Купанское
Село
Купанское
|
Купа́нское — село в Переславском районе Ярославской области, на берегу реки Вёксы.
Содержание
История
Часть села Купанское — бывшее село Усолье Киучерского стана.
В старину возле села были соляные варницы. В жалованной грамоте Троице-Сергиеву монастырю, данной великим князем Василием Ивановичем в 1517 году, упоминается 4 варницы Троицкого монастыря у Соли Переславской, а при них монастырские дворы. В 1623 году царём Михаилом Фёдоровичем здесь же у Соли Переславской пожалована варница Московскому Симонову монастырю. В 1980 году разрушена Козья горка, отмечавшая место варниц.
В 1609 году в Смутное время Усолье сильно пострадало от нашествия поляков и литовцев: «животы (скотину) у них пограбили воры литовские люди».
В 1555 году усольцы получили право самоуправления особой уставной грамотой.[1]
С 1560-х до 1764 года село принадлежало Данилову монастырю, а после секуляризации перешло в ведомство государственных имуществ. Оберегая свои владения, Данилов монастырь вёл бесконечные тяжбы с соседними владельцами: Троице-Сергиевым монастырём, у которого пытался отнять места бывших соляных варниц, рыбные ловли и прочее, и с Никитским монастырём из-за тех же ловель. Соляные варницы отнять не пришлось, но рыбные ловли от Троице-Сергиева монастыря отсудил, но должен был поделиться ими с монастырём Никитским на озере Сомине и его речках.[1]
В 1610 году в Усолье был деревянный храм в честь Преображения Господня, а за рекой Вёксою стояла другая деревянная церковь во имя Бориса и Глеба. За ветхостью прежней последняя построена заново в 1747 году.
Вместо этих двух деревянных церквей в 1810 году построен каменный храм. Престолов в нём два: в холодном в честь Преображения Господня, в приделе тёплом в честь святых мучеников Бориса и Глеба.[2]
В селе была земская народная школа.
В 1941 году сюда был эвакуирован писатель Пришвин . Здесь он провел более двух лет, самых трудных лет Великой Отечественной войны. Впечатления от жизни здесь в годы войны, о людях Усолья отразились в его «Повести нашего времени» (опубл. 1957). В находящуюся неподалеку усадьбу Ботик были эвакуированы из блокадного Ленинграда дети из детдома, среди которых были и испанские дети, потерявшие родителей в годы Гражданской войны. Жизни детей в усадьбе, обретению ими здесь новой Родины, новых семей посвящён пришвинский цикл «Рассказы о ленинградских детях» (другое название — «Рассказы о прекрасной маме»). Но, конечно же, главное произведение, написанное им здесь и вошедшее во все школьные хрестоматии — «Кладовая солнца», где действие разворачивается в самом Усолье и окрестном Блудовом болоте. В декабре 2011 года выходят два новых тома «Дневников» Пришвина, охватывающие 1940—1941 и 1942—1943 годы, на страницах которых отражена жизнь Пришвина и Усолья в военные годы.
С 1 февраля 1949 года рабочий посёлок (по указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 1 февраля 1949 года).[3] В 1993 году потерял этот статус.[4]
Численность населения | |||||
---|---|---|---|---|---|
1959 | 1970 | 1979 | 1989 | 2007[5] | |
2084 | 2348 | 2240 | 2100 | 1617 |
Современность
Больница. Мазутная котельная (бывшая торфяная). Остатки узкоколейной железной дороги.
Река Вёкса перегорожена плотиной, по верху которой идёт автомобильная дорога. Возведение плотины серьёзно изменило экологию реки.
Постоянное население на 1 января 2007 года — 1617 человек.
Село Купанское часто путают с селом Купань, которое расположено на значительном отдалении.
Напишите отзыв о статье "Купанское"
Примечания
- ↑ 1 2 Смирнов, М. И. Феодальные владения Переславских и иногородних монастырей в Переславль-Залесском уезде XIV—XVIII ст. // Труды Переславль-Залесского музея. — Переславль-Залесский, 1929. — Т. 12. — С. 101.
- ↑ Добронравов, В. Г. [dlib.rsl.ru/viewer/01003932508 Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии] / В. Г. Добронравов. — Владимир: Типо-литография В. Паркова, 1895. — Т. 2. — С. 126—129.
- ↑ Новые рабочие посёлки // Северный рабочий, 12 февраля 1949. — С. 1.
- ↑ [www.perepis2002.ru/ct/html/TOM_01_P1.htm Приложение 1: Изменения в административно-территориальном устройстве субъектов Российской Федерации за 1989—2002 годы] // Всероссийская перепись населения 2002 года. итоги. — [www.perepis2002.ru/index.html?id=13 Т. 1. Численность и размещение населения]. — Росстат. — 2004.
- ↑ [www.adm.yar.ru/dms/faq.html Сведения о численности населения по муниципальным образованиям, поселениям и населенным пунктам, входящим в состав Ярославской области (на 1 января 2007)]. Управление по вопросам местного самоуправления Правительства Ярославской области
Литература
- [pki.botik.ru/show-section.php?derevna Статьи]
Это заготовка статьи по географии Ярославской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Купанское
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.