Статус города

Ста́тус го́рода (городские права) — система законодательных установлений, благодаря которым населённый пункт приобретает определённые права, выделяющие его из ряда сельских населённых пунктов.

История

Города как важные территориальные центры разного типа формировались со времён палеолита (протогорода типа Костенок), а свой особый статус по отношению к сельским поселениям доказывали всем своим существованием, особенностями городской жизни. Длительное время — начиная с начала неолита — отнесение поселения к категории городов было связано с наличием городских стен. Первым известным таким городом стал Иерихон, обнесённый стенами в VIII тысячелетии до нашей эры. Статус городов Египта и Шумера, Китая и Индии, Гелона в Скифии и других нередко вёлся от различных божеств и правителей. Имели особенности статусного оформления города Древней Греции и Рима, города Северного Причерноморья и Приазовья.

В Средние века городские права позволяли городу организовывать свою более независимую систему самоуправления. Статус города населённому пункту мог присвоить монарх за какие-нибудь заслуги, или горожане как община выкупали право называться городом. Кроме благ, которые предоставлял статус города, появлялись и дополнительные обязательства. Например, в Кёнигсберге при строительстве домов застройщики должны были учитывать ширину улицы. При приёмке дома (или домов) всадник скакал по середине улицы, держа перпендикулярно направлению улицы копьё. Если копьё одним из концов цепляло какой нибудь дом, то этот дом сносили. Строгий контроль за минимальной шириной улиц был обусловлен военными целями. На территории города, окружённой, как правило, крепостной стеной, необходимо было разместить военный гарнизон и обеспечить свободу переброски войск от одного участка города к другому. После обрушения зданий от артиллерийской стрельбы вдоль оси улиц должен оставаться свободный проезд. Это требование сохранилось до сих пор. Расстояние от оси улицы до ближайшего здания должно быть не менее половины высоты здания.

За исключением наличия укреплений, отличия города от окружавших его деревень долгое время были невелики. Жители города занимались хлебопашеством и скотоводством, а название «горожан» выделяло их только по месту жительства. Когда города уже не могли вмещать всех, кто хотел пользоваться выгодами более безопасной городской жизни, около них возникали новые поселения (в Германии — Vorstädte, Vorburgen или Vororte; во Франции — Forsburgs, Fauxburgs или villae, villes; посады и слободы на Руси). Эти поселения после обнесения их стенами становились частью города и входили в городскую черту, вокруг которой возникали новые предместья. Так, старый Париж делился на cité (центральную часть, обнесённую стеною) и ville (предместье); в конце XII в. Филипп II Август велел окружить предместье стенами, и с того времени Париж разделялся уже на три части: cité (старый город), ville (новый город) и fauxburgs (предместья).

В Древней Руси город был центром, вокруг которого группировались остальные поселения волости. В качестве главного поселения он давал имя всей волости. Кроме городов, в летописях упоминается ещё о пригородах — меньших по размерам огороженных поселениях, которые подчинялись городу как старшему, искали в нём защиты и действовали с ним заодно: «на чтожь старшие сдумають, на том же и пригороди стануть». После окончательного утверждения в России крепостного права (середина XVII в.) различие между городом и деревней сделалось сословным. Пётр I положил начало новому городовому устройству, учредив в 1699 году в Москве бурмистрову палату (вскоре переименованную в ратушу), а в прочих городах — земские избы и выборных бурмистров. При Екатерине II в 1785 году было издано общее положение о городах, или «Грамота на права и выгоды городов Российской империи». В городовом уложении 1785 года наводились единообразие и относительный порядок в общественном городском управлении, а также точнее определялись права различных классов городских обывателей.

Присвоение статуса

В большинстве стран (в том числе в современной России и ранее в СССР) присвоение поселению городского статуса закрепляется законодательно, но в отдельных странах это понятие является не юридическим, а только историческим, обиходным, статистическим и прочее.

Один из определяющих факторов для присвоения населённому пункту статуса города — численность населения. Согласно рекомендациям ООН, для возможности сопоставления урбанизации стран и других целей, предлагается считать городами все поселения, имеющие 20 тыс. жителей и более.

Города Российской Федерации

В России населённый пункт может приобрести статус города, если в нём проживает не менее 12 тыс. жителей. Тем не менее, в России есть достаточно много (208 из 1099) городов, население которых меньше 12 тыс. человек. Их статус города связан с историческими факторами, а также с изменением численности населения населённых пунктов, уже имевших статус города. С другой стороны, некоторые населённые пункты, удовлетворяющие данным требованиям, не стремятся получить статус города, чтобы не потерять определённые льготы.

По словам географа Аллы Махровой, больше трети городов в России «не совсем города», поскольку в них образ жизни абсолютно сельский.

Города бывших республик СССР

Минимальный порог населения для отнесения населённого пункта к категории городов в республиках бывшего СССР:

• 12 тысяч жителей — Россия (есть исключение - Иннополис признан городом с числом жителей 10 человек),
• 10 тысяч жителей — Украина, Узбекистан, Молдавия, Киргизия, Таджикистан,
• 8 тысяч жителей — Казахстан, Армения, Туркмения, Латвия (были исключения), Эстония,
• 6 тысяч жителей — Беларусь
• 5 тысяч жителей — Грузия, Азербайджан.

В законодательстве Литвы нижний предел численности населения городов не установлен.

Категории городов

Города с численностью населения 100—250 тыс. жителей считаются «большими». Города с численностью населения 250—500 тыс. считаются «крупными», населенные от 500 тыс. до 1 млн. жителей — «крупнейшими». Города с населением более чем 1 млн. жителей называют — «городами-миллионниками» и «миллионниками» (реже «городами-миллионерами» ). Многомиллионные города (иногда и «города—миллионеры») называют «городами-мегаполисами» или (не менее часто) просто «мегаполисами» (не путать с термином «мегалополис»).

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Статус других городских поселений

В республиках бывшего СССР к городским поселениям кроме городов относятся также посёлки городского типа (пгт), статус которых также приобретается при условии минимальной численности населения в 2 тыс. жителей (в России и Армении — 3 тыс. жителей, в Литве — не ограничивается).

Варианты названий посёлков городского типа в республиках СССР:

• городские посёлки (гп) — Беларусь, Узбекистан, Казахстан, Латвия, Эстония
• городские (рабочие) посёлки — Грузия
• рабочие посёлки (рп) — Азербайджан, Молдавия, Армения (минимальная численность населения для рп — 500 жителей).

Кроме того, в большинстве республик бывшего СССР (кроме Украины, Молдавии и Киргизии) имеются также курортные посёлки, размер которых ограничивается в 2 тыс. жителей.

См. также

• Статус сити в Великобритании

Отрывок, характеризующий Статус города

Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.