Гасымов, Алим Хамза оглы
Поделись знанием:
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
(перенаправлено с «Алим Гасымов»)
| Алим Гасымов азерб. Alim Qasımov | |||
 Во время исполнения песни «Сары Гялин» на церемонии вручения символического ключа конкурса Евровидение городу Баку; «Buta Palace», 25 января 2012 года.[1] | |||
| Основная информация | |||
|---|---|---|---|
| Полное имя |
Алим Хамза оглы Гасымов | ||
| Дата рождения |
14 августа 1957 (66 лет) | ||
| Место рождения | |||
| Страна | |||
| Профессии | |||
| Жанры |
народная музыка, мугам | ||
| Сотрудничество |
Фергане Гасымова | ||
| Лейблы |
«Любовь глубокого океана» | ||
| Награды |
| ||
Алим Хамза оглы Гасымов (азерб. Qasımov Alim Həmzə oğlu; 14 августа 1957, Шемаха) — азербайджанский певец, ханенде (исполнитель мугамов), актёр, народный артист Азербайджана, кавалер ордена «Слава». 19 ноября 1999 года Алим Гасымов получил международную музыкальную премию ЮНЕСКО.
Содержание
Биография
- Родился в 1957 году в Шемахе. С 1970-го по 1982 -ой проживал с родителями в пос. Ашагы Гюздек Апшеронского района.
- В 1978-1982 годах обучался в Бакинском музыкальном училище им. Асафа Зейналлы, а в 1983-1989 годах в Азербайджанском государственном институте искусств им. М. А. Алиева.
- В 1979 году состоялось первое выступление певца по азербайджанскому телевидению.
- В 1980 году был участником XXII Летних Олимпийских Игр, проходивших в Москве.
- Творческая биография певца обогащена участием во многих международных фестивалях а также концертами в Америке, Европе и Азии. За 1989-2001 годы в Европе было выпущено более 10 дисков Алима Гасымова.
- В 1999 году состоялась презентация диска «Любовь глубокого океана», получившего большую популярность в Европе, а также документального фильма об азербайджанском ханенде, снятого ЮНЕСКО.
- Алим Гасымов является участником известного проекта «Великий Шелковый путь», организованного всемирно известным виолончелистом Йо-Йо Ма, а также членом ансамбля «Шелковый путь», состоящего из лучших музыкантов мира.[2]
- С 1989 года — солист Азербайджанского государственного театра оперы и балета. Исполнял роль Меджнуна, Ашыга Гариба и др.
Преподает в Музыкальном училище имени Асафа Зейналлы, имеет учёное звание доцента.
Звания
- В 1988 году завоевал первый приз Международного фестиваля в Самарканде (Узбекистан).
- В том же 1988 году азербайджанское трио в составе ханенде Алима Гасымова, тариста Рамиза Кулиева и кяманчистки Шафиги Эйвазовой заняло первое место на международном музыкальном фестивале, проводимом уже в 22-й раз под эгидой ЮНЕСКО в США. Всего за время этих гастролей музыканты дали в США 40 концертов. Выступление «чародеев из Азербайджана» было отмечено газетами «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и др. СМИ.[3]
- В 1988 году был удостоен звания Заслуженного артиста Азербайджанской ССР.
- В 1989 году получил музыкальную медаль в городе Бонн, ФРГ.
- В 1991 году был избран членом парижского городского муниципального театра «Де-Ле-Вилль».
- В 1993 году был удостоен звания Народного Артиста Азербайджанской Республики.
- В 1993 году в Париже, а в 1994 году в Хьюстоне был награждён музыкальными медалями.
- В 1997 году был удостоен национальной премии «Хумай» в Баку.
- 19 ноября 1999 года Алим Гасымов получил международный музыкальную премию ЮНЕСКО.
- В 2000 году был избран членом «Европейской Ассамблеи Редких Голосов».
- В 2001 году получил главный приз Международного самаркандского фестиваля музыки.
