Мода 1900-х годов

Мода в период 1901—1909 годов в европейских и находящихся под их влиянием странах продолжала использовать длинные элегантные линии моды 1890-х. Это время характеризуют высокие жёсткие воротники, так же как широкие женские шляпы и причёски в стиле девушек Гибсона. Введённый в конце десятилетия парижскими кутюрье новый колоннообразный силуэт с заниженной талией стал предвестником конца эпохи корсетов как неотъемлемой части женского гардероба.

Женская мода

Общий обзор

Турнюры исчезли, рукава стали увеличиваться и популярный в 1830-х силуэт «песочные часы» снова стал актуальным. Модный силуэт в начале 1900-х — уверенная женщина с пышной низкой грудью и пышными бёдрами. «Полезный для здоровья корсет» этого периода перестал сдавливать живот и создавал S-образный силуэт.

В 1897 году силуэт стал стал значительно тоньше и длиннее. Блузки и платья закрывались спереди наглухо и в начале XX века имели напуск впереди — «голубиную грудку» над узкой талией, скошенной наперёд. Талия часто подчёркивалась лентой или ремешком. Вырезы часто сопровождались очень высокими воротниками на рёбрах.

Юбки волочились по полу, часто имели трены, в середине десятилетия даже у дневных платьев. Новый силуэт, с более широкой талией, подчёркнутым бюстом и узкими бёдрами начали представлять парижские модные дома. К концу десятилетия самые модные юбки укоротились до лодыжек. Силуэт в целом стал уже и прямее, начав тенденцию, которая продлилась непосредственно до первой мировой войны.

В начале 1910 года в обзоре богатых учениц выпускных классов частных женских школ Нью-Йорка утверждалось, каждая выпускница в среднем тратила на одежду в год $556 (около $14 000 в ценах 2014 года), исключая нижнее бельё и потратила бы в четыре раза больше, имея неограниченный бюджет.

Спортивная одежда и одежда на заказ

Непритязательную, шитую на заказ одежду одевали для мероприятий на свежем воздухе и путешествий. Английская блузка, женская блузка покроя мужской рубашки с высоким воротником, стала повседневной дневной одеждой и униформой работающих женщин. Шерстяной или твидовый костюм состоял из юбки длиной до лодыжки и соответствующего ей жакета, модницы носили его с лисьим мехом и огромными шляпами. На рубеже столетий получили популярность два новых головных убора: мотоциклетная вуаль для вождения автомобилей и матросская шляпа-канотье с широкими полями для тенниса, велосипедных прогулок и игры в крокет.

Расцвет высокой моды

Десятилетие также отмечено полным расцветом парижской «высокой моды» как законодателя стилей и силуэтов для женщин любого класса. Модельеры направляли одетых по последней моде манекенщиц на скачки на ипподром Лоншамп, а фотографы моды определяли создателей конкретных образов.

В 1908 году Кало Сер (Callot Soeurs), Мадлен Вьёне (Madeleine Vionnet) из модного дома Жака Дусе, и Поль Пуаре предложили новый силуэт. Стили назывались по-разному: Merveilleuse (Щегольской), Directoire (Директория) и Empire (Империя), отсылая к французской моде эпохи ампира начала XIX века, на которую походили их узкие юбки и завышенные талии.

Новые стили отличались облегающим силуэтом с завышенной талией или вовсе неприталенным, длиной юбок до лодыжки и длинными, похожими на туники жакетами, требовал"и особого «прямолинейного» корсета. Парижский корреспондент журнала «Vogue» описывал новый облик как «всё более и более прямой… объём бюста меньше, объём бёдер меньше, а объём талии больше… До чего тонкий, до чего изящный, до чего элегантный…!»

Причёски и шляпы

В середине десятилетия носили огромные широкополые шляпы, отделанные множеством перьев и иногда даже украшенные чучелами птиц (например, те, кто мог себе это позволить, украшались чучелами самцов колибри) или декорированные лентами и искусственными цветами. В моде были массы вьющихся волос, закреплённые сверху (при необходимости, на подушечках из конского волоса, которые назывались «крысами») и собранные в узел. Большие шляпы надевали к вечерней одежде.

