Матчи
| Дата | Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|---|
| 28.05.1990 | «Динамо» (Минск) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1770 2:0] | «Памир» (Душанбе) |
| 01.06.1990 | ЦСКА (Москва) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1780 1:1] | «Памир» (Душанбе) |
| 06.06.1990 | «Ротор» (Волгоград) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1790 3:1] | «Динамо» (Минск) |
| 10.06.1990 | ЦСКА (Москва) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1800 0:2] | «Динамо» (Минск) |
| 12.06.1990 | «Памир» (Душанбе) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1810 4:1] | «Ротор» (Волгоград) |
| 16.06.1990 | «Ротор» (Волгоград) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1820 4:0] | ЦСКА (Москва) |
Турнирная таблица
| # | Клуб | 1 | 2 | 3 | 4 | И | В | Н | П | М | ± | Очки[4] | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Ротор» (Волгоград) | ~ | 3:1 | 1:4 | 4:0 | 3 | 2 | 0 | 1 | 8-5 | +3 | 4 | ||
| 2 | «Динамо» (Минск) | 1:3 | ~ | 2:0 | 2:0 | 3 | 2 | 0 | 1 | 5-3 | +2 | 4 | ||
| 3 | «Памир» (Душанбе) | 4:1 | 0:2 | ~ | 1:1 | 3 | 1 | 1 | 1 | 5-4 | +1 | 3 | ||
| 4 | ЦСКА (Москва) | 0:4 | 0:2 | 1:1 | ~ | 3 | 0 | 1 | 2 | 1-7 | -6 | 1 |
1/2 финала
Полуфиналы состояли из одного матча. Матчи прошли 28 июня 1990 года.
| Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|
| «Ротор» (Волгоград) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1830 0:1] | «Черноморец» (Одесса) |
| «Днепр» (Днепропетровск) | [fc-dynamo.ru/fed/prot.php?id=1840 1:0] | «Динамо» (Минск) |
Финал
Финальный матч состоялся 6 июля 1990 года в г. Одессе на центральном стадионе ЧМП.
| 6 июля 1990 года |
|
Центральный стадион ЧМП  СССР,  ОдессаЗрителей: 3 100 Судьи: Мирослав СтупарСтепан Сельменский, Валерий Стоян |
||||||
Черноморец: Гришко  65' (Москвин  65'), Геращенко, Сидельников, Тищенко, Кудрицкий, Багмут, Яровенко, Сон 75' (Гудименко 75'), Жидков 46' (Сасько 46'), Беженар 68' (Соловьёв 68')Главный тренер: Евгений Кучеревский |
||||||||
| Обладатель Кубка Футбольного союза СССР 1990 |
|---|
| «Черноморец» (Одесса) Первый титул |
Бомбардиры
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
| Игрок | Клуб | Игры | Минуты[2] | Голы (пен.) | |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Алексей Кобозев | «Шахтёр» (Донецк) | 2 | 141' | 3 |
| 2 | Николай Кудрицкий | «Днепр» (Днепропетровск) | 3 | 225' | 3 |
| 3 | Михаил Мархель | «Динамо» (Минск) | 4 | 272' | 3 |
| 4 | Валентин Москвин | «Днепр» (Днепропетровск) | 6 | 355' | 3 |
| 5 | Иван Гецко | «Черноморец» (Одесса) | 5 | 356' | 3 |
Сводная таблица
| Этап | Команда | И | В | Н | П | М | РМ[5] | О | %[6] |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| победитель | «Черноморец» (Одесса) | 6 | 4 | 1 | 1 | 9-5 | +4 | 9 | 75,0 |
| финалист | «Днепр» (Днепропетровск) | 6 | 3 | 2 | 1 | 12-7 | +5 | 8 | 66,7 |
| 1/2 финала | «Ротор» (Волгоград) | 4 | 2 | 0 | 2 | 8-6 | +2 | 4 | 50,0 |
| 1/2 финала | «Динамо» (Минск) | 4 | 2 | 0 | 2 | 5-4 | +1 | 4 | 50,0 |
| группа | «Памир» (Душанбе) | 3 | 1 | 1 | 1 | 5-4 | +1 | 3 | 50,0 |
| группа | «Арарат» (Ереван) | 4 | 2 | 0 | 2 | 11-11 | 0 | 4 | 50,0 |
| группа | «Металлист» (Харьков) | 4 | 1 | 1 | 2 | 4-11 | -7 | 3 | 37,5 |
| группа | «Шахтёр» (Донецк) | 4 | 1 | 0 | 3 | 7-7 | 0 | 2 | 25,0 |
| группа | ЦСКА (Москва) | 3 | 0 | 1 | 2 | 1-7 | -6 | 1 | 16,7 |
Напишите отзыв о статье "Кубок Федерации футбола СССР 1990"
Примечания
- ↑ Официального награждения лучшего бомбардира турнира не было.
- ↑ 1 2 При равном числе забитых мячей лучшим бомбардиром считается игрок, проведший на поле меньше игрового времени.
- ↑ Подробнее см. раздел Бомбардиры
- ↑ 1 2 За победу — два очка, за ничью — одно.
- ↑ Разница забитых и пропущенных мячей
- ↑ Процент набраных очков, как соотношение набранных очков к максимально возможному количеству очков.
Ссылки
- [fc-dynamo.ru/fed/rezult.php?vk=&vs=&gd=1990&ch=&ms=&dn=&dv=&zb=&pr=&vy=on&ny=on&po=on Протоколы матчей розыгрыша кубка Футбольного союза СССР 1990 г.]
- [wildstat.ru/p/2095 Кубок Футбольного союза СССР 1990 г. на сайте wildstat.ru]
См. также
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кубок Федерации футбола СССР 1990
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
