Графство Тоннер

графство Тоннер
фр. Comté de Tonnerre
графство
← IX век — 1789 →
Графство Тоннер и другие бургундские земли в XI—XII веках.
Столица	Тоннер
Преемственность
← Франкское государство Франция →

К:Исчезли в 1789 году

Графство Тоннер (фр. Comté de Tonnerre) — средневековое бургундское феодальное образование, столицей которого был город Тоннер.

История

Как и у большей части других бургундских графств, происхождение графства Тоннер датируется IX веком. О ранних графах Тоннера известно очень немного, их перечень очень неполный и противоречивый. В 877 году в качестве графа Тоннера упоминается Эд II (ум. после 886), который в 871—876 годах упоминался как граф Труа. Вероятно он был сыном Эда I, графа Труа. В 884—888 годах упоминается граф Мило I (ум. 901). Он создал монастырь Сен-Мишель-де-Тоннер. Скорее всего он также был сыном Эда I и братом Эда II. В 888 году Мило принимал в Лангре Ги Сполетского, которого часть французской знати провозгласила королём Франции. Но после поражения партии Ги Мило был вынужден оставить своё графство и уехать за Ги в Италию. После этого упоминания о графах Тоннера надолго исчезают из источников.

Следующий известный граф Тоннера — Ги I, упоминающийся в 950—970 годах. Он женился на Адели, дочери графа Макона Обри I. В 975 году упоминается как граф его Мило II (ум. ок. 980/992), возможно сын Оттона, графа в Бургундии, внука Рудольфа I, короля Бургундии, хотя существуют и другие гипотезы о его происхождении. Мило вместе с женой Ингельтрудой восстановил к 980 году монастырь Сен-Мишель-де-Тоннер. Позже он постригся в монахи и удалился в этот монастырь, где и умер.

В 997 году упоминается граф Мило III (IV). Он был правнуком графа Мило I. Он был женат на Ирменгарде де Бар-сюр-Сьен, наследнице Лазуа, которая после смерти Мило вышла замуж за Герберта III де Вермандуа.

В 1002 году графом Тоннера стал Рено I (ум. ок. 1039), сын Мило III. До 1018 года он женился на дочери графа Мило II. Их дочь Ирменгарда вышла замуж за графа Невера и Осера Гильома I. Благодаря этому браку графство Тоннер в 1065 году оказалось объединено с графствами Невер и Осер.

В период с 1065 до 1262 года Тоннер составлял объединённое графство с Невером и Осером. Иногда графство ненадолго выделялось в качестве отдельного владения, однако вскоре опять возвращалось обратно к графам Невера.

В 1262 году умерла Матильда Бурбон, жена Эда Бургундского, унаследовавшая в 1257 году графства Невер, Осер и Тоннер. Наследовать все три графства должна была их старшая дочь Иоланда, обручённая (c 1265 года жена) с Жаном Тристаном, сыном Людовика IX. Однако свои претензии выдвинули её сёстры и их мужья. Окончательное решение было принято парламентом в 1273 году, когда три дочери Эда и Матильды унаследовали по одному графству каждая: Иоланда получила графство Невер (в итоге оно перешло к её сыну от 2-го брака, Людовику I де Дампьеру), Маргарита (1251—1308) — графство Тоннер, а Алиса, бывшая замужем за Жаном Шалонским — графство Осер.

Маргарита, вышедшая замуж за короля Сицилии и Неаполя Карла I Анжуйского, не имела прямых наследников. Она завещала Тоннер своему племяннику Гильому де Шалон, графу Осера, благодаря чему Тоннер в 1293 году опять оказался объединён с Осером.

В 1321 году Жан II граф Осера и Тоннера передал графство Тоннер в качестве приданого сестре Жанне, вышедшей замуж за Роберта, младшего брата герцога Эда IV Бургундского. Она умерла бездетной в 1360 году и графство вернулось к Жану II графу Осера. В 1370 году Жан IV де Шалон-Осер, управлявший графством Осер от имени отца, Жана III, продал это графство королю Франции за 31 000 ливров. Графство Тоннер же унаследовал в итоге младший брат Жана IV Людовик I. Но сын Людовика I, Людовик II (ум. до 1422) в 1406 году оказался замешан в скандале с похищением Жанны де Перийо, фрейлины жены герцога Бургундии Жана Бесстрашного. Владения графа Тоннера были конфискованы по решениям бургундского парламента в 1407 и окончательно в 1413 годах, графство передано под управление Артуру де Ришмону. В 1435 году Тоннер был возвращен сестре графа Людовика II, перейдя в итоге посредством брака в дом Юссон.

После угасания Юссонского дома в 1540 году Тоннер посредством брака перешёл к графам Клермона (дом Клермон Тоннер), под управлением которых оставался до 1684 года, когда Франсуа Жозеф де Клермон-Тоннер продал Тоннер Франсуа Мишелю Ле Трелье, маркизу де Лувуа, военному министру короля Франции Людовика XIV. Его потомки сохраняли графство Тоннер до Великой французской революции 1789 года, в результате которого оно было конфисковано и присоединено к Франции.

См. также

• Список графов Тоннера
• Графство Невер
• Графство Осер
• Герцогство Бургундия

Ссылки

• [gilles.maillet.free.fr/histoire/recit_bourgogne/recit_comte_auxerre_nevers.htm Histoire d'Auxerre, de Nevers et de Tonnerre du IXème au XIVème] (фр.). Проверено 21 января 2010. [www.webcitation.org/65HDAFAMg Архивировано из первоисточника 7 февраля 2012].
• [fmg.ac/Projects/MedLands/BURGUNDIAN%20NOBILITY.htm#_Toc240246666 COMTES et VICOMTES de TONNERRE] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 21 января 2010. [www.webcitation.org/65qdsK8oj Архивировано из первоисточника 2 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Графство Тоннер

– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.