К концу десятилетия шляпы получили свисающие вниз небольшие поля, которые затеняли лицо и низкие тульи. Общий эффект тяжеловесности остался.

Обувь

Обувь была узкой и зачастую на ней делался акцент. Её отличал оттянутый мысок и средней высоты каблук. Производились и были доступны модели со шнуровкой, пуговицами и лакированной кожей. Существовала обувь на любой случай: туфли на шнурках для строгих костюмов, туфли-лодочки с ремешками для праздничных выходов или лакированные лодочки с перламутровыми пряжками и, наконец, боты, часто отороченные мехом для спасения от холода при поездках в экипажах зимой.

Галерея стиля 1900—1906

• Mrs Charles Russell.jpg

  1 – 1900

• THE DELINEATORaugust1901p165.jpg

  2 – 1901

• Spencer-sisters.jpg

  3 – 1902

• 3320JUPONtaffetas.png

  4 – 1903–04

• Fashion Plate 1904.jpg

  5 – 1904

• Elizabeth Drexel.jpg

  6 – 1905

• Mrs John Philip Sousa 15091v cropped.jpg

  7 - около 1905

• LeCostumeMI-CONFECTIONNE39fr.png

  8 – 1906

• TheDelineatorAugust1906Summer Evening.jpg

  9 – 1906

1. На миссис Аде Рассел надето полупрозрачное платье из ткани с узором с напуском спереди над мягкой поясной лентой. В то время такое платье называлось чайным (1900).
2. Модная иллюстрация лета 1901 года демонстрирует скошенную талию, лиф «зобастый голубь», маленькие вырезы и большие шляпы, украшенные лентами.
3. Снимок трёх сестёр около 1902 года демонстрирует английские блузы с «голубиной грудью» и бывшие основой одежды для среднего класса юбки-колокола.
4. Нижнее бельё (камисоль (или, вероятнее, верхняя часть комбинации), корсет, нижняя юбка-колокол) в 1903-04 гг.
5. Цветная вклейка изображает послеобеденное платье с треном из лёгкого тонкого материала, произошедшее от чайного платья, к которому надевают широкополую шляпу и перчатки, 1904 г.
6. На Элизабет Уортон Дрексел надето оранжевое вечернее платье с открытыми плечами и длинные перчатки, 1905 г.
7. На Джейн ван Миддлсворт Беллис Суза, жене Джона Филипа Суза, «короля маршей», надет клетчатый костюм с рукавами до локтя и длинными перчатками, в руках она держит ридикюль-муфту, фото около 1905 г.
8. Французское платье 1906 года, отделанное вышивкой или ажурными басонами. Пола широкой шляпы загнута вверх с одной стороны. Рукава до локтя сопровождаются перчатками.
9. Модные летние вечерние платья в 1906 году имели короткие рукава или длиной в три четверти. Некоторые дамы носили шляпки, а мужчины надевали смокинги.

Галерея стиля 1907–1909

• Golfing costume 1907.jpg

  1 – 1907

• Motoring wrap 1907.jpg

  2 – 1907

• Paul César Helleu (1859-1927) Liane de Pougy 1908 ca.jpg

  3 – 1908

• Poiret-designs.jpg

  4 – 1908

• Standard1908.jpg

  5 – 1908

• The blue cup de Camp.jpg

  6 – 1909

• Maison duPetitSantThomasParisHiver1909-1910page2.png

  7 – 1909

• Fashion Plate 1909.jpg

  8 – 1909

1. Костюм для гольфа 1907 года состоит из строгого жакета и такой же юбки длиной до лодыжек с накладными карманами.
2. Вождение автомобиля требовало специальных объёмных пальто или пыльников, чтобы другая одежда оставалась чистой, а владельцу было тепло в открытом автомобиле. Их носили с модными шляпами, обёрнутыми вуалью, крагами и зачастую - защитными очками, 1907 год.
3. Портрет, написанный в 1908 году Полем Эллё пленяет модным сочетанием массы волнистых волос под широкополой шляпой.
4. Платья Поля Пуаре открывают путь новому силуэту, завышенной талии и узким юбкам до лодыжек, 1908 год.
5. Газетная вставка за 1908 год демонстрирует более консервативный крой, нежели последние парижские моды, но талии располагаются выше, фигура тоньше и более прямая, чем в первую половину десятилетия.
6. Верх фартука скроен по фасону с голубиной грудкой, 1909 г.
7. Костюм высокой моды 1909 года имеет узкий силуэт. Лиф прилегает более плотно к телу, хотя талия по прежнему скошена, а тулья шляпы высока.
8. Платья 1909 года имеют новый приталенный силуэт с завышенной талией и сочетаются с высокими шляпами.

