Мейн, Том

Том Мейн
Thom Mayne
Дом выпускника в Торонто
Основные сведения
Страна	США США
Дата рождения	19 января 1944(1944-01-19) (80 лет)
Место рождения	Уотербери
Работы и достижения
Работал в городах	Нью-Йорк, Сан-Франциско, Сеул, Мадрид, Лос-Анджелес, Торонто
Архитектурный стиль	Деконструктивизм
Важнейшие постройки	Штаб-квартира Департамента транспорта Калифорнии Федеральный суд в Юджине
Градостроительные проекты	Реконструкция центра Нового Орлеана
Нереализованные проекты	Центр изучения нефти (Эр-Рияд)
Научные труды	Серия Morphosis; Buildings and Projects
Награды	Притцкеровская премия, 2005

Том Мейн (англ. Thom Mayne, род. 19 января 1944, Уотербери) — американский архитектор.

Мейн родился в многонациональной семье в Коннектикуте, но большая часть его жизни связана с Калифорнией. Он окончил Университет Южной Калифорнии и вскоре основал собственный архитектурный институт. Одновременно он создал бюро, названное Morphosis. Новаторские произведения, строившиеся по проектам Мейна, не всегда находили понимание за пределами Калифорнии.

Первым крупным заграничным заказом стала сеульская «Башня Солнца» (1997). После этого на «Морфозис» посыпались предложения от образовательных и государственных учреждений. Мейн работал для высшей школы в Помоне (1999), Университета Торонто (2000), Университета Цинциннати (2006), Калифорнийского технологического института (2009).

Среди лучших работ Мейна для госучреждений — штаб-квартира Департамента транспорта Калифорнии (2004) и федеральный суд в Юджине (2006). В 2012 году планируется завершить строительство небоскрёба «Фар» в Париже, который называют «соперником Эйфелевой башни».

Стиль Мейна обычно определяют как деконструктивизм, однако сам зодчий считает, что не деконструирует, а реконструирует пространство. Его работы, особенно ранние, критики называют бунтарскими, радикальными и даже агрессивными. Мейн, напротив, считает себя гуманистом, так как подражает сложным природным формам, которые он противопоставляет абстрактной геометрии. Его постройки призваны создавать впечатление динамики постоянного роста и развития.

Большое внимание архитектор уделяет экологии, в частности, минимизации потребления энергии.

Мейн бывал в России и с уважением говорит о советском конструктивизме.

В 2012-м году приобрёл особняк Рэя Брэдбери. В 2015 году он разрушил дом знаменитого писателя, предварительно получив разрешение на снос.

Ссылки

• [www.morphosis.com/ Сайт бюро «Морфозис»]
• [morphopedia.com/people/thom-mayne Мейн в «Морфопедии»]
• [www.archi.ru/foreign/guide/architect_present.html?aid=28&fl=2&sl=1 Подборка материалов на Архи.ру]
• [www.architime.ru/architects/a_thom_mayne.htm Биография на Archtime.ru]

Отрывок, характеризующий Мейн, Том

– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.