Отступление войск КНА и КНД к 38-й параллели

Отступление войск КНА и КНД к 38-й параллели
Основной конфликт: Корейская война
зона боевых действий
Дата	25 января — 21 апреля 1951
Место	Корея
Противники
КНДР КНДР КНД ООН ООН
Командующие
Пэн Дэхуай Дуглас Макартур Мэтью Риджуэй
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Отступление войск Корейской народной армии и Китайских народных добровольцев к 38-й параллели (25 января — 21 апреля 1951) — эпизод Корейской войны. В результате этих событий линия фронта на Корейском полуострове установилась примерно по 38-й параллели.

Предыстория

Осенне-зимнее наступление войск КНА и КНД в 1950—1951 годах решительно изменило стратегическую и военно-политическую обстановку в Корее в их пользу. Однако войска ООН не были окончательно разгромлены, и обладали значительным количественным и качественным превосходством в боевой технике. Длительное наступление и интенсивные бои осложнили снабжение войск КНА и КНД продовольствием и боеприпасами, а личный состав нуждался в отдыхе и медицинском обеспечении. Учитывая это, Объединённое командование приказало войскам, находящимся южнее 38-й параллели перейти к обороне. После перегруппировок в составе войск КНА и КНД южнее 38-й параллели остались 31 пехотная и 1 механизированная дивизии, и 3 пехотные бригады. Численность пехотных дивизий КНА составляла в среднем 7-8 тысяч человек, КНД — 8-10 тысяч человек. В войсках КНА и КНД имелось 1850 орудий и миномётов калибром 76 мм и выше, и 60 танков.

Командование войск ООН с 15 января 1951 года приступило к подготовке наступательной операции. По плану операции войска 8-й американской армии должны были наступать в трёх направлениях: на Сеул, на Хончен и на Хачинпули. Для захвата Сеула планировалась высадка в порту Инчхон морского десанта. Наступление предполагалось начать в конце января.

Ход боевых действий

Наступление войск ООН

С целью получения разведывательных данных о группировке войск КНА и КНД американское командование во второй половине января организовало боевые действия передовых и разведывательных отрядов на всём фронте. К 25 января войска ООН были готовы к наступлению. Всего в их составе было 17 дивизий, 3 бригады и один воздушно-десантный полк, имелось до 2 тысяч полевых орудий и миномётов калибром 75 мм и выше, до 800 танков и 1600 боевых самолётов.

26 января после артиллерийской и авиационной подготовки передовые отряды 1-го и 9-го американских армейских корпусов начали наступление на рубеже Усан, Ичхон, Вончжу. 27 января войска ООН высадили в районе порта Инчхон морской десант из 300 южнокорейских военнослужащих, однако он был полностью уничтожен после четырёхчасового боя; американской 2-й пехотной дивизии удалось в этот день овладеть Вончжу. За счёт ввода в бой свежих сил войскам ООН удалось сбить передовые отряды китайских добровольцев и к исходу 29 января продвинуться на сеульском направлении на 10-15 км. На восточном побережье Столичной пехотной дивизии 1-го южнокорейского корпуса удалось преодолеть сопротивление малочисленных передовых отрядов 2-й армии КНА и вынудить их отойти на север, однако 29 января, за счёт ввода в бой свежих сил, северокорейским войскам удалось восстановить положение.

С 29 января по 4 февраля на сеульском направлении шли ожесточённые бои соединений 1-го и 9-го американских армейских корпусов с частями 13-й армейской группы КНД. Не добившись успеха на сеульском направлении, 4 февраля командование 8-й американской армии решило войсками 10-го американского армейского, 3-го и 1-го южнокорейских корпусов начать наступление на центральном и восточном участках фронта.

С утра 5 февраля, после артиллерийской и авиационной подготовки войска ООН перешли в наступление, нанося удары на Сеул, Хэнсен и Каннын. В ходе двухдневных боёв им удалось добиться значитальных успехов. На сеульском направлении 29-й британской и турецкой пехотным бригадам удалось прорвать оборону 50-й армии китайских добровольцев севернее Сувона, и к исходу 6 февраля южнее Сеула отдельными отрядами выйти к реке Ханган. Создалась угроза изоляции частей 1-й армии КНА и 50-й армии КНД в районе Инчхона, и Объединённое командование решило отвести войска этих армий на правый берег реки Ханган, где они заняли прочную оборону.

