Ароматерапия

Аро́матерапи́я  — разновидность альтернативной медицины, в которой используется воздействие на организм летучих ароматических веществ, получаемых преимущественно из растений.

Термин «ароматерапия» — неологизм, он не встречается ни в одном из толковых словарей русского языка. В БСЭ можно найти следующее: «Ароматические растения: эфирномасличные растения с более или менее сильным запахом, возникающим вследствие содержания в отдельных органах (цветки, семена, плоды, листья и др.) или во всём растении эфирного масла.»

История ароматерапии

Ароматерапия относится к альтернативной медицине, наряду с гомеопатией, фитотерапией, натуропатией, и т. п.

Эфирные масла в ароматерапии

Основными инструментами ароматерапии являются эфирные масла. Компоненты эфирных масел могут образоваться в различных частях растений; в дальнейшем они могут распределяться в тканях растения; как правило, они в значительной степени накапливаются в определённых тканях, в растворённом или эмульгированном состоянии. Они являются продуктами вторичного метаболизма растений.

Начиная с 20-х годов прошлого века, с развитием парфюмерной химии, которая научилась имитировать ароматы концентрированных летучих веществ, получаемых из растений, термин «эфирные масла» стали переносить и на искусственные или синтетические продукты, аналогичные тем, которые получают экстракцией из растений.

В английском языке для того, чтобы одно понятие не подменялось другим, имеются специальные обозначения. Термин «Essential oils» используется для обозначения натуральных эфирных масел. Искусственно созданные эфирные масла называют «Fragrances oils» («Ароматические масла», то есть ароматизаторы). В русском языке для этих продуктов недобросовестные продавцы иногда используют один термин — «эфирные масла», что порождает не только путаницу, но может серьёзно навредить здоровью во время ароматерапевтической практики. Искусственно созданные «эфирные масла» по химическому составу обычно не имеют ничего общего с натуральными. Их роднит исключительно аромат. Чтобы отличить натуральные масла от искусственных ароматизаторов введено правило: все натуральные эфирные масла должны иметь ботаническое название растения, из которого оно получено. Например, если в названии эфирного масла написано: «эфирное масло розмарина», это, возможно, означает, что данный продукт искусственного происхождения. Натуральное эфирное масло розмарина должно обозначаться следующим образом: Эфирное масло розмарина (Rosmarinus officinalis), где в скобках указано ботаническое название растения, из которого оно получено.

Чтобы избежать путаницы, которая может иметь серьёзные негативные последствия для тех, кто использует ароматерапию как способ лечения, в одном из учебных пособий по ароматерапии было предложено ввести новые термины. Натуральным эфирным маслам предлагалось присвоить термин, «который более полно открывает их свойства и назначение»: «фитоэссенции». Для искусственных «эфирных масел» предлагалось оставить прежнее название — «эфирные масла». В настоящее время эти новые термины кое-где используются практикующими ароматерапевтами, но в связи с малой распространённостью, они могут лишь усилить непонимание и ввести дополнительную путаницу.

Из истории познания растительного мира

Даже если какие-либо натуральные эфирные масла и были известны людям в ранний период развития человеческого общества, большинство ароматов, получаемых людьми, использовались в виде притираний (мазей) и фимиама. Антропологи полагают, что первобытная «парфюмерия» началась с поджигания смолистых выделений ладана. Со временем растения, богатые ароматическими веществами, стали смешивать с животными и растительными маслами для смазывания тела во время ритуальных церемоний. На всем африканском континенте люди покрывали свою кожу ароматными маслами, тем самым защищая себя от жары и пересыхания кожи. Эта практика была распространена вплоть до берегов Средиземноморья, где атлеты смазывали свои тела ароматными маслами перед спортивными соревнованиями. В Древнем Египте в Гелиополисе, городе Солнца, утром возжигали смолы, в полдень — мирр, а на заходе солнца — кифи.

Китай и Индия

На Востоке к растениям всегда относились с благоговением и почтением. Некоторые растения возводились в ранг священных. В Индии и Китае вокруг растительного мира создавались целые философские учения. Считалось, что лечение травами — это священный ритуал, выполнять который может лишь человек, морально и психологически подготовленный.

