Lynyrd Skynyrd

Lynyrd Skynyrd
Концерт в Алабаме, 2008 год
Основная информация
Жанры	южный рок, блюз-рок, хард-рок, кантри-рок
Годы	1964—1977 с 1987 по настоящее время
Страна	США США
Город	Джексонвилл, Флорида
Язык песен	английский
Лейблы	MCA, Atlantic, Capricorn, SPV Records, CMC International, Sanctuary, Universal, Roadrunner Records/Loud & Proud
Состав	Гари Россингтон Рики Мэдлок Джонни Ван Зант Майкл Картеллоне Марк Матежка Джонни Кольт Питер Кис Дэйл Крэнц-Россингтон Кэрол Чейз
Бывшие участники	Ронни Ван Зант Боб Бернс Артимус Пайл Аллен Колинз Джо Джо Билингсли Кейси Гейнс Лесли Хоукинс Билли Пауэлл Джефф МакАлистер Оуэн Хейл Курт Кастер Роберт Кернс Иэн Эванс Леон Уилксон Грег Уолкер Ларри Янструм Хьюи Томассон Майк Эстес Рандалл Холл Стив Гейнс Эд Кинг
Другие проекты	.38 Special, Van Zant, Rossington-Collins Band, Allen Collins Band, The Rossington Band, Outlaws, Кид Рок, Evanscapps, Skinny Molly
[lynyrdskynyrd.com kynyrd.com]

Lynyrd SkynyrdLynyrd Skynyrd

Lynyrd Skynyrd (произносится «Линэрд Скинэрд») — американская рок-группа, наиболее известный представитель и популяризатор южного рока 1970-х годов. Группа сформировалась в 1964 году в Джексонвилле, штат Флорида, и первое время именовалась как My Backyard. Позднее коллектив последовательно менял название сначала на The Noble Five, а затем на One Percent, и лишь в 1969 году музыканты остановились на Lynyrd Skynyrd.

Мировую известность группа получила за свои концертные выступления и песни «Sweet Home Alabama» и «Free Bird», являющиеся визитной карточкой группы. В 1977 году, на пике славы, три участника группы погибли в авиакатастрофе, послужившей причиной распада группы.

В 1987 году оставшиеся члены группы воссоединились для продолжения концертной деятельности. На место вокалиста пришел Джонни Ван Зант, младший брат основателя группы Ронни Ван Зант.

История

Начало карьеры (1964—1973)

Долгое время коллектив существовал как обычная клубная команда, играя под названиями The Noble Five, My Backyard и One Percent. В 1971—1972 годах менеджер Алан Уолден устроил для музыкантов сессии на Muscle Shoals Sound Studios Шеффилд, штат Алабама. Но растянувшийся на 2 года альбом по разным причинам тогда не вышел (на виниле уже только в 1978 году как сборник Skynyrd’s First And… Last, а в 1998-м и в расширенной CD-версии), и Skynyrd вернулись в бары играть популярный на юге США блюз-н-буги.

В 1973 году они встретились с продюсером и музыкантом Элом Купером (Al Kooper), и тогда они записали свой материал по-новому и выпустили первый официальный альбом под заголовком (Pronounced 'Lĕh-'nérd 'Skin-'nérd) (Произносится: Ле-нерд Скин-нерд!) — так музыканты «прославили» реального человека, своего учителя физкультуры Леонарда Скиннера, что досаждал им в школе из-за длинных причёсок. Здесь, в составе фактического секстета (на фото на обложке их семеро, но штатный басист Леон Уилксон (Leon Wilkeson) ушёл прямо с начала сессий — его партии исполнил один из гитаристов, известный сейшнмен Эд Кинг (Ed King), хотя затем, по настойчивому приглашению Ван Занта, он вернулся в группу) отметились три соло-гитариста, чьё созвучие позднее и станет визитной карточкой концертов семёрки. Введение в структуру композиций третьей гитары сделало общее звучание альбома резко атакующим, в стиле The Allman Brothers Band, творчество которых Lynyrd Skynyrd взяли за модель.

