Харкорт, Эд

Эд Харкорт
Основная информация
Полное имя	Эдвард Генри Ричард Харкорт-Смит
Дата рождения	14 августа 1977(1977-08-14) (46 лет)
Место рождения	Уимблдон, Лондон
Годы активности	2000 — наст. время
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	автор-исполнитель, композитор, продюсер
Инструменты	вокал, фортепиано, гитара, бас-гитара, ударные, синтезатор, банджо
[www.edharcourt.com/ arcourt.com]

Эд Харкорт (англ. Ed Harcourt); полное имя Эдвард Генри Ричард Харкорт-Смит (англ. Edward Henry Richard Harcourt-Smith) — британский музыкант, певец и автор песен, мультиинструменталист. На протяжении сольной карьеры выпустил семь полноформатных альбомов, три мини-альбома, два сборника, ряд синглов. Занимается написанием музыки и текстов для других исполнителей, среди которых Марианна Фейтфулл, Палома Фейт, Рен Харви</span>^ru_en, Софи Эллис-Бекстор, Лана Дель Рей и другие. В качестве приглашённого музыканта выступает на концертах различных групп, в том числе The Gutter Twins и The Libertines.

Биография

Музыкант родился 14 августа 1977 года в Лондоне, в семье дипломата Чарльза Саймона Харкорт-Смита и искусствоведа Сабрины Джейн Лонглэнд. Младший из трёх сыновей, Эд с детства учился играть виолончели и саксофоне; с девяти лет начал посещать Королевскую музыкальную школу</span>^ru_en по классу фортепиано. В возрасте семнадцати лет отказался от места преподавателя, ссылаясь на то, что анализ и разбор музыки сводит на нет всё наслаждение от неё.

В конце 90-х Харкорт играл на бас-гитаре и клавишных в квартете Snug, сформированном вместе со школьными друзьями. Группа выпустила два студийных альбома: Snug и From Solar to Polar. В то же время музыкант испытал сильнейшее вдохновение от творчества американского автора-исполнителя Тома Уэйтса, впоследствии оказавшего влияние на всю его сольную карьеру. Эд познакомился с музыкой Тома за ночной бутылкой виски в компании друга, и та сопровождала его весь третий десяток жизни, будь то в семь часов утра с бывшей девушкой в автомобиле, мчащемся по Лондону, на прогулке по дождливому Нью-Йорку после расставания, или в больничной палате в день рождения дочери. Пластинка Уэйтса Small Change возглавляет список любимых альбомов Харкорта.

В 2000 году Эд поселился в доме своей бабушки в мрачной сельской местности Сассекса, где, имея в распоряжении 4-дорожечный магнитофон, старый рояль, фисгармонию, ударную установку, гитары и синтезатор Муга, записал материал для дебютного мини-альбома Maplewood. Годом позже музыкант выпустил полноформатный диск Here Be Monsters, созданный в профессиональной студии и номинированный на премию Mercury Prize, наряду с работами Radiohead, Gorillaz и PJ Harvey. Неиссякаемой музой для Харкорта в те годы служили ночные посиделки со спиртным, книгами Чарльза Буковски и Хантера Томпсона, записями певцов 70-х, таких как Лу Рид и Рэнди Ньюман. Впоследствии исполнитель отзывался о своём творчестве в тот период жизни как о наивном и детском.

С 2003 года Харкорт всецело посвятил себя музыке: в 2003-м вышел второй студийный альбом From Every Sphere, в 2004-м — третий, Strangers, в 2005-м — двухдисковый сборник Elephant’s Graveyard, включающий в себя студийный материал, не изданный на номерных альбомах, в 2006-м — четвёртый альбом The Beautiful Lie, в 2007-м — второй сборник, Until Tomorrow Then, содержащий выборочные треки с ранее выпущенных дисков и неизданный материал. Работа над The Beautiful Lie пришлась в разгар приготовлений к свадьбе Эда с певицей трио The Langley Sisters Гите Лэнгли, в будущем ставшей соавтором его песен и родившей ему дочь Рокси (род. 2008) и сына Франклина (род. 2011). По прошествии времени музыкант признавался, что считает The Beautiful Lie излишне слезливым и местами угрюмым альбомом. После выхода Until Tomorrow Then он взял перерыв в студийной работе, во время которого преимущественно занимался написанием песен на заказ, не прекращая, впрочем, концертной деятельности. В 2008-м году выступал с проектом Грега Дулли и Марка Ланегана The Gutter Twins, играл на гитаре во время исполнения их сингла «Idle Hands» на шоу Джулса Холланда.

В 2009 году издал новый мини-альбом Russian Roulette, а год спустя — пятый студийный альбом Lustre, отличающийся от его предшественника светлым и жизнеутверждающим настроением. Бонусом к нему вышел диск ранее не издававшегося материала — Illustrious. В 2013 году последовал шестой альбом Back Into the Woods, записанный Эдом при участии супруги в студии Эбби-Роуд, в течение шести часов. В том же году Харкорт опубликовал сообщение о готовящемся седьмом диске Wizard Bounce, который будет предложен для бесплатного скачивания на сайте музыканта. Впоследствии исполнитель признался, что новость была лишь первоапрельской шуткой. В 2014 году он подготовил третий мини-альбом Time of Dust. Год спустя примкнул к коллективу Пита Доэрти The Libertines на сцене фестивалей Гластонбери и Рединг / Лидс, где занял место за фортепиано.

Седьмой студийный альбом Харкорта, Furnaces, был выпущен в 2016 году. Продюсированием занимался Марк «Флад» Эллис, прежде работавший с Nick Cave and the Bad Seeds, U2, Nine Inch Nails, The Smashing Pumpkins, Depeche Mode и другими, за художественное оформление пластинки отвечал иллюстратор Хантера Томпсона Ральф Стэдман. Запись выделяется апокалиптическим настроением, музыкант саркастично именовал её Now I Have Become Death (рус. Теперь я стал смертью); влияние на звучание оказало, в числе прочих, творчество Дэвида Боуи, Принса, Фрэнка Синатры и Mogwai. Музыкальные критики отреагировали на диск восторженными откликами, а друг Эда Грег Дулли назвал её феноменальной. Сам же исполнитель рассматривает Furnaces как новый старт своей карьеры, второй дебют.

Дискография

Студийные альбомы 2001 — Here Be Monsters 2003 — From Every Sphere 2004 — Strangers 2006 — The Beautiful Lie 2010 — Lustre 2013 — Back Into The Woods 2016 — Furnaces

Мини-альбомы 2000 — Maplewood 2009 — Russian Roulette 2014 — Time of Dust Сборники 2005 — Elephant’s Graveyard 2007 — Until Tomorrow Then

Отрывок, характеризующий Харкорт, Эд

– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.