Планета (премия)
Премия «Планета» (исп. Premio Planeta) — литературная премия, вручаемая с 1952 года в Испании за лучший неопубликованный роман на испанском языке. Наряду с Премией Надаля является влиятельной наградой в испанской литературе.
Премия «Планета» была основана учредителем медиаконцерна Grupo Planeta Хосе Мануэлем Лара Эрнандесом и вручается одноимённым издательством в составе концерна. Писатели подают свои рукописи на рассмотрение жюри под псевдонимом, чтобы настоящее имя автора ему не было известно, поэтому премии «Планета» часто удостаиваются прежде не известные писатели. Церемония награждения проводится ежегодно в октябре в Барселоне. По своей денежной составляющей в 601 тыс. евро премия «Планета» занимает второе место в мире после Нобелевской премии по литературе. С 1974 года премия «Планета» в размере 150 250 евро также вручается за второй роман, вышедший в финал.
Лауреаты премии «Планета»
- 1952 — Хуан Хосе Мира (Испания) за En la noche no hay caminos
- 1953 — Сантьяго Лорен (Испания) за Una casa con goteras
- 1954 — Ана Мария Матуте (Испания) за «Маленький театр» / Pequeño teatro
- 1955 — Антонио Прието Мартин (Испания) за Tres pisadas de hombre
- 1956 — Кармен Курц (Испания) за El desconocido
- 1957 — Эмилио Ромеро Гомес (Испания) за La paz empieza nunca
- 1958 — Фернандо Бермудес де Кастро (Испания) за Pasos sin huellas
- 1959 — Андрес Босч (Испания) за La noche
- 1960 — Томас Сальвадор (Испания) за El atentado
- 1961 — Торкуато Лука де Тена (Испания) за La mujer de otro
- 1962 — Анхель Васкес Молина (Испания) за Se enciende y se apaga una luz
- 1963 — Луис Ромеро (Испания) за El cacique
- 1964 — Конча Алос (Испания) за Las hogueras
- 1965 — Родриго Рубио (Испания) за Equipaje de amor para la tierra
- 1966 — Марта Порталь (Испания) за A tientas y a ciegas
- 1967 — Анхель Мария де Лера (Испания) за «Последние знамёна» / Las últimas banderas
- 1968 — Мануэль Ферранд (Испания) за Con la noche a cuestas
- 1969 — Рамон Сендер (Испания) за En la vida de Ignacio Morel
- 1970 — Маркос Агинис (Аргентина) за La cruz invertida
- 1971 — Хосе Мария Хиронелья (Испания) за Condenados a vivir
- 1972 — Хесус Сарате (Колумбия) за «Тюрьма» / La cárcel
- 1973 — Карлос Рохас Вила (Испания) за «Асанья» / Azaña
- 1974 — Хавьер Бенгерель (Испания) за Icaria, Icaria…
- 1975 — Мерседес Салисачс (Испания) за La gangrena
- 1976 — Хесус Торбадо (Испания) за En el día de hoy
- 1977 — Хорхе Семпрун (Испания) за «Автобиография Федерико Санчеса» / Autobiografía de Federico Sánchez
- 1978 — Хуан Марсе (Испания) за «Девушка в золотых трусиках» / La muchacha de las bragas de oro
- 1979 — Мануэль Васкес Монтальбан (Испания) за «Южные моря» / Los mares del Sur
- 1980 — Антонио Ларрета (Уругвай) за «Кто убил герцогиню Альба, или Волаверунт» / Volavérunt
- 1981 — Кристобаль Сарагоса (Испания) за Y Dios en la última playa
- 1982 — Хесус Фернандес Сантос (Испания) за Jaque a la Dama
- 1983 — Хосе Луис Олаисола (Испания) за La guerra del general Escobar
- 1984 — Франсиско Гонсалес Ледесма (Испания) за Crónica sentimental en rojo
- 1985 — Хуан Антонио Вальехо-Нахера (Испания) за Yo, el rey
- 1986 — Теренси Мош (Испания) за «Не говори мне, что это был сон» / No digas que fue un sueño
- 1987 — Хуан Эслава Галан (Испания) за «В поисках единорога» / En busca del unicornio
- 1988 — Гонсало Торренте Бальестер (Испания) за «Филомено, к моему сожалению» / Filomeno, a mi pesar
- 1989 — Соледад Пуэртолас (Испания) за Queda la noche
- 1990 — Антонио Гала (Испания) за El manuscrito carmesí
- 1991 — Антонио Муньос Молина (Испания) за «Польский всадник» / El jinete polaco
- 1992 — Фернандо Санчес Драго (Испания) за La prueba del laberinto
- 1993 — Марио Варгас Льоса (Перу) за «Литума в Андах» / Lituma en los Andes
- 1994 — Камило Хосе Села (Испания) за La cruz de San Andrés
- 1995 — Фернандо Х. Дельгадо (Испания) за La mirada del otro
- 1996 — Фернандо Шварц (Испания) за El desencuentro
- 1997 — Хуан Мануэль де Прада (Испания) за «Буря» / La tempestad
- 1998 — Кармен Посадас (Испания) за «Маленькие подлости» / Pequeñas infamias
- 1999 — Эспидо Фрейре (Испания) за «Замороженные персики» / Melocotones helados
- 2000 — Маруха Торрес (Испания) за Mientras vivimos
- 2001 — Роса Регас (Испания) за La canción de Dorotea
- 2002 — Альфредо Брисе Эченике (Перу) за «Сад моей любимой» / El huerto de mi amada
- 2003 — Антонио Скармета (Чили) за El baile de la Victoria
- 2004 — Лусия Эчеварриа (Испания) за Un milagro en equilibrio
- 2005 — Мария де ла Пау Ханер (Испания) за Pasiones romanas
- 2006 — Альваро Помбо (Испания) за «Судьба Матильды Турпин» / La fortuna de Matilda Turpin
- 2007 — Хуан Хосе Мильяс (Испания) за El mundo
- 2008 — Фернандо Саватер (Испания) за «Братство счастливых людей» / La Hermandad de la Buena Suerte
- 2009 — Анхелес Касо (Испания) за «Навстречу ветру» / Contra el viento
- 2010 — Эдуардо Мендоса (Испания) за «Кошачья свара. Мадрид. 1936» / Riña de gatos. Madrid 1936
- 2011 — Хавьер Моро (Испания) за «Империя — это ты» / El imperio eres tú
- 2012 — Лоренсо Сильва (Испания) за «Метка меридиана» / La marca del meridiano
- 2013 — Клара Санчес (Испания) за «Небо перевернулось» /El cielo ha vuelto
- 2014 — Хорхе Сепеда Паттерсон (Мексика) за Milena o el fémur más bello del mundo
- 2015 — Алисия Хименес Бартлетт (Испания) за Hombres desnudos
- 2016 — Долорес Редондо (Испания) за Todo esto te daré
Напишите отзыв о статье "Планета (премия)"
Ссылки
- [www.editorial.planeta.es/04/04.asp Официальный сайт издательства «Планета» (исп.)]
Отрывок, характеризующий Планета (премия)
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.