В Китае первая книга по траволечению появилась около двух тысяч лет до н. э. во время династии Чин Хань. Подобно христианским гностикам, последователи даосизма полагали, что душа растений живёт в ароматах растений. Для обозначения ароматов, благовоний и парфюмерии китайцы использовали слово «heang». Они считали, что одни и те же лекарственные препараты из растений оказывают далеко не одинаковое действие на разнообразные функции организма. При успешном лечении должна учитываться каждая мелочь, вплоть до того, в какой последовательности нужно смешивать растения. Прописывая больному лекарства, во внимание принималось и время суток, когда в организме человека с помощью лекарства может быть достигнуто благоприятное для больного равновесие между «инь» и «ян».

В Индии получила развитие философия Аюрведы. Аюрведа — это санскритское слово, имеющее два корня: «ayur» («жизнь») и «veda» («знание»). Аюрведа — наука о познании жизни. Она строится на комплексном лечении человека. В наше время такое лечение называют холистическим. То есть все стороны жизни должны работать вместе — питание, образ жизни, образ мыслей и т. д. Одним из ключевых компонентов холистического лечения является осознание того, что в процессах оздоровления значительную роль играет жизненная энергия («прана»).

Индийские лекари получали информацию из религиозного источника «Веды». Это старейшая священная книга, известная людям. Именно в ней указаны некоторые медицинские рецепты, которые считаются первыми записанными рецептами в истории человечества. В книге описана духовная и философская концепция, согласно которой люди являются частью природы, а приготовление лекарств из растений — это священное действие. Аюрведическая система — один из старейших методов лечения болезней с использованием растений. Однако, прежде всего, это философская система, в которой прием растения сопровождался физическими упражнениями и духовной медитацией с целью достижения гармонии между физическим и духовным началом.

Древний Египет

Влияние и заслуги Древнего Египта в развитии науки о растениях бесценны. Проследив историю древнего мира и ознакомившись с древними текстами, найденными археологами, можно с уверенностью утверждать, что современным знаниям о растительном мире во многом мы обязаны древним египтянам. Знания древнеегипетских лекарей и жрецов, изложенные в папирусах и, как продолжение, в книгах Диоскорида, Плиния Старшего и других древних авторов, легли в основу современных знаний о растениях. К сожалению, первоисточники дошли до наших дней в весьма отрывочном и неполном виде.

Древняя Греция

Большая часть медицинских знаний о лечебных свойствах растений пришла в раннюю Грецию из Египта. В VII веке до н. э. столица Греции Афины была крупным торговым центром, в котором среди прочих процветали лавки торговцев ароматными благовониями. В этих лавках продавались продукты из благовонных растений, главным образом густые мази на основе оливкового, миндального, касторового масел. Настои изготавливались из майорана, лилии, тимьяна, шалфея, аниса, розы, ириса и других растений. Благовония считались даром богов и в основном использовались для совершения религиозных обрядов.

Настоящий расцвет эпохи благовоний наступил в Древней Греции после того, как Александр Македонский совершил свои победоносные походы в Египет и Малую Азию. Великий полководец заимствовал у персов традиции использования благовоний именно для получения наслаждения от прекрасных ароматов, а не только для использования в религиозных обрядах (как это было принято ранее).

Египетские жрецы, владеющие тайнами составления благовоний, свято верили в их божественную сущность и считали, что бесценного дара богов не должен касаться человек. Поэтому они с осуждением взирали на то, как Александр Македонский ублажал не только своё разгоряченное тело драгоценными каплями священных благовоний, но и использовал его для ароматизации трона и других предметов обихода. Возмущенные поведением греков, египетские жрецы решили не открывать «варварам» тайные знания о целебных свойствах растений.

Древний Рим

Римляне внесли немалый вклад в развитие врачевания растениями, добавив к принятым в Египте и Древней Греции традиционным ритуалам с использованием благовоний, банные процедуры и массаж. В I веке н. э. Рим импортировал около 2800 тонн ладана и 550 тонн мирры в год. И мужчины, и женщины буквально купались в благовониях, а обслуживающие их рабы назывались «косметаэ» (cosmetae). Римляне использовали ароматные вещества трех типов: ладисмата (ladysmata) — твердые ингредиенты, стиммата (stymmata) — ароматические масла и диапасмата (diapasmata) — парфюмерные средства в виде пудры.

