Операция на Мильевачском плато
| Операция на Мильевачском плато | |||
| Основной конфликт: Война в Хорватии | |||
 Захваченные хорватами грузовик и артиллерийское орудие в селе Ширитовци. | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Северная Далмация | ||
| Итог |
Переход Мильевачского плато под контроль Хорватии. | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Операция на Мильевачском плато — военная операция хорватской армии против войск Сербской Краины, проведённая на Мильевачском плато 21—22 июня 1992 года. Мильевачское плато находится к югу от города Дрниш. Тогда это был сектор миротворческих силы ООН «Север». Данная операция была проведена по инициативе местных хорватских командиров и с мая 1992 года стала первым крупным нарушением перемирия между противоборствующими сторонами[2][3].
Содержание
Подготовка операции
За несколько дней до операции хорватская сторона попросила сербов воздержаться от боевых действий, так как в Шибенике планировалось провести фестиваль детских театров. По воспоминаниям очевидцев из числа миротворцев ООН, сербы согласились и большую часть личного состава отпустили по домам. Таким образом, укомплектованность сербских подразделений на линии фронта составила около 30 %[2]. Ночью 21 июня 1992 года хорватские 113-я и 142-я бригады провели перегруппировку сил и выдвинулись на позиции для атаки.
Атака хорватов. Контратака сербов
Рано утром 21 июня, форсировав реку Чиколу, хорватские бригады начали наступление. Сербские войска не ожидали нападения и первый удар хорватской армии приняли на себя патрули и дозоры. После артподготовки хорваты двинулись по трем направлениям: от реки Чиколы, от реки Крки и от села Нос Калик. В зоне боевых действий находились семь населенных пунктов. Утром 22 июня хорватские отряды заняли село Дриновци, таким образом полностью поставив под контроль Мильевачское плато. Их дальнейшее продвижение было остановлено действиями артиллерии, которую сербские войска изъяли со складов. Днем 22 июня сербы попытались контратаковать, но были отбиты. В результате, линия фронта в этом районе стабилизировалась до августа 1995 года.
Обвинения в военных преступлениях и реакция международного сообщества
В результате операции в плен к хорватским солдатам попали около 20 сербских ополченцев. По утверждению сербской общественной организации «Веритас», несколько из них, в том числе и раненый, были убиты военнослужащими хорватской армии. Позднее хорватская пресса опубликовала подробности убийства одного пленного[4] и назвала общую цифру в 29 убитых сербских военнопленных[5]. По сообщениям сербской стороны и по воспоминаниям российских миротворцев ООН, тела всех погибших сербских солдат были изувечены и сброшены в яму неподалеку от села Дриновци[6][7]. Хорватская пресса писала о том, что часть трупов была сожжена[5]. Остальные пленные после двух месяцев, проведённых в хорватских лагерях, были обменены 14 августа 1992 года в Немештине.
Спустя некоторое время хорватская пресса отметила, что в обществе распространены слухи о совершении военных преступлений хорватскими солдатами, сославшись на имеющуюся у прокуратуры видеозапись[8].
Нарушение перемирия хорватской армией было осуждено со стороны как УНПРОФОР, так и Европейской миссии наблюдателей. Совет безопасности ООН принял резолюцию под номером 762, которая требовала от Хорватии вернуть войска на исходные позиции. Хорватское руководство отказалось выполнить эту резолюцию.
Напишите отзыв о статье "Операция на Мильевачском плато"
Примечания
- ↑ [veritas.org.rs/publikacije/Miljevci/Tekstovi/Srpski/str-12.html Miljevački plato - Spisak poginulih i nestalih]
- ↑ 1 2 Наши миротворцы на Балканах. — М.: Индрик, 2007. — С. 73.
- ↑ Dr. N. Tomas & K. Milulan. The Yugoslav Wars (1) Slovenia & Croatia 1991-95 p. 54.
- ↑ [www.hsp1861.hr/vijesti2/020322dv.htm Slobodna Dalmacija: 22]
- ↑ 1 2 [arhiv.slobodnadalmacija.hr/20010915/prilozi.htm SLOBODNA DALMACIJA, SUBOTA 15. rujna 2001. — TJEDAN]
- ↑ [veritas.org.rs/publikacije/Miljevci/Tekstovi/Srpski/str-3.html Miljevački plato — Mučki napad]
- ↑ Наши миротворцы на Балканах. — М.: Индрик, 2007. — С. 74-75.
- ↑ [arhiv.slobodnadalmacija.hr/20010412/novosti3.htm SLOBODNA DALMACIJA, ČETVRTAK 12. travnja 2001. — novosti]
Литература
- Новаковић Коста. [books.google.ru/books/about/Srpska_krajina.html?id=0RETcgAACAAJ&redir_esc=y Српска Краjина: (успони, падови уздизања)]. — Београд; Книн: Српско културно друштво Зора, 2009. — 602 с. — ISBN 978-86-83809-54-7.
- Sekulić, Milisav. [ru.scribd.com/doc/53513555/Knin-Je-Pao-u-Beogradu-Milisav-Sekulic Knin je pao u Beogradu]. — Nidda Verlag., 2000. — 295 p.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Операция на Мильевачском плато
Отрывок, характеризующий Операция на Мильевачском плато
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
