Облачный атлас (фильм)
Поделись знанием:
К:Фильмы 2012 года
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
| Облачный Атлас | |
| Cloud Atlas | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Штефан Арндт |
| Автор сценария |
Дэвид Митчелл (роман) |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор |
Том Тыквер |
| Кинокомпания |
Warner Bros. (прокат); |
| Длительность | |
| Бюджет | |
| Сборы |
130 482 868 $[4] |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
«О́блачный а́тлас» (англ. Cloud Atlas) — историко-фантастический фильм, созданный Томом Тыквером, Лилли и Ланой Вачовски. Режиссёры написали сценарий на основе одноимённого романа Дэвида Митчелла, изданного в 2004 году. Фильм состоит из шести независимых, но идейно и символически связанных историй о шести людях из прошлого, настоящего и будущего. Одни и те же актёры играют нескольких героев в разных сюжетных линиях.
Бюджет фильма составил 102 миллиона долларов. Несмотря на то, что часть этой суммы была получена от Warner Bros.[5], основной фонд сформирован из независимых источников. Таким образом, «Облачный атлас» является самым дорогим независимым фильмом всех времён. Фильм получил неоднозначные, но в среднем сдержанно-одобрительные отзывы критиков[6], заслужил несколько премий и номинаций, включая две премии «Сатурн» и номинацию на «Золотой глобус» за лучший саундтрек.
Рекламный слоган: Всё взаимосвязано
Содержание
Затронутые темы
Дэвид Митчелл так сказал о своей истории:
|
Буквально все главные герои, за исключением одного, являются реинкарнацией одной и той же души в различных телах на протяжении всего романа, идентифицируемых по родимому пятну… это просто символ действительной универсальности человеческой природы.. | 
|
Вместо этого в фильме перерождение показано визуально с помощью одного набора актеров, которые появляются в каждом временном отрезке, перенимая эстафету в колесе сансары. Том Тыквер говорит:
|
|
Обсуждая связи между персонажами разных эпох, и то, как, вероятно, один человек выполняет то, что другой начал сотни лет назад, мы подумали: «Почему бы не использовать для этой цели одного актёра? Почему бы не подобрать исполнителей согласно идее, что каждый актёр воплощает не отдельные роли, но несколько, которые вместе представляют собой эволюцию одной сущности. |
|
Между тем, родимое пятно никуда не делось. Но вместо обозначения перехода души создатели фильма использовали его, чтобы определить тех, кто достиг определенного уровня просветления и находится на грани важного решения, которое может существенно изменить его жизнь или жизнь других людей. Тыквер объясняет это так:
|
|
Оно (родимое пятно) стало скорее системой обмена сообщениями между людьми, когда человек в одной эпохе делает или создает то, что вдохновляет человека, который имеет ту же отметину в следующей эпохе[7]. |
|
Сюжет
Шесть историй, действие которых происходит в разное время, тесно переплетаются между собой.
- Тихоокеанский дневник Адама Юинга — 1849 год. История американского нотариуса, который на корабле возвращается домой. В пути он знакомится с английским доктором Генри Гузом и спасает от смерти чёрного раба Аутуа. В ходе развития сюжета оказывается, что Генри Гуз — аферист, стремящийся убить Юинга и завладеть его имуществом. Аутуа спасает Адама от смертельной дозы яда доктора Гуза и помогает ему вернуться домой к жене Тильде, дочке известного работорговца и расиста. Вместе с женой они покидают отца и едут бороться за права чёрных людей.
- Письма из Зедельгема — 1936 год. Молодой английский композитор Роберт Фробишер дискредитирует себя, и, сбежав из университета, устраивается в секретари к знаменитому композитору Вивиану Эйрсу, с помощью которого намеревается восстановить своё доброе имя. Там он помогает Эйрсу с его сочинениями и в то же время вступает в любовную связь с женой Эйрса. Фробишер находит у Эйрса дневник Адама Юинга, о чём сообщает в одном из писем своему возлюбленному Руфусу Сиксмиту. Во время работы на Эйрса Роберт создает секстет «Облачный атлас», авторство которого Эйрс намеревается оставить за собой, объясняя это юридической стороной их соглашения (перекличка с кафе «Папы Сонга» из другой сюжетной линии). Роберт стреляет в Эйрса и убегает. Всю свою историю Фробишер описывает в письмах Руфусу, а потом кончает жизнь самоубийством, завершив работу над своим произведением.