Греческий врач-фармацевт Гален (131—200 годы н. э.), живший в Риме, в более чем 20 книгах описал способы приготовления лекарств из растительных и животных ингредиентов. Как дань аккуратности Галена в его записях возник термин «галенова аптека». Вскоре из лекарского дела выросло и отделилось новое направление — аптекарское. Врачи диагностировали заболевание и выписывали лекарство, а аптекари или фармацевты занимались приготовлением лекарств. Таким образом, термин «materia medica», означающий в переводе «медицинские материалы», был синонимом веществ и продуктов, получаемых из природных источников и применяемых врачами той эпохи.

После падения Римской империи знания греков и римлян были унаследованы учеными Ближнего Востока. В период набегов варваров на Рим тысячи образованных людей, опасаясь за свою жизнь, были вынуждены искать укрытия в городах Ближнего Востока. С собой они несли книги с бесценными знаниями, в которых было собрано все великое наследие предыдущих поколений, в том числе опыт врачевания растениями. Древние книги переводились на арабский язык. Арабские ученые подхватили и развили науку о растениях. Пожалуй, самым полным трудом, дошедшим до наших дней, является «Канон врачебной науки», написанный арабским алхимиком, астрономом, философом, математиком, врачом и поэтом по имени Ибн Сина (Авиценна) (980—1030).

«Темные времена» растительного мира

С падением Римской империи прогресс науки в Европе остановился, а вместе с этим пришла в упадок наука о врачевании растениями. Знания, дошедшие из античных времен, были в основном сосредоточены в монастырях и недоступны простым людям. Раннее Средневековье характеризовалось суеверным отношением к растениям. Некоторые растения подвергались прямому преследованию. Появилось множество суеверий. Так, например, среди людей той эпохи было поверье, что под дном горшка с базиликом живёт скорпион. И если вдыхать аромат базилика, скорпион может пробраться в мозг.

На протяжении почти тысячи лет после падения Римской империи в Европе мир растений, наряду с остальными отраслями знаний, был предан забвению. Свирепствовала инквизиция, миллионы людей были сожжены на кострах. Люди, посмевшие заниматься врачеванием с помощью трав, безжалостно уничтожались. А вместе с ними уходили опыт и знания о растительном мире.

Во время эпохи Возрождения вновь появилась мода на знания. Знать Европы стремилась собрать все известные литературные источники в своих частных библиотеках. Появилась также традиция разведения богатых растениями садов, где рядом с декоративными растениями соседствовали лекарственные. Некоторые из аристократов поручали художникам делать красивые, хотя и не всегда точные, каталоги своих растительных коллекций. В университетах начали изучать ботанику и растительную жизнь «лекарственных» садов.

Россия

Искусство врачевания растениями в России также имеет свои давние традиции, передаваемые устно, из поколения в поколение. Зачастую травников побаивались, наделяя их магическими способностями. Данных о развитии траволечения на территории древней Руси сохранилось мало.

У скифов, обитавших в Северном Причерноморье на территории от Днепра до Дона (VII—I века н. э.), в лечебной практике с успехом применяли разнообразные растения. Плиний Старший отмечал, что скифские лекарственные растения использовались как прекрасное лечебное средство не только на родине, но и далеко за её пределами — в Греции и Италии. О распространении скифских лекарственных растений свидетельствуют также писатели и философы древности Геродот, Аристотель, Катон Старший, Плавт.

«Скифские женщины растирают на шероховатом камне куски кипариса, кедра и ладана, подливая воду. Затем полученным от растирания тестом обмазывают все своё тело и лицо. От этого тело приобретает приятный запах, а когда на следующий день смывают намазанный слой, оно становится чистым и блестит».

«Взяв конопляное семя, скифы подлезают под войлочную юрту и затем бросают его на раскаленные камни. От этого поднимается такой сильный дым и пар, что никакая эллинская паровая баня не сравнится с такой баней. Наслаждаясь ею, скифы громко вопят от удовольствия». Опыт скифов унаследовали жители Киевской, а затем и Московской Руси.