Мужская мода

Длинный, худой и спортивный силуэт 1890-х годов оставался актуальным. Волосы в основоном носили короткие. Бороды стали менее остроугольными, нежели раньше, а усы часто завивали.

Пиджаки, жилеты и брюки

Просторные пиджаки или салонные пиджаки продолжали вытеснять сюртуки в самых неформальных и в полуофициальных мероприятиях. Носили как костюмы-тройки, состоящие из просторного пиджака и соответствующих ему жилету и брюкам, так и сочетающиеся пиджак и жилет с контрастирующими брюками или сочетающиеся пиджак и брюки с контрастным жилетом. Брюки стали короче, чем раньше, часто имели отвороты, а складки на них утюжились новым инструментом — прессом для брюк.

Застёжка жилетов уходила высоко на грудь. Обычно костюмы были однобортными.

Блейзер, темно-синий или яркого цвета, или же полосатый фланелевый пиджак выкраивались как пиджаки с накладными карманами и медными пуговицами, как мешок пальто с накладными карманами и пуговицами, надевались для активного отдыха, парусного спорта и другой повседневной деятельности.

Норфолкский пиджак оставался актуальной одеждой для стрельбы и другого отдыха на свежем воздухе. Его шили из прочного твида или аналогичного материала дополняли парой бантовых складок на груди и спине, а также поясом из ткани. Дополнив пиджак соответствующими бриджами, получали норфолкский костюм. С чулками до колен и полуботинками он подходил для велосипедных прогулок или игры в гольф, а с крепкими башмаками или ботинками с кожаными гетрами — для охоты.

Для официальных дневных мероприятий в Европе и крупнейших городах мира было принято надевать визитку с брюками в полоску.

Наиболее формальным вечерним костюмом оставался тёмный фрак и подходящие ему брюки с тёмным или светлым жилетом. К фраку полагалось надеть белый галстук-бабочку и рубашку с раскосым воротником-«бабочкой». Менее формальным был смокинг с отделанным спереди шёлком или атласом воротником-шалью (лацканы такого воротника были единой кривой, без изломов). У такого смокинга в это время обычно была только одна пуговица. Смокинг полагалось надевать к формальному ужину дома или в мужском клубе. Смокинг носили с белой рубашкой и тёмным галстуком.

Зимой носили пальто длиной до колена или длиной до икр.

Рубашки и галстуки

Рубашка для официального костюма должна была иметь отложной воротник или воротник-«бабочку» с отутюженными «крылышками». В целом воротники были очень высокими и жёсткими. Костюмные рубашки были жёсткими спереди. Иногда их спереди декорировали специальными запонками, а застёгивали рубашку сзади. Для неофициальных случаев были популярны рубашки в полоску.

Типичными были узкие галстуки-самовязы. Гастуки-пластроны надевали в официальных случаях днём, галстуки-бабочки — вечером.

Аксессуары

Обязательной частью официального костюма для высшего общества оставался цилиндр. Шляпы-хомбурги из мягкого фетра или жёсткие шляпы-котелки носили с повседневным пиджачным костюмом. Соломенные канотье надевали для неофициальных случаев.

Мужская обувь обычно закрывала щиколотку. Повседневная обувь — обычно чёрные, серые или коричневые закрытые ботинки. Для официальных случаев надевали парадные ботинки с белым верхом и пуговицами по бокам. В эдвардианскую эпоху появились классические оксфорды — закрытые мужские туфли на шнурках.

