Социн, Фауст

Фауст Социн
Faustus Socinus
Имя при рождении:	Fausto Paolo Sozzini
Дата рождения:	5 декабря 1539(1539-12-05)
Место рождения:	Сиена
Дата смерти:	4 марта 1604(1604-03-04) (64 года)
Место смерти:	Луклавицы

Фауст Социн (итал. Fausto Paolo Sozzini, лат. Faustus Socinus) (5 декабря 1539 — 4 марта 1604) — итальянский теолог, основатель антитринитарного движения социниан.

Юность

Родом из аристократического рода города Сиена, потомок Пандольфо Петруччи (итал. Pandolfo Petrucci), сын Алессандро и Агнессы Социно, родной племянник Лелия Социна. Систематическое образования не получил, так что занимался преимущественно самообразованием в семейном имении. В 1556 году согласно воле его деда получил одну четверть семейных имений, что сделало его финансово независимым.

Его предназначали к юридической карьере, но эта область его не столь сильно интересовала, сколь поэзия. Однако благодаря своему дяде Лелию, которого он очень высоко ценил, Фауст заинтересовался богословскими науками.

Вместе со своими дядьями Сельсо и Камило в 1558 году заподозрен инквизицией в лютеранстве, что вынудило его бежать в 1561 году в Лион. В 1562 году побывал в Женеве, однако сведений об его общении с Кальвином нет. По получении известия о смерти Лелия, в 1562 году, Фауст немедленно отправился в Цюрих, чтобы забрать оставшиеся после него рукописи. Он считал себя чрезвычайно обязанным дяде в деле своего религиозного развития; но в настоящее время почти невозможно с точностью сказать, что именно из религиозной системы Фауста принадлежало Лелию. В 1562 же году вышло анонимно первое богословское сочинение Фауста. В конце 1563 года вернулся в Италию и объявил о лояльности Католицизму. В течение 12 лет находился в услужении у Изабеллы Медичи, дочери Козимо Медичи. Впоследствии, однако говорил об этом времени как о бессмысленно потерянном.

В 1571 году со своей патронессой побывал в Риме. В 1575 году, после того, как Изабелла была задушена своим мужем, покинул Италию. В 1574 году Фауст внезапно оставил Флоренцию и отправился в Базель, чтобы там на свободе отдаться богословским занятиям.

Церковная деятельность

По приглашению антитринитария Джоржио Бландрата, Социн отправился в 1578 г. в Трансильванию, чтобы вести борьбу с учением Франциска Давида, который проповедовал, что не следует поклоняться Иисусу Христу. Вскоре, однако, он покинул Трансильванию и в 1579 г. явился в Польшу. Здешние антитринитарии, распадавшиеся в свою очередь на много разных толков, встретили его очень недружелюбно вследствие несогласия с его вероучением и не приняли в свою общину. Но это не испугало Социна: он поселился в Кракове и начал вести богословскую полемику в особенности с теми антитринитариями, которые склонялись к анабаптизму, а также и с теми, которые совершенно отрицали божество Иисуса Христа. В 1583 г. Социн был вынужден оставить Краков и поселился поблизости, в деревне Павликовице, принадлежавшей знатному шляхтичу Христофору Морштыну, на дочери Елизавете которого он потом женился. Это обстоятельство придало еще больше веса Социну в глазах польской шляхты. От этого брака имел дочь Агнессу, впоследствии вышедшую замуж за польского магната Станислова Вишоватого. Его внук — Анджей Вишоватый (1608—1678), философ, богослов-социанин, религиозный идеолог польских братьев, арианский проповедник, писатель-полемист, поэт

В 1590 году инквизиция в Сиене конфисковала его имения, а в 1598 году толпа в Кракове разрушила его дом, покалечила его людей, а самого Социна изгнала из города. В результате он был вынужден жить у своего последователя Авраама Блонского в Луклавицах, в 30 километрах от Кракова, где и скончался в 1604 году.

Неустанная мужественная пропаганда своего учения в течение 20 лет увенчалась большим успехом. Ему удалось достигнуть того, что в начале XVII в. уже почти все польские антитринитарии примкнули к его учению. Многочисленные сочинения С. занимают первые два тома «Bibliotheca Fratrum Polonorum». Биография его, написанная Пржипковским, помещена там же.

Литература

См. Sandius, «Bibliotheca Antitrinitariorum» Freistadii (1684); Toulmin, «Memoirs ot the life and writings of Faustus Socinus» (Лондон, 1777); Leder, «Fauste Socin» (Женева, 1885); Будрин, «Антитринитарии шестнадцатого века» (вып. 2, Казань, 1886).

Ссылки

• [www.miguelservet.org/noticias/previsualizacion.php?ID=123 400th Aniversary of Faustus Socinus Death — International Congress]
• [www.socinian.org/ Center for Socinian Studies]

Источники

• Социн, Фавст // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Отрывок, характеризующий Социн, Фауст

– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.