Харти, Хамильтон

Хамильтон Харти Hamilton Harty
Основная информация

Хамильтон Харти (англ. Hamilton Harty, 4 декабря 1879, Хиллсборо, графство Даун — 19 февраля 1941, Хоув) — ирландский дирижёр и композитор.

Херберт Хамильтон Харти родился в семье церковного органиста-англиканина в Ольстере и был четвёртым из 10 детей. Получив у отца уроки игры на органе, альте и фортепиано, с 12 лет он стал замещать отца. В 1901 Харти отправился в Лондон, где начал карьеру аккомпаниатора, в том числе выступая с Фрицем Крейслером, Йожефом Сигети, тенором Джоном Маккормаком. В 1904 он женился на сопрано Агнес Николлс. В 1908 при посредничестве жены Харти познакомился с Гансом Рихтером, благодаря которому смог исполнить свою симфоническую поэму «С дикими гусями» в 1911 с Лондонским симфоническим оркестром и получил приглашение руководить им на сезон 1912—1913. Премьера Вариаций на дублинскую тему в 1913 была не столь успешной, контракт не был продлён, и Харти был принуждён обратиться к оперному дирижированию. Его карьера шла в гору, но была прервана Первой мировой войной, в период которой он служил во флоте.

В 1919 Харти заменил Томаса Бичема за пультом оркестра Халле, а уже в 1920 стал его главным дирижёром, оставаясь на этом посту до 1934 и превратив оркестр в один из ведущих в стране. В 1925 Харти получил дворянство. В 1931—1936 Харти руководил также Лондонским симфоническим оркестром, с которым успешно гастролировал в США. В 1936 у дирижёра была обнаружена опухоль мозга, и после перенесённой операции, завершившейся удалением правого глаза, он временно завершил концертную деятельность и жил попеременно в Ирландии и на Ямайке. В марте 1939 Харти осуществил премьеру своего последнего сочинения — симфонической поэмы «Дети Лира» с симфоническим оркестром Би-Би-Си, с которым продолжал выступления до декабря 1940. Харти умер на отдыхе в Хоуве, его останки после кремации развеяны над Хиллсборо.

Основная часть сочинений Харти написана в период до 1920 года. Среди них — концерты для скрипки и для фортепиано с оркестром, Ирландская симфония, Вариации на Дублинскую тему и Вариации на тему Дерри, Комедийная увертюра, Фантазийные сцены и симфоническая поэма «В Ирландии», «Ода соловью» для сопрано и симфонического оркестра, а также симфоническая поэма «С дикими гусями», посвящённая жизни ирландских солдат во французской эмиграции после победы протестантов в войне с якобитами в 1688—1689.

После перенесённой операции Харти вернулся к композиторской деятельности, создав оркестровку пяти ирландских песен, а также монументальную симфоническую поэму «Дети Лира» на тему ирландских легенд. В своём творчестве Харти активно использовал ирландские народные темы, сочетая их с общеевропейской манерой письма в русле романтизма.

Ссылки

• Харти, Хамильтон: ноты произведений на International Music Score Library Project
• [www.naxos.com/composerinfo/Hamilton_Harty_22787/22787.htm Биография]

Отрывок, характеризующий Харти, Хамильтон

– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…