- В августе 2008 года, за заслуги в развитии азербайджанского мугамного искусства, Президент Азербайджана Ильхам Алиев наградил Алима Гасымова орденом «Шохрат» («Слава»).[4]
Книга об Алиме Гасымове
Жизни и творчеству Алима Гасымова посвящена книга музыковеда и публициста, главного консультанта пресс-службы МЧС Азербайджана Натаван Фаиг (Мустафаева) под названием — «Алим». Автор посвятила работе над книгой четыре с половиной года. Редактором, а также автором предисловия, является азербайджанский писатель Чингиз Абдуллаев. Рецензент — композитор Франгиз Ализаде, консультант — ректор БМА Фархад Бадалбейли. Эпиграфом к книге послужили слова знаменитого американского виолончелиста, а также руководителя легендарного ансамбля «Шелковый путь» Йо-Йо Ма: «Я счастлив, что живу в одно время с Алимом Гасымовым…».[5]
Дискография
Альбомы
- «Classical Mugham» (англ.) (3 января 1996 года)
- «The Legendary Art of Mugham» (англ.) (15 октября 1997 года) в сопровождении своего ансамбля
- «The Art of Mugham» (англ.) (1 декабря 1997 года)
- «The Mugham of Azerbaidjan» (англ.) (1 октября 1999 года)
- «Love’s Deep Ocean» (англ.) (11 октября 1999 года) совместно с дочерью Ферганой Гасымовой
- «Oyanish» (азерб.) (декабрь 2003 года) совместно с группой «Coldunya»
- «Spiritual Music of Azerbaijan» (англ.) (25 сентября 2007 года) совместно с дочерью Ферганой Гасымовой
- «Tebriz seferi» (азерб.)
- Также голос Алима Гасымова сопровождает новый трек диджея Дэвида Вендетты « I’m your Goddess» (2010).
Фильмография
- 1989 — Родные берега (азерб. Doğma Sahillər)
- 1989 — Дай мне слово, что.. (Ver Sözə Ehya ki…)
- 1990 — Счастливчик (Bəxtəvər)
- 1990 — Убийство в ночном вагоне (Gecə Qatarında Qətl)
- 1991 — Гезельхан (Qəzəlxan)
- 1995 — Гаджи Ариф (Hacı Arif)
- 2001 — Голос, который останется в этом мире (Aləmdə Qalan Səs0
- 2003 — Нефть (Neft)
- 2004 — По пути независимости (Müstəqillik Yollarında)
- 2007 — Этот голос - голос Гадира (Bu Səs Qədirin Səsidir)
- 2009 — Там где есть мугамат (Muğamat Var Olan Yerdə…)
Напишите отзыв о статье "Гасымов, Алим Хамза оглы"
Ссылки
- [beniz.az/multimedia/artist.php?ELEMENT_ID=24985 beniz.az - Дискография Алима Гасымова]
- [mugam.az/Ucastniki.html Участники международного фестиваля мугама — Алим Гасымов]
- [azerimusic.net/ Энциклопедия — Алим Гасымов (азерб.)]
- [www.azeri.ru/az/cultur/355/ Феномен Алима Гасымова. Таинство азербайджанского мугама.]
- [news.bakililar.az/news_koncert_alima_gasymova_18452.html Прославленный азербайджанский ханенде покорил английского зрителя.]
- [news.bakililar.az/news_alim_gasymov_dast_18889.html Прославленный ханенде Азербайджана выступит по приглашению известного виолончелиста Йо-Йо Ма.]
- [news.bakililar.az/news_v_yaponii_proshel_16765.html В Японии прошел концерт Алима Гасымова.]
- [www.unesco.ru/files/docs/clt/kazan/azerbaijan-report.pdf Региональный семинар ЮНЕСКО по продвижению конвенции об охране нематериального культурного наследия стран Европы и Северной Америки. Казань, Российская Федерация, 15-17 декабря 2004. «Национальный доклад по состоянию охраны нематериального культурного наследия в Азербайджане».]
- [www.ruscourier.ru/archive/26 Газета «Русский Курьер»: «Чем поёт Алим Гасымов — загадка даже для него самого».]
- [www.coldunya.az Страница группы Coldunya.]
Примечания
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=zR-yQ7g8yzQ Видеоролик] исполнения Алимом Гасымовым песни «Сары Гялин». 25 января 2012 года.
- ↑ [www.echo.az/article.php?aid=20867 Состоится концерт знаменитого ханенде] (рус.), echo.az (20.06.2012).
- ↑ [www.iatp.az/mgaks.html Муса Гасымлы: «Азербайджано-американские культурные связи»]
- ↑ [news.bakililar.az/news_ilxam_aliev_naqradil_9764.html Ильхам Алиев наградил Алима Хамза оглу Гасымова орденом «Слава»]
- ↑ [www.irs-az.com/pdf/090628181605.pdf Жанр – признание в любви // Журнал «İRS-Наследие». — 2007. — № 6 (30).]
Отрывок, характеризующий Гасымов, Алим Хамза оглы
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