В IX—X веках в Киевскую Русь стали постепенно проникать сведения о лекарственных свойствах трав. В основном они исходили из Византии. Первым официальным врачом на Руси был грек Моанн Смер (1053—1125), которого пригласил Владимир Мономах. Травы везли из Константинополя (Царьграда) и из Генуэзских колоний в Крыму. В XI веке лечение травами перешло в руки монахов, которые стали организовывать сбор и обработку трав. В это время появляются письменные труды с описанием накопленного опыта — травники и зелийники, копии которых во множестве распространялись в народе.

В XIII—XV веках во времена монголо-татарского нашествия почти все ранние рукописи по медицине погибли. Лишь после свержения монголо-татарского ига вновь установилась связь между Русью и западноевропейскими странами. В Москве при Иване IV в 1581 году. открылась первая аптека для обслуживания царского двора, работа которой строилась по западноевропейскому образцу. Тогда же, в 1581 году была открыта «Аптекарская изба», которая, исповедовала исконно русскую народную медицину.

В правление Бориса Годунова «Аптекарская изба» была преобразована в «Обтекарьский приказ», куда входили сушильни, склады, аптеки и другие подсобные помещения. В эти годы на Руси начинает появляться все больше медицинской литературы. Особо хочется выделить так называемые вертограды («вертоград» — означает «сад», «цветник», «огород»). Ветроградами называли переводы книг западноевропейских авторов о применении лекарственных растений. Они оставались очень популярными вплоть до XIX века.

В XIX веке использование лечебных растений в медицинских учреждениях России значительно сократилось в связи с успехами химии, позволившей выделять и применять высокоактивные лечебные препараты, получаемые из растительного сырья. Однако многие русские ученые не прекращали исследование растений и их использование с лечебной целью.

Хронология изучения свойств эфирных масел

В 1876 году Роберт Кох открыл микробы, которые вызывают заболевание сибирской язвой. В 1884 году ученый доказал, что терпены (компоненты ряда ЭМ) подавляют и даже могут уничтожать микробы, вызывающие, в частности, сибирскую язву и туберкулез.

В 1910 году Мартиндел (Martindale) показал, что эфирное масло орегано является сильнейшим антисептиком растительного происхождений из всех известных на тот момент антисептиков.

Доктор Рене Гаттефоссе (Rene Gattefosse)первым обобщил информацию о лечебном действии различных эфирных масел. В 1935 году Рене-Морис Гаттефоссе впервые ввел термин «ароматерапия» в качестве названия рубрики в журнале "Современная парфюмерия", где он печатал с декабря 1935 по конец 1936 гг отрывки из своей, ещё не изданной, книги "Ароматерапия: эфирные масла и растительные гормоны"(1937).

В годы второй Мировой войны доктор Валнет воевал в рядах французской армии. Когда сократились поставки антибиотиков для фронта, доктор Валнет начал использовать эфирные масла для лечения раненых. К его удивлению, эфирные масла прекрасно подавляли различные инфекции. Дело Валнета было продолжено двумя его студентами; доктором Полем Белашем (Paul Belaiche) и доктором Жаном Клодом Лапразом (Jean Claude Lapraz). Было обнаружено, что эфирные масла обладают противовирусными, антибактериальными, противогрибковыми и антисептическими свойствами, а также являются прекрасными переносчиками кислорода на клеточном уровне.

В 1949—1950 годах Шредер (Schroeder) и Мессинг (Messing) разработали метод, который впоследствии стал называться «ароматограммой» (метод проверки, который позволяет исследовать эффективность эфирных масел для лечения широкого круга заболеваний).

В 1954—1956 годах Келлнер (Kellner) и Коберт (Kobert) опубликовали исследование о влиянии 175 эфирных масел на восемь бактерий, распространяющихся через воздух, а также на различные грибки.

В 1964 году Жан Валнет опубликовал книгу «Практика ароматерапии» (The Practice of Aromatherapy). Валнет обнаружил, что с помощью эфирных масел можно лечить психиатрических больных, при этом результат лечения ощущался почти сразу.