- Периоды полураспада. Первое расследование Луизы Рей — 1973 год. Молодая амбициозная журналистка начинает расследование об изъянах в безопасности атомных реакторов крупной энергетической корпорации, на которое её натолкнул физик-ядерщик Руфус Сиксмит. Вместе с отчетом о проверке реакторов ей в руки попадают письма сорокалетней давности, написанные Сиксмиту композитором Робертом Фробишером. Также она покупает пластинку с симфонией «Облачный атлас». Сиксмит гибнет, но расследование достигает успеха.
- Страшный Суд Тимоти Кавендиша — Наши дни (2012 год). 60-летний издатель, сорвавший куш на бестселлере и бегущий от возмездия подельников автора, попавшего в тюрьму, по злой шутке своего родного брата попадает в дом престарелых с весьма строгими правилами содержания. Найдя сообщников, он предпринимает попытку побега, одновременно читая историю журналистского расследования Луизы Рей. После побега возвращается к возлюбленной своей молодости Урсуле и описывает все свои приключения в киносценарии.
- Откровение Сонми-451 — история разворачивается в будущем (2144 год), в Нео-Сеуле. Всё население разделено на «чистокровных» (рожденных естественным путём) и «фабрикатов» (клонов), формирующих низший социальный класс. Сонми-451 — «фабрикат», она работает в кафе быстрого питания «Папы Сонга» — здесь клоны принимают заказы, разносят еду и убирают. Все фабрикаты обязаны носить ошейник, который позволяет смотрителю кафе убить фабриката в случае неподчинения. Они живут в ресторане, работают по 19 часов в день, питаются энергомылом и никогда не видят солнечного света. После 12 лет службы фабрикаты проходят процедуру Экзальтации, которая (как им внушают) ведет их к лучшей жизни. На самом деле их забивают и разделывают на скотобойне, а затем перерабатывают в энергомыло. Хэ Чжу Чен, член революционной группы, выкрадывает Сонми-451 из ресторации «Папы Сонга» в надежде сделать из неё символ революции. У неё была предшественница — её подруга, фабрикат Юна-939, показавшая ей тайком запрещенное для клонов кино и рассказавшая о других тайнах мира наверху, но она погибла в результате инцидента, когда пыталась сбежать из кафе, ударив унизившего её посетителя. Хэ Чжу Чен показывает Сонми старый фильм Страшный Суд Тимоти Кавендиша с Томом Хэнксом (фрагмент этого фильма на сломанном плеере ей до этого показывала Юна-939). Со станции спутниковой связи, захваченной повстанцами, Сонми обращается с воззванием («откровением») к человечеству. Там же её арестовывают. Перед казнью Сонми спокойно и снисходительно рассказывает свою историю Архивариусу — высокопоставленному лицу, пытающемуся понять её поступок.
