Алтайский горный округ

Алта́йский го́рный о́круг — существовавшая в 1834—1896 годах крупная административно-территориальная структура Российской империи, занимавшая значительную территорию на юге Западной Сибири (формально — в составе Томской губернии). Округ располагался в пределах ныне существующих административных единиц России (Алтайский край, Новосибирская, Кемеровская, Томская области, Республики Алтай и Хакасия) и Восточно-Казахстанской области Республики Казахстан. Он принадлежал к разряду ведомственных территориальных образований и входил в состав более крупных административных единиц Сибири.

Известен также как Императорская Канцелярия Колывано-Воскресенских горных заводов.

История образования

Активное освоение русскими переселенцами Сибири в целом и Алтая в частности началось во второй половине XVII века. Горное дело на Алтае возникло в 1723 году по инициативе Акинфия Демидова, основавшего здесь Колыванский завод (1726) и Змеиногорский рудник (1737). Первоначально, округ именовался по названию старейшего завода — Колывано-Воскресенским. После смерти Демидова в 1745 году произошла смена собственника заводов — Алтай перешёл во владение царской семьи Романовых, а рудники и заводы округа перешли к Кабинету Министров.

Производство

В число металлургических предприятий округа входили: Колыванский (1729—1766, 1790—1799), Барнаульский (1744—1893), Павловский (1765—1893), Локтевский (1789—1893), Гавриловский (1795—1897), Змеёвский (1805—1893), Алейский (1775—1799), Ирбинский (1759—1770), Томский (1771—1864), Гурьевский (1816) и Сузунский (1766—1914) заводы.

Динамика выплавки серебра росла с 44 пудов в 1745 году до рекордного показателя в 1277 пудов в 1772 году. В дальнейшем, до середины XIX века ежегодно выплавлялось до 1000 пудов, после чего производство снизилось до 479 пудов в 1891—1893 годах.

В 1766—1847 годах на Сузунском заводе функционировал монетный двор, специализировавшийся на выпуске сибирской (1766—1781) и общероссийской (с 1781) медной монеты.

Особое место в промышленности округа занимали камнерезные заводы: Локтевская шлифовальная мельница (1786—1800) и Колыванская шлифовальная фабрика (1802 год).

Со второй трети XIX века к алтайским промышленным объектам (в этот период входивших в административно-территориальный состав Томской губернии) относились казенные золотоносные промыслы и прииски: Царево-Николаевский, Успенский, Терсинский, Егорьевский, Пезаский, Мунгатский, Бельсинский, Урский, Мрасские и другие. Среднегодовые показатели добычи россыпного золота в округе варьировались от 8 пудов в 1830—1835 и 1883—1891 годах до 40 пудов в 1851—1857 годах.

Главными поставщиками серебряной руды для Колывано-Воскресенских заводов являлись Змеиногорское, Зыряновское, Салаирские и Риддерское месторождения. Со второй половины XIX века канцелярией Алтайского горного округа также маркировалось всё товарное золото, привозное по Оби и Обь-Енисейским каналом со всех приисков Томского и иных уездов Томской губернии, а также чулымских и енисейских приисков Ачинского и Енисейского уездов Енисейской губернии. Такая сложно-организованная доставка золота до государственной маркировки алтайскими казёнными заводами привела к развитию раннего буржуазного предпринимательства в Сибири, к бурному развитию [trwiki.ru/view/Томское_речное_пароходство томского Обского пароходства], а в самом конце XIX века — и к созданию в Южной Сибири развитой инфраструктуры Томской железной дороги.

Управление

После лишения наследников Акинфия Демидова прав на предприятия цветной металлургии Верхнего Приобья они поступили под управление центрального учреждения — Кабинета Её Императорского Величества. С 1748 года в Барнауле находились органы управления горным округом: Канцелярия Колывано-Воскресенского горного начальства (Горная канцелярия). Во главе её стоял главный командир заводов, который назначался монархом и являлся высшим должностным лицом в округе.

В 1747 году после перехода демидовских предприятий на Алтае в ведение царского Кабинета первым главным командиром Колывано-Воскресенских заводов был назначен генерал-майор Андреас Бенедиктович Беэр.

Непосредственное управление производством сосредоточивалось в горных конторах. Окончательный набор из 8 горных контор сложился на Алтае в конце XVIII — начале XIX веков (Барнаульская, Змеиногорская, Салаирская, Павловская, Сузунская, Локтевская, Томская и Колыванская), когда прекратили существование Колыванский, Алейский заводы и вступила в действие Колыванская шлифовальная фабрика. В ведении контор находилось население горных и заводских посёлков, состоявшее из горной администрации, мастеровых и работных людей, купцов, посадских, цеховых, разночинцев.