Австрийский косметолог Маргарет Мори (Marguerite Maury) выдвинула идею о комбинированном применении эфирных масел и массажа. Руководство Маргарет Мори по ароматерапии: «Секрет жизни и молодости» — известная книга, которая впервые была опубликована в 1961 году.

В 1972 году Х. Одуи (H. Audhoui), П. Белаш, Ж. Буржон (J. Bourgeon), П. Дураффорд (P. Duraffourd), К. Дураффорд (C. Duraffourd), М. Гиролт (M. Girault) и Ж. К. Лапраз применили метод ароматограммы для разработки методик лечения эфирными маслами широкого круга инфекционных заболеваний. Было исследовано сорок эфирных масел и одна настойка.

В 1977 году Роберт Тиссеренд (Robert Tisserand) опубликовал первую книгу по ароматерапии на английском языке «Искусство ароматерапии» (The Art of Aromatherapy).

В 1978 году Поль Белаш опубликовал свой трехтомных труд по клиническому применению ароматерапии для лечения широкого круга инфекций и дегенеративных заболеваний. В своей работе «Применение фитотерапии и ароматерапии» (Traite de phytotherapie et d’aromatherapie) доктор Поль Белаш доказал, что эфирные масла орегано, тимьяна, гвоздичного дерева, корицы и чайного дерева имеют очень сильные антибактериальные и противогрибковые свойства.

В 1979 году Кубечка (Kubeczka) разработал руководство по определению качества эфирных масел, применяемых в медицинских целях.

В 1990 году Пьер Франшомм (Pierre Franchomme) и Даниэль Пеноэл (Daniel Penoel) опубликовали руководство по медицинской ароматерапии «L’aromatherapie exactement».

В настоящее время во Франции эфирные масла используются, главным образом, для контролирования инфекций. Во Франции сертификаты ароматерапевтов и фитотерапевтов могут получить только дипломированные врачи. В США практиковать ароматерапию могут только врачи, медсестры, эстетические косметологи (aesthetician) и массажисты. В России практика ароматерапевтов государством не регулируется. В торговой сети большинство эфирных масла относятся к категории «косметика», и лишь очень небольшая часть масел производится в соответствии с фармакопеей.

Исследования в области ароматерапии активно продолжаются. Однако в настоящее время они сдвинуты в сторону выделения и изучения отдельных компонентов из состава эфирных масел. Так, например, основное химическое вещество из состава эфирного масла лемонграсса — цитраль — является сильным раздражителем кожи. В то время как эфирное масло лемонграсса, в которой содержится до 90 % цитраля, не обладает таким действием. Это объясняется тем, что состав эфирных масел изучен не полностью. Многие вещества пока даже не идентифицированы. Из 300 компонентов известно всего лишь не больше 170 веществ.

Возрождение ароматерапии

Именно методика ароматограммы положила начало возрождению ароматерапии, несмотря на то, что ранее неизвестные и неиспользуемые эфирные масла были отвергнуты медицинской фармакологией. Доктор Валнет составил ароматограмму приблизительно 60 эфирных масел. Их свойства подавлять инфекции оказались поразительными. Было выявлено, что наиболее эффективные эфирные масла, уничтожающие инфекции, содержат одни и те же компоненты. Знание химического состава эфирных масел, обладающих противоинфекционными свойствами, дает возможность использовать эти свойства.

• Фенолы: карвакрол, тимол и эвгенол — являются чрезвычайно сильными антибактериальными веществами
• Коричный альдегид — такой же сильный, как и упомянутые фенолы (используются в качестве противоинфекционных средств)
• Широкий спектр активности монотерпенолов: линалоол, терпинеол, гераниол, туйанол и ментол — являются эффективными и полезными средствами в борьбе с бактериальными инфекциями.
• Сесквитерпенолы: каротол и виридифлорол — являются очень сильными противоинфекционными веществами.
• Альдегиды: цитраль, цитронеллаль и куминаль — являются важными антибактериальными веществами.
• Кетоны: вербенон, туйон, камфара, пинокамфон, криптон, фенхон, ментон, пиперитон и карвон — эффективны при инфекциях, сопровождаемых слизистыми выделениями.
• Оксиды: особенно 1,8-цинеол — являются важной противоинфекционной молекулой и средством, тонизирующим лимфатическую систему.
• Тимол, карвакрол и эвгенол хорошо известны как мощные противогрибковые вещества.