- Переправа возле Слуши и всё, что после — 106 зим после Крушения (2321 год). Примитивное постапокалиптическое общество на одном из Гавайских островов. Поселенцы частично деградировали и живут небольшими кланами. Срок их жизни невелик из-за радиации и загрязнения окружающей среды. Они помнят, что в результате некоего события, которое они называют «Крушение», цивилизованные народы Земли — известные как «Древние», — погибли. В этом примитивном мире Сонми-451 почитают за богиню, чтут её заповеди. Поселенцы боятся дьявола — «Старину Джорджи». Легенды гласят, что он живёт над Долиной в месте, которого боятся все Жители Долин (гора Мауна-Сол). Варвары Коны — клан каннибалов, враждующий с жителями долины. Захри (Захария) — член клана Жителей Долин. Два раза в год остров посещают для торговли Провидцы — технологически развитый клан, сохранивший остатки знаний погибшей цивилизации. Они тоже страдают от радиации, хотя и в меньшей степени, чем жители острова. В одно из таких посещений в доме Захри остается Мероним, из клана Провидцев. Захри не доверяет Мероним, но после того, как та спасает больного ребёнка по его просьбе, Захри соглашается сопроводить её в запретные земли над Долиной. Совершая восхождение, Мероним и Захри добираются до древней станции спутниковой связи. Там Мероним рассказывает Захри историю настоящей Сонми: что на самом деле она была не божеством, а человеком, и показывает её «откровение», запустив файл в воспроизводящем устройстве. Затем Мероним отправляет сигнал бедствия в просторы космоса уцелевшим во время катастрофы обитателям земных космических колоний, прося их спасти оставшихся на Земле людей. Захри и его племянница Каткин вместе с Мероним и другими Провидцами отправляются на другую планету.
В прологе и эпилоге Захри, теперь глубокий старик, живущий на другой планете, пересказывает свою историю многочисленным внукам.
В ролях
| Русский дубляж | Тихоокеанский дневник Адама Юинга (драма) | Письма из Зедельгема (биографический фильм) | Периоды полураспада. Первое расследование Луизы Рей (детектив, триллер) | Страшный Суд Тимоти Кавендиша (комедия) | Откровение Сонми-451 (фантастический боевик, антиутопия) | Переправа возле Слуши и всё, что после (постапокалипсис, мистика) | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Том Хэнкс | Станислав Концевич | доктор Генри Гуз | менеджер в отеле | Айзек Сакс, физик | Дермот Хоггинс, автор книги «Кулаком в зубы» | актер, играющий Тимоти Кавендиша в фильме «Страшный Суд Тимоти Кавендиша» | Захри Бейли, пастух |
| Хью Грант | Валерий Соловьев | преподобный Джайлз Хоррокс | хозяин отеля | Ллойд Хукс, глава корпорации | Денхольм Кавендиш, брат Тимоти Кавендиша | Сир Ри, смотритель в кафе «Папа Сонг» | вождь племени Конов |
| Хэлли Берри | Лилиан Наврозашвили | жительница племени аборигенов | Иокаста Эйрс, жена Вивиана Эйрса | Луиза Рей, журналистка | гостья из Индии на издательском вечере | Овидий, пластический хирург | Мероним, Провидица |
| Джим Бродбент | Валентин Морозов | капитан Молиньё | Вивиан Эйрс, композитор | Тимоти Кавендиш, издатель | корейский музыкант на рынке | Провидец | |
| Хьюго Уивинг | Валерий Кухарешин | Хаскелл Мур, отец Тильды Юинг | дирижер Тадеуш Кессельринг | Билл Смоук, наемный убийца | сестра Нокс | советник Мефи, министр Единодушия | Старина Джорджи |
| Джим Стёрджесс | Дмитрий Паламарчук | Адам Юинг, юрист | бедный постоялец отеля | Отец Меган Сиксмит, племянницы Руфуса Сиксмита | болельщик в пабе | Хэ Чжу Чен, офицер Единства | Адам, сводный брат Захри Бейли |
