Ракетный обстрел Загреба

Ракетный обстрел Загреба
Основной конфликт: Война в Хорватии
Мемориальная доска жертвам обстрела
Дата	2 и 3 мая 1995 года
Место	Загреб, Хорватия
Итог	Операция «Буря»
Противники
Хорватия Хорватия Республика Сербская Краина Республика Сербская Краина
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
7 человек погибли,170 ранены нет

Ракетный обстрел Загреба — серия из двух ракетных атак, предпринятых военными формированиями Республики Сербская Краина против столицы Хорватии Загреба 2 и 3 мая 1995 года. В результате атаки было убито семь и ранено как минимум 175 хорватских гражданских лиц. Обстрел явился ответной акцией краинских сербов на предпринятую хорватской армией операцию «Молния» и был направлен, главным образом, против мирных жителей. Загреб был крупнейшим из нескольких городов, подвергнутых атаке Сербской Краины.

Предыстория

Во время начального этапа войны Загреб избежал разрушений, поскольку находился далеко от линии фронта. 24 марта 1995 года, более чем за месяц до атаки, сербский генерал Милан Челекетич объявил в прессе, что в случае агрессии Хорватии он ожидает ответные атаки по «слабым точкам», таким как, «парки хорватских городов» и добавил: «Мы знаем, кто те люди в парках — гражданские».

В мае 1995 года Хорватия начала операцию «Молния», в результате которой была возвращена западная Славония, находившаяся под контролем сербов с 1991 года. Вслед за быстрым коллапсом сербского сопротивления в регионе сербский лидер Милан Мартич приказал артиллерийским подразделениям самопровозглашённой Республики Сербская Краина выпустить ракеты по столице Хорватии. Также были атакованы Карловац и Сисак.

Установками залпового огня югославского производства «Оркан» были выпущены неуправляемые ракеты M-87. Ракеты, выпущенные по Загребу, были оснащены авиационными кассетными боеприпасами, каждый из которых содержал 288 зарядов, выбрасываемых на высоте 1000 метров. При ударе каждый заряд взрывается и высвобождает 420 стальных пеллет, область смертельного поражения которых — 10 метров. Таким образом, каждая ракета включала в себя около 120 тысяч пеллет, разработанных специально для поражения пехоты.

Атаки

Первого мая состоялась встреча руководителей Сербской Краины. Во время переговоров Мартич и Челекетич не были склонны к мирному решению. К 13 часам 1 мая Миланом Челекетичем и Миланом Мартичем было приказано открыть огонь по Сисаку, что было сделано в 17 часов того же дня. В тот же день установки «Оркан» из Книна были передислоцированы в Войнич (около 50 километров к югу от Загреба).

Первая атака была предпринята 2 мая в 10:25, когда на улицах было большое количество мирных жителей. Под удар попали бульвар Штроссмайера, Петриньская улица и улица Влашка, по которой шёл трамвай с пассажирами, также попавший под обстрел. Было повреждено здание классической гимназии, расположенное в центре города, а также район Плесо и аэропорт. Всего в результате обстрела погибло пять человек.

Вторая атака состоялась на следующий день в 12:10. Под обстрел попала детская больница на улице Клаичева, здание суда на площади Миклоша Зриньи и здание Хорватского национального театра, где находились артисты балета из России, с Украины и из Великобритании, некоторые из которых были ранены.

Во второй день жертв оказалось меньше — погибло два человека, поскольку из-за первой атаки люди избегали появляться на улице. Большинство ракет поразили центр города и близлежащие улицы, которые, как ожидалось, будут заполнены людьми. В результате двух ракетных обстрелов было убито семь человек и как минимум 175 ранено (из которых около сотни — серьёзно).

Дальнейшие события

Пятого мая, после окончания операции «Молния», спецпредставитель ООН Ясуси Акаси встретился с Мартичем и осудил его за нападение. Тогда Мартич заявил, что если бы он не отдал приказ о ракетных атаках, Хорватия продолжала бы бомбить сербские города. Также он пригрозил осуществить массированной ракетную атаку на Загреб, в результате которой погибнет 100 тысяч человек.

В августе того же года хорватские силы начали операцию «Буря», вытеснили сербские формирования с занятых позиций в районе Загреба и других городов Хорватии. Несмотря на это, в конце года, ещё до подписания Дейтонского соглашения некоторые города Хорватии подверглись обстрелу с территории Боснии и Герцеговины и контролируемой сербами Славонии.

Гаагский трибунал

Сразу после обстрелов Милан Мартич выступил по сербскому телевидению и публично объявил, что отдал приказ об атаке. Это видеозапись позже была использована против него во время суда, когда он был обвинён в военных преступлениях. Нападение на Загреб было одним из главных пунктов обвинения, предъявленного Мартичу, которое он признал, однако утверждал, что это были законные действия против врага. Ракетный обстрел хорватских городов, в результате которого погибли 7 и были ранены как минимум 175 мирных граждан, был признан Международным трибуналом по бывшей Югославии военным преступлением. Защита Милана Мартича, признанного ответственным за это преступление, назвала это адекватным ответом на действия хорватов, но трибунал отверг эту аргументацию. Мартич был приговорён судом к 35 годам тюремного заключения.

Ссылки

• [www.turkishweekly.net/news.php?id=27586 Martic Ordered Shelling Centre Of Zagreb, Says Protected Witness]. Journal of Turkish Weekly (10 марта 2006). Проверено 12 июня 2007. [www.webcitation.org/67aNSrhnJ Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• Patrick Moore. [www.hri.org/news/balkans/omri/1995/95-05-04.omri.html#02 No. 87, Part II]. Daily Digest. Open Media Research Institute (4 мая 1995). Проверено 12 июня 2007. [www.webcitation.org/67aNU4CTY Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• William J. Fenrick. «[www.law.duke.edu/journals/djcil/articles/djcil7p539.htm Attacking The Enemy Civilian As A Punishable Offense]». Проверено 2007-06-12.
• [www.youtube.com/watch?v=yTQzsGNrWHo&mode=related&search= YouTube: Милан Мартич признаёт обстрел Загреба, Сисака и Карловца как реакцию на операцию «Молния»]..
• [www.vjesnik.com/pdf/2002%5C11%5C04%5C05A5.PDF Ракетные обстрелы Загреба: ответ за поражение в операции «Молния»](недоступная ссылка — история). [web.archive.org/20090326135608/www.vjesnik.com/pdf/2002%5C11%5C04%5C05A5.PDF Архивировано из первоисточника 26 марта 2009].  (хорв.)

Отрывок, характеризующий Ракетный обстрел Загреба

– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.