Галерея стиля 1901−05

• FalatJulian.PortretAntoniegoWodzickiego.1900.ws.jpg

  1 – 1900

• Coats Dec 1900.jpg

  2 – 1900

• 1901 Sartorial Arts Journal Fashion Plate Men's Golfing Clothes.png

  3 - 1901

• George Washington Carver, ca. 1902.jpg

  4 - c. 1902

• TRSargent.jpg

  5 – 1903

• Montesquiou at Charvet.jpg

  6 - 1903

• President Theodore Roosevelt, 1904.jpg

  7 – 1904

• Frock Coat April 1904.jpg

  8 – 1904

1. Портрет Антона Водзицкого в пальто с меховым воротником и шляпе-хомбурге, 1900 г.
2. Модная иллюстрация: слева короткое пальто с цилиндром и, видимо, визиткой, и справа длиннополое пальто, с хомбургом и деловым костюмом, декабрь 1900 г.
3. Модная иллюстрация из журнала Sartorial Arts Journal демонстрирует костюм на трёх пуговицах с накладными карманами (слева) и костюм для гольфа, состоящий из норфолкского пиджака и особого вида бриджей — никербокеров (справа), 1901 г.
4. Сотрудники института Таскиги носят костюмы с небольшим вырезом и контрастирующие брюки, часто в полоску, около 1902 г.
5. Портрет Теодора Рузвельта кисти Джона Сарджента в сюртуке для официальных случаев, 1903 г.
6. Карикатура на примерку одежды у "Шарве пляс Вандом", одного из лучших французских ателье, 1903 г.
7. Портрет Теодора Рузвельта в галстуке с чётким узором, светлом жилете и тёмном костюме, 1904 г. Очень короткая стрижка была весьма характерной для той эпохи.
8. Парадный сюртук, 1904 г.

Галерея стиля 1906-09 годов

• Complet-Jaquette35fr1906.png

  1 – 1906

• William Randolph Hearst cph 3a49373.jpg

  2 - 1906

• John Singer Sargent - autoportrait 1906.jpg

  3 – 1907

• SirAndLadyLaurier.jpg

  4 – 1907

• WmHTaft.jpg

  5 - c. 1907

• ChurchillGeorge0001.jpg

  6 - 1907

• Irish immigrants 1909.jpg

  7 – 1909

1. Мужской костюм для официальных выходов днём состоит из визитки, жилета с небольшим вырезом и брюк с отутюженными складками и скрытой застёжкой. Его дополняет рубашка с высоким воротником, цилиндр и перчатки. 1906 год.
2. На фото Уильям Рэндольф Херст в костюме с маленьким вырезом, рубашка имеет жёсткий воротник-стойку, а галстук заколот булавкой, 1906 год.
3. На Джоне Сингере Сардженте надет серый костюм с воротником-"бабочкой", 1907 г.
4. премьер-министр Канады Уилфрид Лорье со своей женой, 1907 г.
5. Военный министр США Уильям Говард Тафт в костюме-тройке, около 1907 г.
6. Английские парадные костюмы: Дэвид Ллойд Джордж (слева) и Уинстон Черчилль в сюртуках и цилиндрах, 1907 г.
7. Ирландские иммигранты в Канзас-Сити, штат Миссури, 1909 г. Второй мужчина слева носит кепи.

Детская мода

Одежда для девочек в эту эпоху подражает одежде взрослых женщин. Девочки носили платье до колен, отделанные по краям кружевом или вышивкой или чем-то в этом роде. Отделка напоминает отделку ночных рубашек для взрослых женщин. Обыкновенно к платью полагалось надевать чёрные туфли или ботинки на пуговицах либо на шнуровке, шерстяные чулки, а также перчатки из лайковой кожи или вязанные крючком. Волосы обычно были длинные, завитые в локоны, украшались лентами. Для игр допускалось надевать шаровары и вязаную кофту.

В качестве попытки сделать одежду более удобной для игр были придуманы платья для девочек с короткими рукавами.

В качестве уличной обуви носили обувь на пуговицах или шнурках, зимой также надевали короткие гетры (до щиколоток). Это создавало видимость обуви с длинным голенищем.

Отрывок, характеризующий Мода 1900-х годов

Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.