Слава (1974—1977)

Всемирная известность пришла к группе после второго альбома Second Helping, а точнее, с песней из него «Sweet Home Alabama».

20 октября 1977 года, через 3 дня после выхода альбома «Выжившие с улицы» (на обложке первого тиража альбома музыканты стоят на фоне языков пламени), нанятый на время американского турне самолёт разбился во время перелёта команды из Южной Каролины в Луизиану. В результате погибли трое из тогдашних уже десяти участников группы (кроме музыкантов в состав было ещё включено трио бэк-вокалисток), включая отца-основателя и главного идейного вдохновителя Ронни Ван Занта, их неизменного помощника тур-менеджера и обоих пилотов. Уцелевшие в катастрофе музыканты из-за травм не смогли продолжить полноценную деятельность, и было принято решение о роспуске.

Воссоединение (1987-настоящее время)

Через 10 лет, в 1987 году члены группы собрались вместе под названием Lynyrd Skynyrd Tribute Band и устроили турне Lynyrd Skynyrd Tribute Tour, которое в конечном итоге вылилось в реинкарнацию группы (теперь её возглавил младший брат Ронни Ван Занта — вокалист Джонни Ван Зант). В 1990 году умер Аллен Коллинз (Allen Collins) из оригинальной гитарной «троицы» (ещё в 1986 он попал в аварию и не мог больше играть, но стал музыкальным директором возрождённой группы), в 2001 — басист Леон Уилксон, и в конце 2008 года в составе Skynyrd оставались только два человека от оригинального состава: клавишник Билли Пауэлл (Billy Powell) и гитарист Гэри Россингтон (Gary Rossington).

13 марта 2006 года Skynyrd были торжественно введены в знаменитый Зал славы рок-н-ролла (Кливленд, США).

В 2009 году группа понесла ещё две потери:

• 28 января во Флориде на 57-м году жизни в своём доме в городе Орандж Парк от сердечного приступа скончался клавишник Билли Пауэлл (накануне он пропустил назначенное врачом обследование сердца);
• 6 мая в городе Колумбус (штат Миссисипи) также в своём доме на 49-м году жизни после долгой борьбы с агрессивной формой рака скончался бас-гитарист Иэн Ивэнс (Ean Evans). Последнее выступление Иэна в составе группы было на концерте в его поддержку — 19 апреля 2009 на фестивале в Миссисипи (Mississippi Kid Festival).

Музыкальный стиль

В музыке группа придерживается стиля, получившего название южный рок, являющегося смесью рок-н-ролла, блюза, буги и кантри. Импровизации, характерная часть этих стилей, составляют наиболее привлекательную часть их концертных выступлений. Песня «Free Bird», написанная в память гитариста Дуэйна Олмэна (из The Allman Brothers Band) — одна из самых известных баллад группы. Другая песня — «Sweet Home Alabama» («Милая родина — Алабама») — была написана в шутку, в качестве ответа на композиции «Southern Man» и «Alabama» Нила Янга, а также как мнение об Уотергейтском скандале и критика в адрес тогдашнего губернатора Алабамы, Джорджа Уоллеса.

Состав

Текущий состав

• Глен Россингтон — гитара (1964—1977, 1979, 1987-настоящее время)
• Рики Мэдлок — вокал, ударные, мандолина (1971—1972), гитара, бэк-вокал (1996-настоящее время)
• Джонни Ван Зант — вокал (1987-настоящее время)
• Майкл Картелон — ударные (1999-настоящее время)
• Марк Матейка — гитара, бэк-вокал (2006-настоящее время)
• Питер Кейс — клавишные (2009-настоящее время)
• Джонни Кольт — бас-гитара (2012-настоящее время)

Сессионные участники

• Дэйл Кранц-Россингтон — бэк-вокал (1987-настоящее время)
• Кэрол Чейз — бэк-вокал (1996-настоящее время)