| Джеймс Д’Арси | Станислав Войнич | молодой Руфус Сиксмит, физик | пожилой Руфус Сиксмит, физик | медбрат Джеймс | архивариус | ||
| Бен Уишоу | Андрей Левин | Рафаэль, юнга | Роберт Фробишер, начинающий композитор | продавец пластинок | Жоржетта, жена Денхольма Кавендиша | соплеменник Захри Бейли | |
| Сьюзан Сэрэндон | Лидия Мельникова | мадам Хоррокс | пожилая Урсула, возлюбленная Тимоти Кавендиша | Юсуф Сулейман, профессор университета | Аббатиса, жрица клана Жителей Долины | ||
| Кит Дэвид | Андрей Пирог | Купака, слуга | Джо Нейпир, шеф службы безопасности корпорации | Ан-Кор Апис, генерал Единства | Провидец | ||
| Чжоу Сюнь | Ирина Горячева | коридорный в отеле | Юна-939, фабрикат в кафе «Папа Сонг» | Роуз, сестра Захри Бейли | |||
| Пэ Ду На | Светлана Щедрина | Тильда Юинг, жена Адама Юинга | Мать Меган Сиксмит, племянницы Руфуса Сиксмита; мексиканка (в подпольном производственном цехе) | Сонми-451, фабрикат в кафе «Папа Сонг»; Сонми-351, фабрикат; Сонми — проститутка на рынке | богиня Сонми | ||
| Дэвид Гяси | Арсений Семенов | Аутуа, беглый раб | Лестер Рей, отец Луизы Рей | Дуофизит, Провидец | |||
| Чжу Чжу | Светлана Цвиценко | Меган Сиксмит | фабрикат в кафе «Папа Сонг», заработавшая 12 звёзд | ||||
| Броди Ли | Константин Ефимов | Хавьер Гомес, мальчишка-сосед Луизы Рей | сын Адама;
мальчик, слушавший рассказ Захри Бейли | ||||
| Алистэр Петри | гость на ужине Хаскелла Мура | Мистер Кейпан, музыкант | Феликс Финч, критик | посетитель кафе «Папа Сонг» | |||
| Роберт Файф | Гелий Сысоев | рулевой-исландец | Мистер Микс | Провидец | |||
| Сильвестра Ле Тузель | гостья на ужине Хаскелла Мура | медсестра Джадд | работница перерабатывающей фабрики | ||||
| Дульчи Смарт | мать Урсулы | целительница | |||||
| Рейван Ли Ханан | Девочка в кафе «Папа Сонг» | Кэткин, дочь Роуз; девочка, слушавшая рассказ Захри Бэйли | |||||
| Ниал Грег Фултон | гость на ужине Хаскелла Мура | Моцца Хоггинс, брат Дермота Хоггинса | |||||
| Луис Демпси | гость на ужине Хаскелла Мура | Джарвис Хоггинс, брат Дермота Хоггинса | |||||
| Мартин Дохерти | гость на ужине Хаскелла Мура | Эдди Хоггинс, брат Дермота Хоггинса | |||||
| Мартин Вуттке | Анатолий Дубанов | Мистер Бурхав, старший помощник | охранник на ядерной станции | Лири Целитель, шаман |
Производство
Фильм основан на романе Дэвида Митчелла «Облачный атлас». В январе 2009 года режиссёр Том Тыквер рассказал о том, что он намерен перенести это произведение на экран[8] и что над сценарием он работал совместно с Ланой и Эндрю Вачовски, владеющими правом на экранизацию[9]. Согласно сообщениям в прессе в июне 2010 года, роли в фильме он предложил Натали Портман, Тому Хэнксу, Хэлли Берри, Джеймсу Макэвою и Иэну Маккеллену[10]. В апреле 2011 стало известно, что Вачовски совместно с Тыквером займутся постановкой фильма[11]. Месяцем позднее, когда Хэнкс и Берри уже были утверждены в их ролях, в актёрский состав вошли Хьюго Уивинг, Бен Уишоу, Сьюзан Сарандон и Джим Бродбент[12][13]. За несколько дней до начала съёмок к команде присоединился Хью Грант[14]. Съёмки фильма начались 16 сентября 2011 года[15].
СМИ назвали «Облачный атлас» первой попыткой создать немецкий блокбастер, поскольку на сегодняшний день он является самым дорогим фильмом, произведенным в Германии[16]. Интересно то, что Тыквер и Вачовски снимали фильм параллельно, используя отдельные съемочные группы[17]. Если тандем работал в основном над съемками эпизодов из будущего и историей XIX века, то Тыквер занимался режиссурой сюжетов, разворачивающихся в нашем времени, 1930-х и 1970-х годах[18].