На хонченском направлении в центре фронта за счёт ввода в бой 5-й и 8-й южнокорейских дивизий войскам ООН удалось севернее Вончжу вклиниться в оборону 5-й армии КНА, которой пришлось начать отход на север. К исходу 6 февраля передовые части 9-го и 10-го американских армейских корпусов завязали бои за Хэнсен. Их главные силы, наступая вдоль берегов реки Ханган, попытались развить удар на Сеул с востока, однако наткнулись на упорное сопротивление соединений 38-й и 42-й армий КНД, и были вынуждены прекратить дальнейшее наступление.

На восточном участке фронта американским и южнокорейским войскам удалось 11 февраля овладеть Канныном.

Февральский контрудар войск КНА и КНД

Чтобы не допустить прорыва обороны на стыке 42-й армии КНД и 5-й армии КНА и развития наступления противника на Сеул, Объединённое командование ещё 7 февраля приняло решение на подготовку контрудара по группировке противника на центральном участке фронта. Для достижения этой цели было создано две ударные группировки: северо-западнее Хэнсена — из трёх армий КНД (39-й, 40-й и 66-й), северо-восточнее Хэнсена — из двух армий КНА (3-й и 5-й).

В 17 часов 11 февраля обе ударные группировки перешли в наступление, вынудив американские и южнокорейские войска под прикрытием арьергардов начать поспешный отход на юг. В результате четырёхдневных боёв главные силы 13-й армейской группы КНД во взаимодействии с 5-й и 3-й армиями КНА разгромили 8-ю и 3-ю и нанесли тяжёлое поражение 5-й южнокорейским пехотным дивизиям; при этом они окружили юго-восточнее Янпхен 23-й пехотный полк 2-й американской пехотной дивизии и завязали бои за Вончжу.

В связи с отступлением 9-го и 10-го армейских корпусов на центральном участке фронта, команование 8-й армии войск ООН решило отвести действовавшие на восточном участке фронта 3-й и 1-й южнокорейские корпуса на юг. 15 февраля командование войск ООН, опасаясь продолжения наступления КНД и КНА на центральном участке фронта, начало спешно перебрасывать с сеульского направления в район Йочжу части 1-й американской кавалерийской дивизии и 29-й британской пехотной бригады. 16 февраля, наткнувшись на упорное сопротивление американских и южнокорейских войск (особенно в районе Чипхён-ни, где китайцы не сумели уничтожить окружённый 23-й пехотный полк США и потеряли 5000 человек), войска КНА и КНД были вынуждены остановить наступление и начали закрепляться на достигнутых рубежах.

Отступление войск КНА и КНД к 38-й параллели

Несмотря на достигнутые успехи, состояние войск КНА и КНД на фронте было крайне тяжёлым. В связи с потерями значительно сократился численный состав дивизий. Войска испытывали острую нужду в боеприпасах, продовольствии и снаряжении, нуждались в медицинском обеспечении и отдыхе. Всё это лишало их возможности не только развития наступления, но и дальнейшего удержания занимаемых рубежей. В сложившейся ситуации Объединённое командование решило отвести войска на рубеж 38-й параллели, где местность была более удобной для развёртывания крупной группировки войск и скрытной подготовки новой наступательной операции (её предполагалось начать во второй половине апреля, после завершения сосредоточения севернее 38-й параллели новой группы войск).

Планом предусматривалось создание трёх рубежей обороны: первый — по северному берегу реки Ханган от Сеула до Янпхен, далее на Хэнсен и севернее Пхёнчан; второй — по линии Ыденпу, Хончен, Анхындон; третий — Мунсан, Синыпни, Чунчен. Отступление войск планировалось осуществить в три этапа.

В соответствии с планом войска 42-го, 40-го и 66-го армейских корпусов КНД, 3-й, 5-й и 2-й армий КНА в ночь на 20 февраля начали отход на первый рубеж обороны. Отход главных сил совершался под прикрытием арьергардов. Установив отход соединений КНА и КНД, с утра 22 февраля американское командование начало преследование главными силами. Тем не менее, к 4 марта главные силы китайских добровольцев и Корейской народной армии в полном порядке отошли на первый рубеж обороны. К исходу 6 марта к ней подошли передовые отряды, а вслед за ними и главные сили 9-го, 10-го американских армейских и 1-го, 3-го южнокорейских корпусов.

