Лекос
Лекос (груз. Лек, Лекас, Лекан) — легендарный первопредок-эпоним «леков», которыми по грузинской легенде, считаются горские народы Дагестана без каких либо исключений[1].
Этимология
Грузинское наименования «леки» в корне связывается с дагестанскими этнонимами «лак» и «лек», как это отмечают такие исследователи, как Услар, Лавров и Минорский, которые также принимают во внимание дагестанский этноним «лезги», как метатизированную форму слова «лекзи». В итоге, экзоэтноним «леки» имеет непосредственое отношение к этнониму лакцев и лезгин[2][3][4][5].
Древняя история
Согласно Леонтию Мровели, Лекос был пятым сыном (или потомоком) Торгома, который «дал Лекану земли от моря Дарубандского до реки Ломека, к северу до Великой реки Хазарети».
Из рода Лекоса вышел Хозоних — прародитель всех аварцев. Согласно грузинской летописи «Хозоних который был самым знатным среди потомков Лекана, подошел и обосновался в ущелье горном, построил город и назвал именем своим Хозанихети». Хозоних или Хозанихети есть не что иное, как искажённое Хунзах, — в прошлом столица аварских ханов[6][неавторитетный источник? 2994 дня].
Напишите отзыв о статье "Лекос"
Примечания
- ↑ Сборник грузинских летописей «Картлис цховреба».
- ↑ П. К. Услар. Этнография Кавказа. — Тифлис, 1889. с. 151.
- ↑ Л. И. Лавров. Этнографические памятники Северного Кавказа X-ХVII вв. — М. 1986. С. 180.
- ↑ В. Ф. Минорский. История Ширвана и Дербента. — М. 1963. С. 134.
- ↑ [books.google.ru/books?id=QQf8AgAAQBAJ&pg=PA109&dq=%D0%BB%D0%B5%D0%B7%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D1%8B+%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D0%B8&hl=ru&sa=X&ei=JiHUU5aaAqaO4gTai4DIBQ&ved=0CDsQ6AEwBg#v=onepage&q=%D0%BB%D0%B5%D0%B7%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D1%8B%20%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D0%B8&f=false/ В. Ф. Миллер «Осетинские этюды» часть 3. Исследования. С-109]
- ↑ Ш.М. Хапизов. [chernovik.net/content/hronograf/proishozhdenie-hunz Происхождение Хунз].
Отрывок, характеризующий Лекос
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