Премьера фильма состоялась 9 сентября 2012 года на 37-м ежегодном кинофестивале в Торонто. По завершении показа зрители в течение 10 минут стоя аплодировали актёрам и съёмочной группе[19]. В широкий прокат фильм вышел 26 октября 2012 года[20]. Премьера в России — 8 ноября 2012[21].
Для показа «Облачного атласа» в Китае местная администрация радио и телевидения подвергла фильм цензуре, удалив сцены с демонстрацией обнажённой натуры и эпизоды, «которые цензоры сочли ослабляющими или запутывающими сюжет». Это привело к сокращению ленты на 40 минут. Премьера состоялась 24 января 2013 года[22].
Критика
Фильм получил смешанные отзывы критиков. По состоянию на июль 2016 года рейтинг веб-сайта Rotten Tomatoes показывает, что на основе отзывов 256 критиков фильм получил положительный отклик от 66 % критиков. Средний рейтинг 6,6/10[23].
Факты
 |
Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии, списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих авторитетных источниках, содержащих критерий включения элементов в список.
|
- Фамилия главного героя четвертой истории «Страшный Суд Тимоти Кавендиша» явно имеет сходство с названием городка Кавендиш, находящемся в штате Вермонт (США), куда в апреле 1976 года с семьёй переехал Александр Исаевич Солженицын, находясь в изгнании из СССР. На этот факт ссылается и Тимоти в своей метафоре, заключающей его историю[24].
- Сонми-451 — имя-номер героини перекликается с романом-антиутопией Рэя Бредбери «451 градус по Фаренгейту», а также с названием деревни в Южном Вьетнаме, в которой произошло массовое убийство мирных жителей в 1969 году.
- Захри Бейли — фамилия главного героя последней истории фильма повторяет фамилию Элайджа Бейли — известного персонажа романов Айзека Азимова (цикл романов «Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо»).
- Автором рукописи «Периоды полураспада. Первое расследование Луизы Рей», которую в поезде читает Тимоти Кавендиш, является Хавьер Гомес — мальчишка-детектив, сосед Луизы Рей.
- Практически в каждом временном эпизоде присутствуют зелёная пуговица и волнистые татуировки у некоторых персонажей.
Награды и номинации
| Награды и номинации (приведено в хронологической последовательности) | ||||
|---|---|---|---|---|
| Церемония | Награда | Категория | Номинант | Результат |
| 9 декабря 2012 | Boston Online Film Critics Association[25] | Десять лучших фильмов года (Ten Best Films of the Year) | фильм «Облачный атлас» | Награда |
| 10 декабря 2012 | Washington D. C. Area Film Critics Association[26] | Лучший художник-постановщик (Best Art Direction) | Хью Бетап, Ули Ханиш (дизайн), Питер Уолпол, Ребекка Аливэй (декорации) | Награда |
| 11 декабря 2012 | Phoenix Film Critics Society Awards[27] | Best Production Design | Хью Бетап, Ули Ханиш | Номинация |
| Лучшие визуальные эффекты (Best Visual Effects) | фильм «Облачный атлас» | Номинация | ||
| 11 декабря 2012 | San Diego Film Critics Society Awards | Best Production Design | Хью Бетап, Ули Ханиш | Награда |
| 17 декабря 2012 | Chicago Film Critics Association[28] | Лучший монтаж (Best Film Editing) | Александр Бернер, Клаус Вечлищч | Номинация |
| 17 декабря 2012 | Премия «Спутник» (Satellite Awards)[29] | Лучший монтаж (Best Editing) | Александр Бернер | Номинация |
| Лучший дизайн костюмов (Best Costume Design) | Ким Барретт и Пьер-Ив Гайрауд | Номинация | ||
| Лучшие визуальные эффекты (Best Visual Effects) | Дэн Гласс, Джеффри Хэнкок, Стефан Церетти | Номинация | ||