Развитие ароматерапии в России

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Так же как и на Западе, периоды горячего интереса к ароматерапии сменялись временами гонений, упадка и забвения. Тем не менее, на протяжении почти полувека в СССР серьёзно исследовались фитонциды растений, растительные антибиотики и эфирные масла. Сам термин «фитонциды» впервые предложил в 1928 году известный советский микробиолог Борис Токин. Позже пропаганде ароматерапевтических идей способствовал профессор Вячеслав Николаевский, энтузиаст широкого применения эфирных масел в качестве биорегуляторов, в том числе в пульмонологии и на вредных производствах.

В СССР были защищены десятки кандидатских и докторских диссертаций, получены ценные сведения о механизмах действия летучих ароматных веществ на человека и на микроорганизмы; наконец, было создано множество эффективных препаратов — в их числе известные всем «Ингалипт», «Каметон», «Камфомен», «Пропосол». Тем не менее, номенклатура доступных эфирных масел была ограничена тремя-пятью наименованиями, производимыми из отечественного сырья. А для создания широкой научно-практической базы требовался гораздо более широкий спектр, который мог быть обеспечен только импортом.

В настоящее время ароматерапия в России переживает время упадка в плане проведения исследовательских работ. Однако она широко используется в повседневной жизни на уровне массового использования без каких-либо серьёзных научных подходов и учёта мировых достижений в области ароматерапии. Этот процесс никак не контролируется государством, что может привести к серьёзным проблемам со здоровьем. Так, например, на интернет-сайтах можно встретить множество рецептов с участием эфирных масел, где нарушается основное правило безопасности ароматерапии, запрещающее использовать эфирные масла в чистом видеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). Запрещается наносить в неразбавленном виде на кожу и слизистые оболочки эфирные масла с высоким содержанием альдегидов.

Применение

Поле деятельности ароматерапии очень обширно. Это связано с тем, что её инструменты, эфирные масла обладают самыми различными действиями на организм человека: успокаивающее, восстанавливающее, стимулирующее, антибактериальное и т. п. Лечебный эффект включает в себя уход за состоянием кожного покрова, предупреждение и лечение различных внутренних заболеваний, воздействие на эмоциональном уровне.

Например, массаж с использованием эфирных масел не только расслабляет мышцы, но оказывает благотворное воздействие на кожный покров. В процессе массажа ароматы эфирных масел способствует релаксации нервной системы и её восстановлению.

Эфирное масло ромашки римской не только восстанавливает клетки организма, она обладает антисептическим и заживляющих действием в равной степени, как и несет в себе антигрибковый и антивоспалительный эффект.

Механизмы воздействия при ароматерапии

Различают три возможных механизма действия ароматерапии:

• Фармакологический: после применения эфирных масел в организме происходят химические изменения, вызванные взаимодействием компонентов эфирных масел с гормонами, ферментами, кислотами организма и др. факторами;
• Физиологический: эфирные масла оказывают стимулирующее или успокаивающее, восстанавливающее действие на органы или ткани организма, причем в этом процессе может быть задействована нервная система;
• Психологический: в результате вдыхания ароматов эфирных масел возникает индивидуальный (сознательный или подсознательный) ответ организма на запах. Эмоциональная реакция, в свою очередь, может вызвать психические или физиологические изменения в организме.^{[неавторитетный источник? 3097 дней]}

Методы ароматерапии

В практике ароматерапии существует несколько способов использования эфирных масел:

Внутреннее применение:

• прием внутрь
• ректальное введение
• вагинальное введение

Наружное применение:

• массаж;
• ванны;
• компрессы.

Распыление в воздухе:

• ингаляции;
• аромалампы;
• аромакулоны;
• спреи.

