Леонтович, Николай Дмитриевич

Николай Леонтович Микола Леонтович
Основная информация
Полное имя	Николай Дмитриевич Леонтович
Место рождения	село Монастырёк, Подольская губерния, Российская империя (ныне Винницкая область, Украина)
Место смерти	село Марковка, Подольская губерния, УССР
Страна	Российская Империя, Украинская Народная Республика, УССР
Профессии	композитор, педагог, дирижёр

Николай Дмитриевич Леонто́вич (1 (13) декабря 1877, село Монастырёк, Подольская губерния, Российская империя (ныне Винницкая область, Украина) — 23 января 1921, село Марковка, Подольская губерния, УССР) — украинский композитор, хоровой дирижёр, общественный деятель, педагог.

Автор широко известных обработок украинских народных песен для хора «Щедрик», «Дударик», «Казака несут». Его обработка «Щедрика» известна во всем мире как рождественская колядка «Carol of the Bells».

Биография

Родился 13 декабря 1877 года в селе Монастырёк Брацлавского уезда Подольской губернии в семье сельского священника. Раннее детство прошло в селе Шершнях Тывровский волости Винницкого уезда. Начальное музыкальное образование Леонтович получил у отца, который играл на виолончели, скрипке, гитаре и некоторое время руководил хором семинаристов.

В 1887 году Леонтович вступил в Немировскую гимназию. В 1888 году, за неимением средств, отец переводит его в Шаргородское начальное духовное училище, где воспитанники содержались на полном пансионе. В училище он овладел пением по нотам, и мог свободно читать сложные партии в церковных хоровых произведениях.

В 1892 году Леонтович поступил в Подольскую духовную семинарию в Каменце-Подольском, где изучал теорию музыки и хоровое пение, овладел скрипкой, фортепиано, некоторыми духовыми инструментами, начал обрабатывать народные мелодии, например, для сборника Богогласник, беря за образец обработки Николая Лысенко.

В 1898 году Леонтович закончил духовную семинарию, и решил работать учителем в сельских школах и одновременно самостоятельно совершенствовать своё музыкальное образование. В селе Чукови он организовал самодеятельный симфонический оркестр, который исполнял украинские мелодии и пьесы русских и украинских композиторов. В 1901 году он издал первый сборник песен с Подолье. В 1903 году вышел второй сборник подольских песен с посвящением Н. Лысенко.

Осенью 1904 года оставляет Подолье и переезжает в Донбасс, где устраивается преподавателем пения и музыки в железнодорожной школе станции Гришино (в настоящее время город Покровск), проработав там с 1904 по 1908 годы. Во время революции 1905 года Леонтович организовал хор рабочих, который выступал на митингах. Деятельность Леонтовича привлекла внимание полиции, и он вынужден был вернуться на Подолье, в город Тульчин, где преподавал музыку и пение в Тульчинском епархиальном женском училище для дочерей сельских священников. С 1909 года Леонтович учится под руководством известного теоретика музыки Болеслава Яворского, которого он периодически посещает в Москве и Киеве.

В то время создал много хоровых обработок, в частности знаменитый «Щедрик», а также «Піють півні», «Мала мати одну дочку», «Дударик», «Ой, зійшла зоря» и др. В Тульчине знакомится с композитором Кириллом Стеценко. В 1916 году вместе с хором Киевского университета исполняет свою обработку «Щедрика», принесшую ему большой успех у киевской публики.

С установлением Украинской Народной Республики Леонтович переезжает из Тульчина в Киев, где начинает активную деятельность как дирижёр и композитор. Ряд его произведений включили в свой репертуар профессиональные и самодеятельные коллективы Украины. На одном из концертов большой успех имела «Легенда» Николая Вороного в обработке Леонтовича. После прихода большевиков Леонтович работает некоторое время в музыкальном комитете при Народном комиссариате просвещения, преподает в Музыкально-драматическом институте им. Н. Лысенко, вместе с композитором и дирижером Григорием Верёвкой работает в Народной консерватории, на курсах дошкольного воспитания, организует несколько хоровых кружков.

Во время захвата Киева 31 августа 1919 года деникинцами вынужден бежать в Тульчин. Основывает первую в Тульчине музыкальную школу. В 1919—1920 годах работает над первым большим симфоническим произведением — народно-фантастической оперой «На праздник русалок» по одноименной сказке Бориса Гринченко. Осенью 1920 года в Тульчине состоялись гастроли хоровой капеллы под руководством К. Стеценко и Павла Тычины как второго дирижера. Во время концертов капеллы исполнялись произведения Леонтовича. В последние месяцы жизни Леонтович заканчивал оперу «На праздник русалок».

