Окасио, Осси
Осси Окасио | |
Общая информация | |
---|---|
Полное имя: |
Освальдо Окасио (англ. Osvaldo Ocasio) |
Прозвище: |
Пасть (англ. Jaws) |
Гражданство: | |
Дата рождения: |
12 августа 1955 (68 лет) |
Место рождения: | |
Проживание: | |
Весовая категория: |
Тяжёлая (свыше 90,892 кг) |
Стойка: |
правша |
Рост: |
182 см |
Размах рук: |
188 см |
Профессиональная карьера | |
Первый бой: | |
Последний бой: | |
Количество боёв: |
37 |
Количество побед: |
23 |
Побед нокаутом: |
12 |
Поражений: |
13 |
Ничьих: |
1 |
Несостоявшихся: |
0 |
Осси Окасио (англ. Ossie Ocasio; настоящее имя Освальдо Окасио; родился 12 августа 1955, Пуэрто-Рико) — пуэрто-риканский боксёр-профессионал и чемпион мира по боксу в тяжёлом весе. Получил своё прозвище Пасть после того, как во время спарринга нанёс противнику своеобразный случайный укус. Боксировал в умном стиле и обладал быстрыми рефлексами.
Содержание
Биография
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Карьера
Супертяжёлая категория
Окасио вошёл в супертяжёлую весовую категорию, став профессиональным боксёром в 1976 году и заслужив сразу 10 побед, после чего подписал контракт с промоутером Доном Кингом и вытеснив из рейтингов короля боксёров Кевина Исаака.
В 1978 году во вреям андеркарта Larry Holmes/Ken Norton Окасио заработал основные очки, выбив из рейтинга высоко стоявшего Джимми Янга, который выиграл у Джорджа Формана. Во время матча-реванша Окасио снова подчеркнул своё превосходство над Янгом, на этот раз в Пуэрто-Рико. Это значительно возвысило спортивную карьеру Окасио.
Эти победы привели в 1979 году его к бою за титул чемпиона мира в супертяжёлом весе в матче против Ларри Холмса. Попытавшись стать первым испанцем, ставшим чемпионом мира в этой категории, он сильно уступил и проиграл Холмсу нокаутами в семи раундах.
В 1980 году он выступил в бою против Майкла Доукса, но не совсем удачно, сыграв вничью. Тем не менее, в матче-реванше Окасио неожиданно проиграл нокаутом в первом раунде. На следующий год Окасио отправился в Великобританию и выступил с небольшим достижением против местного боксёра Джона Гарднера — до падения Окасио не получил ударов в 6 раундах.
Чемпион мира в тяжёлом весе
Позже он сбросил вес и перешёл в тяжёлую весовую категорию, в дальнейшем выступая в ней. В 1982 году состоялся его матч против Робби Уильямса из Южной Америки за вакантный титул WBA. Окасио стал чемпионом мира, по единогласному решению судей победив Уильямса в 15 раундах. Он разделил этот титул в своей категории с земляком Карлосом Де Леоном, также чемпионом мира WBC.
Окасио провёл 3 успешных защиты, обыграв в 15 раундах Янга Джо Луиса Рэнди Стивенса, а также нокаутировав Джона Одхаймбо в 15 раундах в Guaynabo, Пуэрто-Рико. Затем он вернулся в Южную Африку, где проиграл свой титул Питу Кросу в 15 раундах. За месяц до этого проигрыша был убит его брат.
Будучи чемпионом, Окасио смог купить дом в Трухильо-Альто, где он завёл обширное фермерское хозяйство. Он также снялся в пуэрто-риканском фильме, где сыграл трудящегося раба.
В 1986 году он ознаменовал своё возвращение двумя победными боями в 10 раундов, выступив в Атлантик-Сити против бывшего чемпиона мира Дуайта Мохаммеда Кави. Толпа издевалась над Окасио за его стиль, но он бился с разумной стратегией, используя короткие удары. Он попытался вернуть себе титул чемпиона в матче против Эвандера Холифилда в Марселе, Франция, но проиграл нокаутом в 11 раундах.
Возвращение в супертяжёлый вес
Вернувшись в супертяжёлую весовую категорию, он в 1988 году выиграл бой против Каутзер Пьер в Южной Африке, но проиграл ему в матче-реванше в следующем году. После этого боя он был понижен в статусе.
В 1989 он плохо выступил против Рэя Мёрсера, проиграв ему в 8 раундах. В 1990 он бросил вызов Тайреллу Биггсу и Брюсу Селдону, отправившись для двух боёв в Великобританию и проиграв 8 раундов Ленноксу Льюису, улучшив счёт лишь остановив Джесс Хардинга в 8 раундах, закончив победой в схватке против него. После этого Окасио ездил в Австралию, где его выбил из турнирной таблицы Майк Хантер.
Результатом одного последнего возвращения в 1992 году стал безрадостный проигрыш экс-претенденту на чемпионский титул Карлу Уильямсу, а также троекратное избиение от перспективного испанского боксёра Алекса Гарсия, который был убеждён, что Окасио пора на пенсию, и несколько раз стукнул его об пол, напоследок нокаутировав в восьмом раунде.
Окасио вышел в отставку с 23 победами, 13 поражениями, 1 ничьей и 12 победными нокаутами. В настоящее время он проживает в Орландо, Флорида.
Статистика боксёрских боёв
Профессиональные чемпионаты
Напишите отзыв о статье "Окасио, Осси"
Примечания
- ↑ [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=00276&cat=boxer BoxRec.com]
Ссылки
- boxrec.com/list_bouts.php?human_id=864&cat=boxer
Отрывок, характеризующий Окасио, Осси
– Извозчика отпустить прикажете?– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.