| 17 декабря 2012 | St. Louis Gateway Film Critics Association | Лучшая операторская работа (Best Cinematography) | Франк Грибе, Джон Толл | Номинация |
| Лучшие визуальные эффекты (Best Visual Effects) | фильм «Облачный атлас» | Номинация | ||
| Лучшая музыка (Best Music Score/Soundtrack) | Том Тыквер, Джонни Климек, Райнхольд Хайль | Номинация | ||
| 18 декабря 2012 | Austin Film Critics Association Awards[30] | Десять лучших фильмов (Top Ten Films) | фильм «Облачный атлас» | Награда |
| Лучшая музыка (Best Score) | Том Тыквер, Джонни Климек, Райнхольд Хайль | Награда | ||
| 5 января 2013 | Houston Film Critics Society Awards[31] | Лучший фильм (Best Film) | фильм «Облачный атлас» | Номинация |
| Лучшая музыка (Best Original Score) | Том Тыквер, Джонни Климек, Райнхольд Хайль | Награда | ||
| Технические достижения (Technical Achievement) | фильм «Облачный атлас» | Номинация | ||
| 10 января 2013 | Critics' Choice Awards[32] | Лучший дизайн костюмов (Best Costume Design) | Ким Барретт и Пьер-Ив Гайрауд | Номинация |
| Лучший грим (Best Makeup) | фильм «Облачный атлас» | Награда | ||
| Лучшие визуальные эффекты (Best Visual Effects) | фильм «Облачный атлас» | Номинация | ||
| 13 января 2013 | 70-я церемония вручения наград премии «Золотой глобус» (Golden Globe Awards)[33] | Лучшая музыка (Best Original Score) | Том Тыквер, Джонни Климек, Райнхольд Хайль | Номинация |
| 21 февраля 2013 | Премия национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения за достижения в сферах кино, телевидения, театра, музыки и литературы (44rd NAACP Image Awards) | Лучшая актриса (Outstanding Actress in a Motion Picture) | Хэлли Берри | Номинация |
Напишите отзыв о статье "Облачный атлас (фильм)"
Примечания
- ↑ [www.bbfc.co.uk/AFF294095/ CLOUD ATLAS (15)]. British Board of Film Classification (8 октября 2012). Проверено 8 октября 2012. [www.webcitation.org/6CNVX7FdK Архивировано из первоисточника 23 ноября 2012].
- ↑ [www.fandango.com/cloudatlas_156784/movieoverview?date= Cloud Atlas Movie Tickets, Reviews, and Photos]. Fandango.com. Проверено 2 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CNVYE8So Архивировано из первоисточника 23 ноября 2012].
- ↑ Kaufman, Amy. [www.latimes.com/entertainment/envelope/cotown/la-et-ct-box-office-cloud-atlas-mavericks-silent-hill-20121025,0,5144803.story 'Silent Hill' sequel likely to lead lackluster weekend at box office] (October 25, 2012).
- ↑ [boxofficemojo.com/movies/?id=cloudatlas.htm Cloud Atlas - Box Office] (англ.). Проверено 14 марта 2013. [www.webcitation.org/6F5qmRjMC Архивировано из первоисточника 13 марта 2013].
- ↑ [www.pnn.de/potsdam/649194/ Bestsellerverfilmung: «Wolkenatlas» begeistert Testpublikum — Neueste Nachrichten aus Potsdam]
- ↑ [www.rottentomatoes.com/m/cloud_atlas_2012/ RottenTomatoes: Cloud Atlas (2012)]
- ↑ [www.visualhollywood.com/movies_2012/cloud_atlas/notes.pdf Production notes. From book to screen: making the connections]
- ↑ Alex Billington. [www.firstshowing.net/2009/tom-tykwer-adapting-cloud-atlas-with-wachowski-brothers/ Tom Tykwer Adapting Cloud Atlas with Wachowski Brothers] (англ.). FirstShowing (29 January 2009). Проверено 28 июля 2012. [www.webcitation.org/6AIHzeYYR Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ Catherine Keenan David Mitchell – Interview (англ.) // The Sydney Morning Herald : Газета. — 2 апреля 2011.