Временной отрезок с 1830 по 1855 год в истории Алтая известен как период аренды Алтайского горного округа Министерством финансов (формально — на территории Томской губернии). Соответствующий указ оформил арендные отношения между Кабинетом и Министерством финансов на неопределенный срок. В 1830 году алтайские предприятия на условиях аренды переданы в подчинение Департамента горных и соляных дел Министерства финансов России. Аренда продолжалась до 1855 года. Передача Колывано-Воскресенских заводов П. К. Фроловым Бегеру Ф. Ф. в 1830 году имела существенную особенность: через эту стандартную процедуру Министерство финансов входило в непосредственное управление округом. В том же 1830 году была введена должность горного начальника, ответственного за текущие дела в округе. Он считался «местным хозяином заводов», обязанным вникать во все подробности управления производством и людьми. Горный начальник значительно чаще, чем главный, председательствовал в Горном правлении, возглавлял в период его отсутствия Горный совет, наблюдал за успешным течением дел во всех подразделениях окружного управления, осуществлял систематические ревизионные поездки по горнозаводским центрам. Главной целью инспекционных проверок было стремление добиться слаженной работы всех учреждений округа по выполнению годового наряда производства цветных и черных металлов. За томским губернатором, в должности главного начальника заводов, оставлено общее руководство промышленностью и надзор за деятельностью горной администрации. Для успешного ведения дел при нём была открыта особая канцелярия. Почти все главные начальники периода 1830—1855 гг. (Е. П. Ковалевский (1830—1836), А. Н. Шленёв (1836—1838), Ф. Ф. Бегер (1838—1840), С. П. Татаринов (1840—1846), П. П. Аносов (1847—1851)) зарекомендовали себя или выдающимися новаторами, или умелыми организаторами производства, или тем и другим одновременно. Упразднение должности главного начальника Алтайских заводов произошло по указу от 5 апреля 1864 года, а горный начальник стал именоваться начальником горного округа.

С 1831 года Министерство финансов возложило на главного начальника Колывано-Воскресенских заводов и Горного правление отвод площадей под прииски и надзор за частными предпринимателями в Западной Сибири, Ачинском, Минусинском, с 1838 года — Красноярском округах Восточной Сибири. Оно поручило Барнаульской золотосплавочной в 1835 году осуществлять сплав и апробирование золота частных лиц со всех сибирских промыслов. С 1842 года дела по частным приискам выделены в специальный стол Алтайского горного правления. В 1856 для них создано особое 5 отделение при Горном правлении.

Ближайший местный надзор за золотопромышленниками был сосредоточен у трёх ревизоров из числа горных чиновников. В 1834 году на Алтае учреждено специализированное управление казенными промыслами, глава которого находился на положении управляющего горной конторы. В 1888 году отделение частных золотых промыслов при начальнике Алтайского горного округа упразднено. Для заведования золотыми промыслами в Западной Сибири и Степном генерал-губернаторстве учреждено специализированное управление в Томске с подчинением Министерству государственного имущества.

Исторически сложившаяся особая территориально-экономическая инфраструктура Барнаульского и соседних с ним уездов активно дискутировалась в высших руководящих кругах страны, в итоге 17 июня 1917 года Временным правительством России (министр-председатель — А. Ф. Керенский) они были выведены из состава Томской губернии во вновь образованную Алтайскую губернию.

Культура

Фольклор

На территории АГО развился особый горнозаводской фольклор, первооткрывателем которого стал Александр Александрович Мисюрев («алтайский Бажов»). Его фольклорные сборники, изданные впервые в 1930-х, приобрели известность и переиздавались (Легенды и были. Фольклор старых горнорабочих Юж. и Зап. Сибири. [Предисл. М. Азадовского], 2 доп. изд., Новосиб., 1940; Предания и сказы Зап. Сибири, Новосиб., 1954 и т. д.).

См. также

• Горнозаводские округа
• Начальники Алтайского горного округа

Ссылки

• [kartolog.ru/2010/08/topograficheskaya-karta-altajskogo-gornogo-okruga-1864-g/ Ф. Мейн «Топографическая карта Алтайского Горного округа», 1864 г.]
• [www.1archive-online.com/partners/peregogin/gor-okrug.html Пережогин А. А. КОЛЫВАНО-ВОСКРЕСЕНСКИЙ ГОРНЫЙ ОКРУГ]
• [bergal.altayak.com/content/40/read86-50.html Роспись горно-заводских чинов и их обязанностей Его Императорского Величества собственных Колывано-Воскресенских горных заводов (по рекапитуляции 1799 года)]
• [history.nsc.ru/snm/9.htm В. В. Ведерников, Реформы 1834 и 1883 г. в Алтайском горном округе]
• [new.hist.asu.ru/biblio/borod3/161-164.html Пережогин А. А. Формирование института военного суда в Колывано-Воскресенском Горном округе (1747—1780 гг.)]

Литература

• Алтай: Историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа. — Томск, 1890.
• Карпенко З. Г. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700—1860 годах. — Новосибирск, 1963.
• Жидков Г. П. Кабинетское землевладение (1747—1917 гг.). — Новосибирск, 1973.
• Соболева Т. Н., Разгон В. Н. Очерки истории кабинетского хозяйства на Алтае (вторая половина XVIII — первая половина ХIХ в.). Управление и обслуживание. — Барнаул, 1997.
• Пережогин А. А. Военизированная система управления Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа (1747—1871 гг.). — Барнаул, 2005.
• Бородаев В. Б., Контев А. В. Исторический атлас Алтайского края: картографические материалы по истории Верхнего Приобья и Прииртышья (от античности до начала XXI века). — Барнаул, 2006.

Отрывок, характеризующий Алтайский горный округ

Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.