Теннштедт, Клаус

Клаус Теннштедт Klaus Tennstedt
Дата рождения	6 июня 1926(1926-06-06)
Место рождения	Мерзебург
Дата смерти	11 января 1998(1998-01-11) (71 год)
Место смерти	Киль
Страна	Германия Германия
Профессии	дирижёр
Награды

Кла́ус Те́ннштедт (1926—1998) — немецкий дирижёр.

Биография

Учился по классу скрипки и фортепиано в Лейпцигской консерватории. В 1948 году стал концертмейстером муниципального театра в Галле.

В 1958 стал музыкальным директором Дрезденской оперы, а в 1962 году музыкальным директором Государственного оркестра и театра Шверина.

В 1971 году эмигрировал из ГДР и обосновался в Швеции. Работал дирижёром в театре Гётеборга и оркестре Шведского радио.

В 1972 стал музыкальным директором оперного театра в Киле. В 1979—1982 — главный дирижёр Оркестра Северогерманского радио в Гамбурге.

В 1974 году дебютировал в Америке с Торонтским симфоническим оркестром. В США имел успех с Бостонским симфоническим оркестром в Восьмой симфонии Брукнера. В 1983 году дебютировал в Метрополитен-опера оперой Бетховена «Фиделио». Работал приглашённым дирижёром в Филадельфийском, Чикагском симфоническом и Нью-Йоркском филармоническом оркестрах.

В 1976 году выступал в Лондоне с Лондонским симфоническим оркестром. В 1983—1990 годах — главный дирижёр Лондонского филармонического оркестра.

Репертуар Теннштедта — преимущественно романтический, охватывает музыку с конца XVIII века до первой половины XX века. Осуществлённые записи включают записи всех симфоний Густава Малера (полный комплект с Лондонским филармоническим оркестром, также записи отдельных симфоний с другими оркестрами), а также произведения Людвига ван Бетховена, Иоганнеса Брамса, Антона Брукнера, Рихарда Вагнера, Йозефа Гайдна, Антонина Дворжака, Феликса Мендельсона, Сергея Прокофьева, Рихарда Штрауса, Роберта Шумана, Франца Шуберта, Леоша Яначека.

Ссылки

• [www2u.biglobe.ne.jp/~oma-q/images/hobidx/tane%20dis.htm Дискография]
• [www.emiclassics.com/artists/biogs/tennst.html Биография]

Отрывок, характеризующий Теннштедт, Клаус

Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]