- ↑ [www.nme.com/filmandtv/news/cloud-atlas-aims-to-recruit-all-star-cast/176563 'Cloud Atlas' aims to recruit all-star cast] (англ.). NME (17 June 2010). — Director Tom Tykwer has big casting ambitions. Проверено 28 июля 2012. [www.webcitation.org/6AII0K7YV Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ Justin Kroll. [www.variety.com/article/VR1118035354 'Cloud Atlas' gathers with Tom Hanks] (англ.). Variety (12 April 2010). — Wachowskis, Tykwer team to pen, co-direct pic. Проверено 28 июля 2012. [www.webcitation.org/6AII2J36M Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ Scott Roxborough, Borys Kit. [www.hollywoodreporter.com/news/hugo-weaving-ben-whishaw-join-187412 Hugo Weaving, Ben Whishaw Join 'Cloud Atlas' (Cannes Exclusive)] (англ.). The Hollywood Reporter (5 November 2011). Проверено 28 июля 2012. [www.webcitation.org/6AIMdOQ6G Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ Diana Lodderhose, Ed Meza. [www.variety.com/article/VR1118036870 Sarandon, Broadbent circle 'Atlas'] (англ.). Variety (12 May 2011). — Thesps in advanced talks for Wachowski siblings pic. Проверено 28 июля 2012. [www.webcitation.org/6AIMeIUee Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ Adam Dawtrey. [www.variety.com/article/VR1118042710 Tykwer, Wachowskis' 'Cloud' draws crowd] (англ.). Variety (13 September 2011). — Grant joins cast, trio added to co-production team. Проверено 28 июля 2012. [www.webcitation.org/6AIHxy9NT Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ [www.reuters.com/article/2011/09/13/idUS101383+13-Sep-2011+BW20110913 Cameras to Roll on the Wachowski-Tykwer Directed "CLOUD ATLAS"] (англ.). Рейтер (13 September 2011). — Пресс-релиз. Проверено 28 июля 2012. [www.webcitation.org/6AIMgLTbi Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ Pidd, Helen. [www.guardian.co.uk/film/2011/jun/22/cloud-atlas-filmed-berlin Cloud Atlas to be filmed in Berlin as city eyes starring role in movies], The Guardian (June 22, 2011).
- ↑ Roxborough, Scott (August 22, 2011). «[www.hollywoodreporter.com/news/cloud-atlas-wachowski-brothers-tom-tykwer-225835 Wachowskis, Tom Tykwer Set for 'Cloud Atlas' Shoot Mid-September]». The Hollywood Reporter.
- ↑ Hemon, Aleksandar [www.newyorker.com/reporting/2012/09/10/120910fa_fact_hemon?currentPage=all The Wachowskis’ World beyond “The Matrix”]. newyorker.com (September 10, 2012). Проверено 4 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BiZPPJJs Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].
- ↑ Solvej Schou. [insidemovies.ew.com/2012/09/09/toronto-film-festival-cloud-atlas-premiere-with-halle-berry-tom-hanks-wows-crowd-cast-directors-get-standing-ovation/ Toronto Film Festival: 'Cloud Atlas' premiere lands an emotional standing ovation for cast, including Halle Berry, Tom Hanks] (англ.). EW.com (9 September 2012). Проверено 12 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BiZNnNIE Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].
- ↑ Денис Данилов. [www.thr.ru/articles/605/ Warner Bros. выбрала дату выпуска «Облачного атласа»] (рус.). THR.ru (20 июня 2012). Проверено 12 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BiZOOt8y Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].
- ↑ [cloudatlas-film.ru/new/ «Облачный Атлас» Фильм, Трейлер, Фото, Содержание]
- ↑ [lenta.ru/news/2013/01/23/cloudatlas/ Китайские цензоры сократили «Облачный атлас» на 40 минут]
- ↑ [www.rottentomatoes.com/m/cloud_atlas_2012/ Cloud Atlas (2012)]. Rotten Tomatoes. Проверено 3 июля 2016.
