Тоннель Линкольна
| Тоннель Линкольна англ. Lincoln Tunnel | |
| 40°45′45″ с. ш. 74°00′39″ з. д. / 40.76250° с. ш. 74.0111000° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.76250&mlon=-74.0111000&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 40°45′45″ с. ш. 74°00′39″ з. д. / 40.76250° с. ш. 74.0111000° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.76250&mlon=-74.0111000&zoom=14 (O)] (Я) | |
| Описание | |
| Область применения | автомобильный тоннель |
| Пролегает под | Гудзон |
| Страна |  США |
| Регионы | Нью-Йорк, Нью-Джерси |
| Города | Нью-Йорк, Джерси-Сити |
| Инфраструктура |  Трасса 495 NY-495 |
| Эксплуатация | |
| Заложен | март 1934 года (центральный тоннель); 1937(северный тоннель); 1954 (южный тоннель) |
| Дата открытия | 22 декабря 1937 года (центральный тоннель); 1 февраля 1945 (северный тоннель); 25 мая 1957 (южный тоннель) |
| Проектировщик | Оле Сингстад[en] |
| Управляющий | PANYNJ |
| Девелопер | PANYNJ |
| Технические характеристики | |
| Глубина | 30 |
| Длина | 2504 м |
| Диаметр | 6,6 м |
| Клиренс | 4 м |
| Количество полос | 6 |
| Максимальная скорость | 56 км/ч |
| Интенсивность движения (2011) | 108 655 |
К:Тоннели по алфавиту Тонне́ль Ли́нкольна (англ. Lincoln Tunnel) — тоннель между Мидтауном Манхэттена и городом Вихокен в Нью-Джерси.
Тоннель строился под управлением Портового управления Нью-Йорка и Нью-Джерси. Изначально его планировалось назвать «Автотранспортный тоннель Мидтауна» (англ. Midtown Vehicular Tunnel). Однако в итоге тоннель, имеющий в инфраструктуре региона не меньшее значение, нежели мост Джорджа Вашингтона, получил своё имя в честь другого выдающегося президента США: Авраама Линкольна.[1] Его проект был разработан инженером норвежского происхождения Оле Сингстадом[en].[2]
В первую очередь был проложен центральный тоннель. Его строительство велось на средства, выделенные Управлением общественных работ, с марта 1934 года[3] по 22 декабря 1937 года. Северный тоннель прокладывался с 1937 года по 1 февраля 1945 года. По первоначальному проекту тоннель должен был состоять из двух секций. Однако после Второй мировой войны загруженность городских дорог значительно возросла, и пропускной способности тоннеля стало не хватать. В 1951 году Портовое управление приняло решение о прокладке новой секции к югу от двух уже существующих. Её прокладка велась с 1954 года по 25 мая 1957 года.
Самой длинной секцией тоннеля является центральная. Её протяжённость составляет 2504 метра, тогда как длина северной и южной секций составляет, соответственно, 2282 и 2442 метров. Полосы движения в центральной секции являются реверсивными[en]: по мере необходимости движение в тоннеле Линкольна может осуществляться по схеме 3/3 или 4/2.
С 1970 года через тоннель проходит полоса XBL (англ. Exclusive Bus Lane; дословно — «выделенная автобусная полоса»). В утренние часы движение по ней разрешено только для скоростных автобусов из Нью-Джерси. Годовой пассажиропоток на этой полосе составляет до 18 миллионов человек.
- Lincoln Manh portal 9-38 jeh.JPG
Въезд в тоннель со стороны Манхэттена
- Lincoln Tunnel Helix-XBL-Weehawken.tiff
Эстакада перед въездом со стороны Джерси-Сити утром; видны автобусы на выделенной полосе
- Lincoln Tunnel vent tower jeh.JPG
Вентиляционное здание в Нью-Джерси
Напишите отзыв о статье "Тоннель Линкольна"
Примечания
- ↑ Summer Dawn Hortillosa. [www.nj.com/hobokennow/index.ssf/2012/01/hoboken_museum_exhibit_explore.html Hoboken Museum exhibit explores history of Holland, Lincoln tunnels] (англ.). The Jersey Journal (24 January 2012). Проверено 5 января 2014.
- ↑ Kevin Coyne. [www.nytimes.com/2012/03/04/nyregion/driving-under-the-hudson-at-hoboken-historical-museum.html?pagewanted=all&_r=0 ‘Driving Under the Hudson,’ at Hoboken Historical Museum] (англ.). The New York Times (2 March 2012). Проверено 5 января 2014.
- ↑ Life on the american newsfront: another vehicular tunnel under Hudson river now connects New York and New Jersey (англ.). — Life, 1937. — Vol. 3, no. 26. — P. 18-19. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0024-3019&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0024-3019].
Литература
- Rebecca Read Shanor, Andrew Sparberg. Lincoln Tunnel // The Encyclopedia of New York City / Kenneth T. Jackson, Lisa Keller, Nancy Flood. — 2. — Yale University Press, 2010. — P. 750. — 1584 p. — ISBN 0300182570.
- Donald E. Wolf. Crossing the Hudson: Historic Bridges and Tunnels of the River. — Rivergate Books. — Rutgers University Press, 2010. — 269 p. — ISBN 0813547083.
Отрывок, характеризующий Тоннель Линкольна
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
