Этернализм

Этернализм представляет собой философский подход к онтологической природе времени. Этот подход основан на принятой в физике методике описывать время как одно из четырёх измерений. Онтология времени постулируется аналогичной онтологии пространства. Это должно означать, что измерение времени всего лишь одно из похожих по свойствам четырёх физических измерений, что будущие события «уже существуют» и что объективно «течение» времени не существует. Эта идея иногда обозначается терминами «блок-время» или же «блок-вселенная», потому что эта теория описывает пространство-время как статичный, неизменяемый «блок», в противовес традиционному мировосприятию: трехмерное пространство с течением времени. Феноменологическая интерпретация этернализма состоит в том, что я (как субъект) постоянно «обнаруживаю себя» в разное время в разном возрасте.

Проблемы с течением времени

Обычно время разделяют на три четко различаемых отрезка: «прошлое», «настоящее» и «будущее». При использовании этой репрезентативной модели, прошлое, как правило, рассматривают как статичное и неизменяемое, а будущее — как неопределенное и покрытое туманом. С течением времени, момент, который был настоящим, становится частью прошлого, а часть будущего, в свою очередь, становится новым настоящим. Таким образом, описывают то, что называют течением времени, — когда вполне определенная точка «настоящее» «движется» вперед в будущее и оставляет за собой прошлое. Такие представления в философии называют презентизмом.

Эта традиционная модель имеет некоторое число сложных философских проблем и, кроме этого, кажется сложным примирить такие взгляды с принятыми в науке теориями, например, с теорией относительности.

Одновременность

В специальной теории относительности показано, что понятие одновременности не является универсальным: наблюдатели в различных системах отсчёта могут по-разному воспринимать последовательность событий, какие из них в прошлом, а какие — в будущем, невозможно однозначно определить момент универсального времени, который бы являлся «настоящим» (но при этом существуют также и такие события, которые в любой системе отсчёта происходят в одинаковой последовательности).

Уникальность настоящего

Не имеется никаких фундаментальных оснований для того, чтобы рассматривать какое-то определенное «настоящее» как более «действительное», чем любое другое время; наблюдатели в любой момент времени всегда будут рассматривать себя находящимися в настоящем. Однако, в теориях «течения времени» каждый момент становится настоящим в свою очередь, так что, в итоге, получаем симметричную ситуацию. Несмотря на то, что ещё имеются онтологические различия между прошлым, будущим и настоящим, симметричность не наблюдается.

Скорость течения времени

Понятие «течения времени» можно рассматривать как внутренне противоречивое. Это можно продемонстривовать, поставив вопрос: «как быстро течёт время?» Этот вопрос не должен был бы отличаться от вопроса «какова длина метра?» — все измерения в этом случае являются произвольными. Специальная теория относительности допускает различные скорости течения времени, потому что измерения времени зависят от системы отсчета наблюдателя. Для каждого отдельного наблюдателя его субъективное время течёт с той же самой скоростью.

Аргументация Джона Мак-Таггарта

В своей работе «Нереальность времени» ([www.ditext.com/mctaggart/time.html «The Unreality of Time»]), английский философ Джон Эллис Мак-Таггарт разделяет время на два ряда: А-серии и В-серии. Ряд А описывает события в терминах абсолютного времени (прошлое, настоящее и будущее), а ряд В описывает их относительно (до и после). Мак-Таггарт утверждает, что ряд А логически противоречив и от такого рода описания событий во времени необходимо отказаться, а ряд В недостаточен для настоящего понимания феномена времени. Мак-Таггарт делает вывод, что время не является чем-то реальным. Другие же философы, а также физики высказали возражения против этого утверждения. Они считают, что оставшийся ряд В — это всё, что необходимо для построения полной теории времени, которую иногда называют В-теорией.

Альтернативная теория: Этернализм

Для того, чтобы теория не имела вышеописанных проблем, этернализм рассматривает все моменты во времени как одинаково значимые системы отсчета, то есть считает их одинаково «реальными».

Это ни в коей мере не отменяет понятия «прошлое» и «будущее». Вместо этого, их просто считают направлениями, а вовсе не состояниями бытия. Находится ли некий момент времени в будущем или же в прошлом полностью зависит от системы отсчета, которая используется для наблюдений.