В ночь с 22 на 23 января 1921 года композитор находился у своего отца в селе Марковка Гайсинского уезда, где был убит агентом Гайсинской уездной ЧК Афанасием Грищенко. Текст рапорта, раскрывающий имя агента, был обнародован в 1990-х годах.

Творчество

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Основу музыкального наследия Леонтовича составляют хоровые миниатюры — обработки украинских народных песен, которые и поныне являются непревзойденными и исполняются всеми украинскими хорами Украины и диаспоры. Это отмеченные большим талантом композитора жемчужины народного мелоса «Щедрик», «Козака несуть», «Дударик», «Із-за гори сніжок летить», «Женчичок-бренчичок», «Гаю, гаю, зелен розмаю» и многие другие. На основе украинских народных мелодий Леонтович создавал вполне оригинальные самобытные хоровые композиции, всесторонне художественно переосмыслив их, придав им неповторимое звучание. Леонтович был одним из первых среди мастеров украинской музыки, которые по-новому интерпретировали фольклор, используя музыкальные достижения европейской музыкально-хоровой культуры. Вместе с тем почерк Леонтовича выделяется среди других предельной гибкостью и естественностью движения голосов, ювелирной шлифовкой деталей. Леонтович удачно использовал традиции импровизационности в творчестве украинских кобзарей, которые каждую новую строфу текста песни интерпретировали по-новому. Леонтович применял тембровую вариантность народных рапсодий в своих обработках, предоставляя хору возможность раскрыть огромное разнообразие гармонии, контрапункта. Последовательно воплощая в своих обработках идею гармонизации и полифоничности, Леонтович, имея глубокое и разностороннее музыкальное образование, широко использовал лучшие достижения мировой хоровой техники.

Тематика хоровых миниатюр композитора чрезвычайно разнообразна. Это обрядовые, церковные, исторические, чумацкие, шуточные, танцевальные, игровые песни. Одно из центральных мест в творчестве Леонтовича занимают хоры на бытовые темы. Это, в частности, «Ой, в лісі у дороги», «Ой, темная и невидимая ночка», «Мала мати одну дочку», «Ой, з-за гори кам`яної». Они характерны динамичным развертыванием сюжета, активной драматизацией событий и образов. Образцом такого высокого драматического подъема может служить народная песня «Пряля», в которой Леонтович достиг уровня трагической баллады.

В песнях-реквиеме «Козака несуть», «Із-за гори сніжок летить», «Смерть» Леонтович талантливо переосмыслил мелодику народного плача, используя специфическое звучание отдельных голосов и целых хоровых групп, применяя различные хоровые звуковые эффекты, например, пение с закрытым ртом.

Наивысшим достижением композитора считаются песни «Щедрик» и «Дударик», в которых Леонтович достиг максимальной ритмической организации. Особенно популярным был и остается «Щедрик», в которой органично сочетаются приемы народного многоголосия с достижениями классической полифонии, и каждый голос играет вполне самостоятельную выразительную роль, воспроизводя тончайшие изменения настроения в песне, подавая каждый художественный образ в предельном завершении.

Память

• 1 февраля 1921 года значительная группа деятелей культуры, профессора и студенты собрались в Киевском музыкально-драматическом институте имени Николая Лысенко, чтобы по христианскому обычаю отметить 9 дней после смерти Николая Леонтовича. Быстро, но с большой ответственностью организовали концерт из произведений Леонтовича, выступили со словами сожаления и скорби. На этой встрече был создан Комитет памяти Николая Леонтовича, который позже оформился как Музыкальное общество имени Н. Д. Леонтовича. В это общество входили такие известные украинские художники, как Борис Лятошинский и Павло Тычина, многие из членов общества, как например Лесь Курбас и Гнат Хоткевич, позже разделили трагическую судьбу Леонтовича, погибнув от рук представителей органов госбезопасности СССР. Само же имя Леонтовича было «признано неактуальным для советской эпохи», и фактически оставалось таковым до середины 1950-х.
• Сегодня имя Леонтовича носят украинские музыкальные коллективы, в частности Капелла бандуристов и учебные заведения (в частности, Винницкое училище искусств и культуры, Донецкая музыкальная школа № 1,Красноармейская музыкальная школа, Харьковская школа искусств № 4).
• Именем Леонтовича названы улицы в Киеве и других украинских городах.
• Мемориальный музей Леонтовича работает в городе Тульчин Винницкой области, в 1977 году был открыт также музей Леонтовича в с. Марковка неподалеку от места его захоронения.
• В 1977 году 37 хоровых произведений Леонтовича были записаны хором студентов Киевской консерватории под руководством П. Муравского.
• В 2005 году диск с 32 духовными произведениями Леонтовича выпустил камерный хор «Киев» под руководством М. Гобдича.