- ↑ [www.gazeta.ru/culture/2012/11/06/a_4842661.shtml «Девчонки без ума от Солженицына» Интервью с Энди, Ланой Вачовски и Томом Тыквером, авторами фильма «Облачный атлас»], [www.gazeta.ru Газета.ру] (6 ноября 2012). Проверено 5 декабря 2013. «… Александра Солженицына? В романе, если не ошибаюсь, он упоминается только один раз книгоиздателем Кавендишем. — Лана Вачовски: А вы знали, что Александр Солженицын значительную часть своей жизни провел в Вермонте в городке, который называется Кавендиш? (с 1976 года до возвращения в Россию в 1994-м. — „Газета. Ru“). Мы у Митчелла спросили, не выдумал ли он это, и он ответил (изображает голосом замешательство): „Полагаю, что нет…“.».
- ↑ [www.indiewire.com/article/zero-dark-thirty-leads-new-boston-online-film-critics-award-winners Boston Online Film Critics Association Awards]. Indiewire. Проверено 14 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DbhY0SO6 Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [www.dcfilmcritics.com/ Washington D.C. Area Film Critics Association Awards]. Washington D.C. Area Film Critics Association official website. Проверено 10 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DbhZUKTk Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [www.awardsdaily.com/blog/2012/12/11/phoenix-and-detroit-critics-join-the-mix/#more-59001 Phoenix Film Critics Society Awards and Detroit Film Critics Society Awards]. Проверено 16 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DbhagFXw Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [www.awardsdaily.com/blog/2012/12/14/the-master-and-beasts-of-the-southern-wild-lead-chicago-film-critics-nominations/ The Master and Beasts of the Southern Wild Lead Chicago Film Critics Nominations]. AwardsDaily (14 декабря 2012). Проверено 14 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DbhcOa4c Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [www.hollywoodreporter.com/race/satellite-awards-nominates-10-films-396865 Satellite Awards]. The Hollywood Reporter. Проверено 5 декабря 2012. [www.webcitation.org/6Dbhdyi41 Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [austinfilmcritics.org/awards/2012-awards/ Austin Film Critics Association Awards]. austinfilmcritics.org. Проверено 22 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DbhfNzCe Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ Dansby, Andrew [www.chron.com/life/article/Houston-Film-Critics-Society-announces-its-4123566.php Houston Film Critics Society announces its nominees]. Chron.com (December 17, 2012). Проверено 20 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DbhgpDVW Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [www.criticschoice.com/movie-awards/ Critic's Choice Awards]. criticschoice.com. Проверено 11 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DbhikArI Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [www.goldenglobes.org/2012/12/nominations-2013/ Nominations 2013 — Golden Globe Awards]. goldenglobes.org (13 декабря 2012). Проверено 13 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CvvChdJ0 Архивировано из первоисточника 15 декабря 2012].
Ссылки
- [cloudatlas.warnerbros.com/ las.warnerbros.com] — официальный сайт фильма «Облачный Атлас»
- «Облачный атлас» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.rottentomatoes.com/m/cloud_atlas_2012/ «Облачный атлас»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
- [www.metacritic.com/movie/cloud-atlas «Облачный атлас»] (англ.) на сайте Metacritic
- [www.allmovie.com/movie/v545241 Облачный атлас] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
|
||||||||||
Отрывок, характеризующий Облачный атлас (фильм)
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
Категории:
- Фильмы по алфавиту
- Фильмы Тома Тыквера
- Фантастические фильмы США
- Фантастические фильмы Германии
- Фантастические фильмы Сингапура
- Фантастические фильмы Гонконга
- Фильмы-драмы Германии
- Фильмы-драмы США
- Фильмы-драмы Сингапура
- Фильмы-драмы Гонконга
- Фильмы Энди и Ланы Вачовски
- Фильмы-антиутопии
- Экранизации литературных произведений фантастики
- Постапокалиптические фильмы
- Фильмы о реинкарнации
- Фильмы о рабстве
- Фильмы о расизме
- Фильмы о клонировании
- Фильмы о композиторах
- Фильмы о 22-м веке
- Фильмы о Сан-Франциско
- Фильмы IMAX
- Фильмы на английском языке
- Фильмы Warner Bros.
- Фильмы о каннибализме
