Тринчи

Тринчи
Герб: две лошадиных головы на золотом поле.
Период	XII – XV вв.
Титул:	синьоры Фолиньо
Подданство	Фолиньо
Дворцы	Палаццо Тринчи (Фолиньо)
Тринчи на Викискладе

Тринчи (итал. Trinci) — итальянский феодальный род лангобардского происхождения, обосновавшийся с XII века в Фолиньо.

История

Будучи изначально гибеллинами, в 1228 году Тринчи перешли на сторону гвельфов, одержавших верх в Фолиньо, и с 1305 по 1336 годы представители семьи занимали важные должности гонфалоньеров и капитанов народа, а позднее — викариев, часто при этом состояли во вражде с Папами, которые несколько раз отлучали от церкви или лишали благословения представителей семьи Тринчи. Тринчи стали известны не только склонностью к жёстким методам правления, но и своим меценатством, благодаря которому при их великолепном дворе в Фолиньо собрались литераторы, художники и архитекторы. Наибольшего расцвета династия Тринчи достигла к началу XV века, когда они сумели получить синьории в Ночера, Терре Арнольфе в Умбрии и даже в Леонессе (Абруццо), но в 1439 году кардинал Джованни Мария Вителлески завоевал Фолиньо, присоединил его к владениям Папского государства и положил конец господству Тринчи.

Помимо Фолиньо, Тринчи удерживали в синьории ещё один город — Ночера (в 1392—1439 годах), а также ряд так называемых «терре мурате», то есть укреплённых поселений: Беванья (1371—1439), Беттона (1389—1439), Леонесса в Абруццо (1389—1415), Монтефалько (1389—1439), Пьеделуко (1396—1439).

Персоналия

• Налло, в 1305 стал гонфалоньером и капитаном народа в Фолиньо, умер в 1321.
• Уголино I, в 1336 году получил титул викария Святой Церкви, умер в 1338.
• Коррадо I, губернатор и капитан Беваньи и Монтефалько, кондотьер, умер в 1343.
• Уголино II, умер в 1353.
• Тринчия, сын Уголино II, гонфалоньер народа и капитан народа, синьор Фолиньо с 1353 года, апостольский викарий с 29 ноября 1367 года, убит 18 сентября 1377 г.
• Коррадо II, умер в 1386.
• Паоло Тринчи (1309—1391 гг.), в возрасте 14 лет принял монашество, основал движение обсервантов в Ордене меньших братьев и множество монастырей.
• Уголино III, синьор Кольфьорито, Амандолы, Беваньи, Беттоны, Монтефалько, Ночера, Гуальдо-Каттанео и Колле дель Маркезе, кондотьер. В 1392 году получил викариат Треви, в 1405 году — титул апостольского викария, умер в 1415. В период с 1377 по 1398 год по кондоттам с Папским государством несколько раз участвовал в военных предприятиях, в том числе в 1377 году — против Флоренции, в 1391 году — против антипапы Климента VII, в 1395, 1396 и 1398 годах — против Перуджи
• Бартоломео, убит 10 января 1421 г.
• Никколо, убит 10 января 1421 г.
• Коррадо III, правил с необычайной жестокостью, после долгой войны с Папой Мартином V, добился от него отпущения грехов, подтверждения права Тринчи на викариаты Фолиньо и Ночера, возвращения Перуджи, а также согласия на брак дочери Коррадо III Фаустины с племянником Папы Джованом Андреа Колонна. Однако, после новых измен и новых прощений, Папа Евгений IV направил против Коррадо войска во главе с кардиналом Вителлески, которым удалось взять Фолиньо, после чего Коррадо был брошен в замок Сориано и 14 июня 1441 года задушен. В течение короткого времени умерли все его дети, за исключением Ринальдо, которого отец в 1437 году назначил епископом Фолиньо вопреки воле Папы. Последний из рода Тринчи, он укрылся при дворе миланских Сфорца, где умер в 1452 году.

Палаццо Тринчи в Фолиньо

Дворец Тринчи в Фолиньо (en:Palazzo Trinci) построен к 1407 году, находится на Пьяцца делла Репубблика. Был повреждён в результате землетрясений 1831—1832 годов, позднее восстановлен и в настоящее время имеет фасад неоклассического стиля. После поражения Тринчи и включения Фолиньо в состав Папской области дворец стал резиденцией народных приоров и папских легатов Фолиньо. Юго-западная часть с 1578 года использовалась как тюрьма, а в начале XVIII века небольшая часть здания была превращена в театр. Серьезный урон Палаццо был нанесен во время землетрясений 1831—1832 годов, затем в результате бомбардировок в годы Второй Мировой войны и очередного землетрясения 1985 года.

В настоящее время во дворце размещается картинная галерея, Археологический музей, Музей рыцарских турниров и городской музей.

• Palazzo trinci, cortile 02.JPG

  Внутренний двор

• PalazzoTrinci003.jpg

  Внутренний двор

• Palazzo trinci, ponte sospeso, 01.JPG

  Подвесной мост

• Palazo trinci, sala dei giganti (o degli imperatori) 05.JPG

  Зал великанов (иначе - Зал императоров)

Ссылки

• [www.treccani.it/enciclopedia/trinci/ Treccani Enciclopedie on line]
• [www.treccani.it/enciclopedia/trinci_(Enciclopedia-Italiana)/ «Trinci» di Giustiniano Degli Azzi Vitelleschi]// Treccani Enciclopedia Italiana (1937)
• [www.comune.foligno.pg.it/MEDIACENTER/FE/CategoriaMedia.aspx?idc=529 Comune di Foligno: Ascesa dinastica della famiglia Trinci]
• [www.condottieridiventura.it/index.php/lettera-t/ Condottieri di Ventura: Lettera T]
• [sigils.ru/heraldic/gerb_trinci.html Символы и знаки: Герб Тринчи ди Фолиньо]

Литература

• D. Durante, Istoria della famiglia Trinci, ecc., Foligno 1639;
• P. Litta, Famiglie celebri italiane, Milano 1831;
• M. Faloci-Pulignani, Le arti e le lettere alla Corte dei Trinci, Foligno 1888.
• S. Nessi, I Trinci Signori di Foligno, Foligno, Orfini Numeister, 2006.

Отрывок, характеризующий Тринчи

– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.