Список произведений

Опера:

• «На русалчин великдень» (по сказке Б. Гринченко, 1919, неоконченное; 1975 М. Скорик завершил, отредактировал и инструментовал для современного состава симфонического оркестра);

Хоры на слова украинских поэтов:

• «Льодолом», «Літні тони» (оба на сл. Г. Чупрынки),
• «Моя пісня» (сл. К. Белиловского),
• «Легенда» (сл. Н. Вороного);

Композиции на литургические тексты:

• Литургия св. Иоанна Златоуста,
• Молебен,
• Части Всенощной;

Хоровые обработки украинских народных песен (более 150):

«Щедрик», «Дударик», «Пряля», «Козака несуть», «Мала мати одну дочку», «Зашуміла ліщинонька»,

«Ой, з-за гори кам`яної», «Із-за горы сніжок летить», «За городом качки пливут», «Піють півні», «Коза», «Гра в зайчика».

Литература

• Дяченко В. М. Д. Леонтович. Рисунки из жизни. — К., 1941, 1950, 1963, 1969, 1985.
• Леонтович М. Д. 36. статей и материалов, упор. В. Довженко. — К., 1947.
• Гордийчук М. М. Д. Леонтович. Очерк о жизни и творчестве. — К., 1956.
• Гордийчук М. М. Леонтович. — К., 1960, 1972,1974, 1977.
• Творчество М. Д. Леонтовича. 36 статей, упор. В. Золочевский. — К., 1977.
• Завальнюк А. М. Д. Леонтович. Неизвестные страницы творчества. — Винница, 1996.
• Завальнюк А. Некоторые вопросы стиля творчества М. Д. Леонтовича. — Винница, 1996.
• Завальнюк А. М. Д. Леонтович. — Винница, 1997.
• Завальнюк А. Николай Леонтович: исследования, документы, письма. — Винница, 2002.

Нотные издания произведений Леонтовича

• Леонтович М. Народе песни / 5 десятков, редактор П. Козицкий. — К.: Вид-во Днепросоюз, 1921.
• Леонтович М. Музыкальные произведения / 8 сборников, проверил и примечания подал Я. Юрмас. — К.-Х.: Книгоспилка, 1930—31.
• Леонтович М. Украинские народные песни для хора / Упорядочил М. Вериковский. — К.: Искусство, 1952 (2 изд. — 1961).
• Леонтович М. Хоровые произведения / Общая редакция М. Гордейчука, упорядочения и примечания В. Брусья. — К.: Музыкальная Украина, 1970.
• Леонтович М. Избранные хоровые произведения / Спец.-редакция И. Мартона. — К.: Музыкальная Украина, 1977.
• Леонтович М. Хоровые произведения на народно темы. Из неопубликованного. / Составление и редакция Б. Луканюк. — К.: Музыкальная Украина, 1987.
• Леонтович М. На русалчин Пасху. Опера в 1 действии. Либретто М. Леонтовича по сказке Б. Гринченко. / Лит. редакция А. Бобыря. Муз. Редакция для солистов, хора и симфонического оркестра М. Скорика. — К.: Музыкальная Украина, 1980.
• Леонтович М. Духовные хоровые произведения. / Упорядочение В. Иванова. — К.: Музыкальная Украина, 1993.
• Духовно-музыкальные произведения украинских композиторов ХХ века. / Составление и редакция М. Юрченко. — К., 2004.
• Духовные произведения М. Леонтовича. / Составитель М. Гобдич. — М., 2005.
• Леонтович М. Хоровые произведения. / Редактор-составитель В. Кузик. — К.: Музыкальная Украина, 2005.

Ссылки

• [ukrnotes.in.ua/leontovych/ Ноты М. Леонтовича на сайте «Ноты украинских композиторов»]
• [www.golos.com.ua/article/1182433303.html Убийца стрелял в … спящего Леонтовича]. Виктор Скрипник. «Голос Украины». 22.06.07
• [www.pisni.org.ua/persons/101.html М. Леонтович на сайте «Песни Украины»]
• [memorial.org.ua/education/music/leontovuch/1.htm М. Леонтович на сайте memorial.org.ua]
• [www.composersukraine.org/index.php?id=124 Страница на сайте НСКУ]
• [leontovych.narod.ru/score/leo01.pdf М. Леонтович «Щедрик» (в формате pdf)]
• [kotyhoroshko.livejournal.com/292711.html «ЩЕДРИК или Carol of the Bells» о самой известной в мире украинскую мелодию. (Содержит видеоматериалы с примерами современного использования песни и мелодии)]

Отрывок, характеризующий Леонтович, Николай Дмитриевич

– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!