Чтобы разгромить войска КНА и КНД, командование 8-й американской армии решило продолжать наступление. С утра 7 марта в районе восточнее Сеула части 25-й американской пехотной дивизии с ходу форсировали реку Ханган и захватили плацдарм на её северном берегу, однако на остальных участках фронта китайским и северокорейским войскам удалось удержать свои позиции.

В ночь на 10 марта 13-я армия КНД, 1-я, 2-я, 3-я и 5-я армии КНА начали по всему фронту планомерный отход на второй рубеж обороны. 14 марта был оставлен Сеул, который 15 марта заняли части 1-й южнокорейской пехотной дивизии. К 16 марта китайские добровольцы и Корейская народная армия заняли оборону на втором рубеже.

17 марта, сосредоточив на узком участке юго-западнее Хончен части 1-й американской кавалерийской дивизии, 27-й британской пехотной бригады и 1-й американской дивизии морской пехоты, войска ООН прорвали оборону 42-го и 39-го армейских корпусов КНД, заняв несколько плацдармов на реке Хончхонган. Дальнейшее их продвижение на этом участке на север создавало угрозу окружения частей 39-го армейского корпуса КНД восточнее Хончена, поэтому объединённое командование решило отвести свои войска на третий рубеж обороны. На западном участке фронта севернее Сеула все попытки американских и южнокорейских войск 17 марта развить удар на север были успешно отбиты.

К исходу 22 марта американским войскам удалось на центральном участке фронта овладеть крупным населённым пунктом и важным узлом дорог городом Чунчен; их дальнейшее наступление было остановлено соединениями 39-го армейского корпуса КНД, занявшими оборону на третьем рубеже. Встретив упорное сопротивление на западном участке фронта, американское командовани 23-24 марта выбросило в районе северо-восточнее Мунсан воздушный десант — 187-й воздушно-десантный полк; в этот же день 3-я американская пехотная дивизия овладела Ыденпу. В связи с отходом 19-й пехотной дивизии в район Мунсан между войсками китайских добровольцев образовался разрыв, вследствие чего соединения 26-го армейского корпуса были вынуждены начать отход на третий рубеж обороны. На восточном участке фронта войска КНА, ведя арьергардные бои с противником, медленно отходили к 38-й параллели.

В ходе боевых действий с 27 марта по 4 апреля американским и южнокорейским войскам удалось на западном участке фронта севернее Дондучен прорвать оборону 26-го армейского корпуса КНД и начать выдвижение к 38-й параллели. На восточном участке фронта южнокорейской Столичной пехотной дивизии удалось отбросить части 2-й армии КНА и 29 марта овладеть городом Яян.

Командование 8-й американской армии решило продолжать наступление севернее 38-й параллели. 6 апреля американские и южнокорейские войска возобновили наступление, однако встретили упорное сопротивление на всём фронте. 7 апреля войска ООН высадили морские десанты на восточном побережье Кореи в районах Ченгчжин, Кенгсен и Этэтин, но все они были быстро уничтожены. В ходе упорных боёв с 7 по 11 апреля американским и южнокорейским частям удалось на центральном участке фронта потеснить части 26-го, 40-го и 39-го армейских корпусов КНД и продвинуться на 1-3 км севернее 38-й параллели.

В соответствии с решением Объединённого командования, войска КНД и КНА 15 апреля начали отходить на основной рубеж обороны севернее 38-й параллели. К исходу 21 апреля они заняли оборону на рубеже севернее Кэсон, северо-западнее Чонгок, Муньхоньли, Хвачен, Янгу, Чёндинни.

Итоги и последствия

Войска китайских добровольцев и Корейской народной армии, осуществив преднамеренное отступление к 38-й параллели, выиграли время, необходимое для сосредоточения резервов, и создали благоприятные условия для последующих активных действий своих главных сил. Из-за разногласий во взглядах на ведение войны 11 апреля генерал Макартур был отправлен в отставку президентом Трумэном.

Литература

• «Война в Корее. 1950—1953» — СПб: ООО «Издательство ПОЛИГОН», 2000. ISBN 5-89173-113-4

Отрывок, характеризующий Отступление войск КНА и КНД к 38-й параллели

– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.