Так как наблюдатель в любой момент времени может помнить только события, которые находятся в прошлом по отношению к нему, и не помнит события, которые находятся в будущем по отношению к нему, субъективная иллюзия течения времени сохраняется. Этот факт асимметрии, то что вспоминаются только прошлые события, но не будущие, описывается как стрела времени. К этой теме относятся также и другие необратимые события, которые происходят только в одном направлении по оси времени, такие как возрастание энтропии. Этернализм отвергает понятие «течение времени». Тиканье часов измеряет только длительность промежутка времени между событиями, совершенно так же, как при помощи ручной рулетки измеряют расстояния между объектами в пространстве.

Одно из направлений этернализма отрицает свободу воли. Считается, что будущие события точно так же статичны, неизменяемы, как и прошлые (см. детерминизм).

Другое же направление в этернализме, в противовес описанному выше, допускает возможность случайных изменений. Вселенная, в которой возможны случайные изменения, может считаться неотличимой от мультивселенной из Эвереттовской многомировой интерпретации квантовой механики, то есть такой вселенной, где имеется множество «блок-вселенных» или же «блок-времен».

Очевидная разница между прошлым, настоящим и будущим

С точки зрения здравого смысла мы различаем прошлое, настоящее и будущее в отношении многих событий:

1. Мы обычно боимся смерти, поскольку полагаем, что мы не будем существовать после смерти. Но если этернализм верен, то смерть является только одной из наших темпоральных границ, и нам следует беспокоиться о смерти не больше, чем о своём рождении.
2. Рассмотрим две ситуации: 1) Вам необходимо идти к стоматологу; 2) Вы уже у него побывали. Здравый смысл говорит Вам, что вторая ситуация является более предпочтительной. Но если этернализм верен, то не имеет значения, в какой из двух ситуаций Вы оказались.
3. Когда какой-нибудь неприятный опыт позади, мы чувствуем облегчение от того, что всё закончилось. Но если этернализм верен, то у события нет такого свойства как «всё закончилось» или не происходит сейчас — оно происходит вечно.

Альберт Эйнштейн в письме-соболезновании в связи со смертью своего друга написал следующее:

Сейчас он ушёл из этого странного мира немного раньше меня. Это ничего не означает. Для нас, убежденных физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим - не более, чем иллюзия, хотя и весьма навязчивая. Оригинальный текст (англ.)   Now he has departed from this strange world a little ahead of me. That means nothing. People like us, who believe in physics, know that the distinction between past, present, and future is only a stubbornly persistent illusion. </blockquote>

См. также

• Эксперимент со временем
• Дэвид Дойч

Ссылки

• [sites.google.com/a/analytica-journal.org/common/pdf/2010-04-04.pdf Игорь Гаспаров. Некоторые вопросы метафизики времени]
• [arxiv.org/abs/gr-qc/9906010 Biswas, Shaw, Modak — Time in Quantum Gravity]
• Davies, Paul (September 2002). «[Urgrue.ORG/lib/mysterious-flow.html That Mysterious Flow]». Scientific American 287 (3): 40–45. DOI:10.1038/scientificamerican0902-40.
• [philsci-archive.pitt.edu/archive/00000638/00/kant,_goedel_and_relativity.PDF Dorato,Mauro — Kant, Godel and Relativity]
• Markosian, Ned [plato.stanford.edu/entries/time/#8 Time: 8. The 3D/4D Controversy]. Stanford Encyclopedia of Philosophy (2002). Проверено 20 декабря 2006. [www.webcitation.org/66kFKxAqC Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
• Nikolic, Hrvoje [fqxi.org/data/essay-contest-files/Nikolic_FQXi_time.pdf Block time: Why many physicists still don't accept it?]. [www.webcitation.org/66kFLQzkj Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
• Petkov, Vesselin [Philsci-Archive.Pitt.EDU/archive/00002408/ Is There an Alternative to the Block Universe View?] (PDF). PhilSci Archive (2005). Проверено 20 декабря 2006. [www.webcitation.org/66kFM0owb Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
• Duda, J [arxiv.org/abs/0910.2724/ Four-dimensional understanding of quantum mechanics] (2009).

Отрывок, характеризующий Этернализм

Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.