Эффективность применения

Такие положительные воздействия на организм, (являющиеся эффектом ароматерапии), как расслабление и ясность сознания могут возникать не в результате физиологического действия, а от влияния плацебо. Медицинские профессора всего мира единогласно пришли к мнению, что несмотря на то, что некоторые ароматы действительно имеют благоприятное воздействие на эмоциональное и физическое состояние пациентов, в настоящий момент этого недостаточно, чтобы сделать однозначное положительное мнение о влиянии ароматерапии на человека. И хотя in vitro эксперимент показал антибактериальные и противовирусные эффекты от применения ароматерапии, научные исследования эффектов ароматерапии на сегодняшний день недостаточны. Разработанное с помощью слепого метода исследование в области клинической психологии, касающееся тяжелой деменции показало следующие результаты: нет долгосрочного положительного эффекта от массажа, только удовольствие, получаемое благодаря используемым аромамаслам, имеющим приятный запах. Также эфирные масла находят своё применение в создании стоматологических средств для полоскания рта.

Помимо вышеперечисленных способов применения, курс ароматерапии назначают, как метод борьбы с раком; однако, по данным Американского онкологического общества, "не существует научного доказательства того, что ароматерапия является эффективным методом борьбы с такой болезнью, как рак."

Противопоказания к применению

Ряд исследователей заявляют, что на сегодняшний день доказательства терапевтической пользы ароматерапии отсутствуют и, поскольку она может вызвать ряд побочных эффектов, польза её применения вызывает сомнения.

При использовании эфирных масел в неразбавленном виде, они могут раздражать кожу, так как являются высококонцентрированными. Поэтому для наружного применения их, как правило, разбавляют с маслом жожоба, оливковым и кокосовым маслом. Фототоксическую реакцию может вызвать масло кожуры цитрусовых (лимон и лайм). Кроме того, многие эфирные масла содержат химические сенсибилизаторы (это означает, что после ряда применений они вызывают аллергию на коже). Некоторое масла особо токсичны для домашних животных, в частности, - для кошек.

Использование самых распространённых масел - масла лаванды и чайного дерева влечет за собой появление гинекомастии, аномального увеличения молочной железы у мальчиков в период полового созревания. Хотя в эксперименте, показавшем этот результат, участвовали мальчики с избыточным весом, что уже делает их предрасположенными к гинекомастии. Профессора Кэмбриджского Университета в области гормональных изменений у детей утверждают, что «…эфирные масла могут имитировать эстрогены» и «нам стоит быть осторожными в использовании эфирных масел».

Как и любые биологически активные вещества, эфирные масла, не представляющие опасность широкой общественности, могут пагубно сказаться на здоровье беременных и кормящих женщин. Некоторые рекомендуют в лечебных целях добавлять эфирные масла в пищу, но ароматерапевты не одобряют это из-за высокой концентрации токсинов в маслах. Такие эфирные масла, как масло эвкалипта, чрезвычайно токсичны для приема внутрь. Прием 4-5 мл. эвкалиптового масла может послужить причиной сильного отравления. Люди сообщали о токсических отравлениях печени при употреблении вместе с пищей масел шалфея, иссопа, туи и кедра. Поэтому масла необходимо хранить в недоступном от детей месте.

Прием масла внутрь и нанесение на кожу может иметь негативное взаимодействие с многими лекарственными препаратами. Например, наружное применение определенных масел может вызвать кровотечение у тех, кто принимает варфарин и антикоагулянт.

Литература

• Войткевич С. А. Эфирные масла для парфюмерии и ароматерапии. М.: Пищевая промышленность, 1999
• Ирисова О. А. "Ароматерапия. Практическое руководство"
• С. С. Солдатченко, Г. Ф. Кащенко, А. В. Пидаев. [krym.sarov.info/int_aromaterapija_l.html Ароматерапия. Профилактика и лечение заболеваний эфирными маслами]. — Издание второе, исправленное и дополненное. — Симферополь: Таврида, 2002.
• В. В. Николаевский. Ароматерапия. — 2000. — ISBN 5-225-04541-3.
• Л. Голан, Н. Виноградова. Ароматерапия. Учебный курс. — AND Group. — ISBN 978-1596820777.

Ссылки

• [www.naha.org/ Официальный сайт NAHA Национальная ассоциация холистической ароматерапии]

Медицина

Отрывок, характеризующий Ароматерапия

До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.