Бывшие участники

• Ронни Ван Зант — вокал (1964—1977)
• Аллен Коллинс — гитара (1964—1977, 1979)
• Боб Бёрнс — ударные (1964—1974)
• Лари Дженстрем — бас-гитара (1964—1970)
• Грег Т. Уолкер — бас-гитара (1971—1972)
• Леон Вилкесон — бас-гитара (1971—1977, 1987—2001)
• Билли Поуэлл — клавишные (1972—1977, 1979, 1987—2009)
• Эд Кинг — гитара, бас-гитара (1972—1975, 1987—1996)
• Артимас Пайл — ударные (1974—1977, 1979, 1987—1991)
• Стив Гейнс — гитара, вокал (1976—1977; 1977)

Дискография

Студийные альбомы

Дата релиза	Название	Позиция в Billboard	RIAA cert.	Лейбл
13 августа, 1973	(Pronounced 'Lĕh-'nérd 'Skin-'nérd)	27	дважды платиновый (США)	MCA
15 апреля 1974	Second Helping	12	дважды платиновый (США)
24 марта 1975	Nuthin' Fancy	9	платиновый (США)
2 февраля 1976	Gimme Back My Bullets	20	золото (США)
17 октября 1977	Street Survivors	5	дважды платиновый (США)
11 июня 1991	Lynyrd Skynyrd	64	—	Atlantic
16 февраля 1993	The Last Rebel	64	—
9 августа 1994	Endangered Species	—	—	Capricorn
29 апреля 1997	Twenty	97	—	CMC
10 августа 1999	Edge of Forever	96	—
12 сентября 2000	Christmas Time Again	38	—	Sanctuary
20 мая 2003	Vicious Cycle	30	—
29 сентября 2009	God & Guns	18	—	Roadrunner
21 августа 2012	Last of a Dyin' Breed	14	—

В культуре

• «Sweet Home Alabama» использована в фильме «Воздушная тюрьма»; герой Стива Бушеми, Гарланд Грин, замечает: «Ирония судьбы: кучка идиотов танцует в самолёте под песню группы, прославившейся благодаря авиакатастрофе». Также данную композицию можно услышать в фильмах «Форрест Гамп», «Сахара» и «Американская сказка», в мультипликационном фильме «Гадкий я», «Соседка» и Техасской резне бензопилой и игре Guitar Hero World Tour.
• В фильме «8 миля» главный герой (Эминем) читает фристайл на мотив этой песни.
• В игре StarCraft II: Wings of Liberty в холле Гипериона есть музыкальный автомат, где можно послушать песню «Sweet Home Alabama».
• Песня «Free Bird» используется в финальной сцене фильма «Изгнанные дьяволом», « Дом тысячи трупов», в фильме «Форрест Гамп» (в сцене, где Дженни пытается покончить жизнь самоубийством) и в сериале «Блудливая Калифорния» (в концовке 4й серии 2го сезона, где Карен отказывает Хэнку), в финальной части фильма «Элизабеттаун», в финальных титрах мультфильма «american pop», а также в сцене в церкви в фильме «Kingsman: Секретная служба».
• Песня «Free Bird» звучит на радиостанции K-DST в игре GTA: San Andreas.
• Песня «Saturday Night Special» используется в одной из серий 3 сезона сериала The walking Dead
• В мультсериале Симпсоны Отто Манн играет «Free Bird» на электрогитаре Барта Симпсона. Также, в одной из серий Мо Сизлак в такси заказывает «Какую-нибудь хорошую песню про Калифорнию», на что таксист ответил, что «У меня есть только хорошая песня про Алабаму», включая «Sweet Home Alabama». «Sweet Home Alabama» ещё пели Барт Симпсон и Мардж, на что Барт спросил: «Кто такой Нил Янг?».
• Песня «Simple Man» звучит в третьей серии пятого сезона сериала «Сверхъестественное» (Supernatural).
• Песни «Simple Man» и «Sweet Home Alabama» входят в песенный репертуар звезды сериала «Сверхъестественное» Дженсена Эклза.
• Песни «Simple Man» и «Call Me The Breeze» являются основным саундтреком фильма «Ренегат» с Теренсом Хиллом в главной роли.
• Песня «Tuesday’s Gone» звучит в начале фильма «Счастливчик Гилмор» с Адамом Сэндлером в главной роли.

Отрывок, характеризующий Lynyrd Skynyrd

Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.