Архипов, Иван Полуэктович

Иван Полуэктович Архипов
Место рождения	деревня Поповка, Рославльский уезд, Смоленская губерния, Российская империя.
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	Сухопутные войска
Годы службы	1914 — 1946
Звание
Командовал	362-я стрелковая дивизия 380-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России, Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Полуэктович Архипов (20 июля 1895 года — ?) — советский военачальник, полковник (1938).

Начальная биография

Родился в деревне Поповка Кузьмичской волости, ныне в Первомайском сельском поселении Шумячского района Смоленской области, Россия. Русский.

До призыва в армию Архипов жил в Санкт-Петербурге и учился в среднем начальном училище (1903—1906), четырехклассном высшем начальном училище (1906—1909) и в ремесленнотехническом училище на механико-техническом отделении. По окончании последнего в 1914 году поступил в Технологический институт. Проучившись 3 месяца, в декабре с 1-го курса был мобилизован на военную службу.

Военная служба

Первая мировая и гражданская войны

В Русской императорской армии с декабря 1914 года на правах вольноопределяющегося 1-го разряда зачислен в 191-й запасной батальон в Петрограде.

В начале мая 1915 года направлен юнкером в Павловское военное училище, по окончании которого в сентябре был произведен в прапорщики и назначен младшим офицером в 177-й запасной батальон в город Новгород.

В январе 1916 года направлен в действующую армию на Северный фронт в 5-ю армию, где воевал младшим офицером, командиром роты и врид командира батальона в составе 484-го пехотного Бирского полка. В конце января 1918 года штабс-капитан Архипов был тяжело контужен и эвакуирован в госпиталь. В конце июля врачебной комиссией был освобожден от службы.

В Гражданскую войну в сентябре 1918 года призван в РККА и назначен военруком и сотенным инструктором при Кузьмичской волости.

28 апреля 1919 года по партийной мобилизации был направлен на Восточный фронт против войск адмирала А. В. Колчака, где по прибытии назначается командиром батальона в 3-й запасной стрелковый полк в город Симбирск. С 24 августа командовал 2-м полком особого назначения. Участвовал с ним в подавлении восстания полковника Миронова в районе города Саранск, в боях под ст. Симбухово Нижегородской губ. Затем полк был направлен в распоряжение командующего внутренним фронтом в город Орел и участвовал в боях с белоказачьими частями генерала К. К. Мамонтова во время рейда его казачьего корпуса по тылам Южного фронта. В районе ст. Мармыжи Курской губ. полк попал в окружение. После выхода в расположение частей Красной армии 27 сентября он влился в 3-ю стрелковую дивизию, а Архипов командовал в ней 25-м, затем 19-м и 22-м стрелковыми полками. Участвовал в боях с вооруженными формированиями Н. И. Махно в районе Пологи, летом и осенью 1920 года сражался с врангелевскими войсками под Александровском и на Перекопе.

В феврале 1921 года, при объединении 3-й стрелковой дивизии с 46-й, был назначен комендантом штаба флотилии Керченского УРа. Здесь до осени 1922 года проходил службу в должностях адъютанта по оперативной части, врид начальника штаба и врид коменданта крепости и укрепрайона.

Межвоенное время

В октябре 1922 года назначается помощником командира 9-го стрелкового полка 3-й Казанской стрелковой дивизии в город Симферополь.

В марте 1923 года направлен на Харьковские высшие повторные курсы старшего начсостава, по окончании которых в мае 1924 года назначается помощником командира 70-го стрелкового полка 24-й Самаро-Ульяновской стрелковой дивизии в городе Винница. С октября 1926 по октябрь 1928 года временно командовал 71-м стрелковым полком этой дивизии, затем вернулся в 70-й стрелковый полк на прежнюю должность. В мае 1929 года утвержден командиром этого полка.

В 1930 году окончил курсы «Выстрел».

В декабре 1931 года переведен помощником начальника учебного отдела Детско-Сельской объединенной школы им. В. И. Ленина, затем в августе 1933 года назначен руководителем общевойсковой кафедры Военно-политической академии РККА им. Н. Г. Толмачева в Ленинграде.

С марта 1935 года исполнял должность заместителя начальника учебного отдела курсов ПВО РККА в Ленинграде.

В марте 1937 года переведен в Объединенную Средне-Азиатскую военную школу им. В. И. Ленина в город Ташкент, переименованную позже в Ташкентское пехотное училище им. В. И. Ленина. Здесь проходил службу старшим преподавателем тактики и начальником учебного отдела.

С ноября 1939 года был помощником начальника по учебно-строевой части и начальником учебного отдела Тюменского пехотного училища.

Великая Отечественная война

С началом войны полковник Архипов в августе 1941 года был назначен врид командира 362-й стрелковой дивизии, формировавшейся в городе Омск. После завершения формирования она убыла в действующую армию сначала в район ст. Коноша Архангельской обл., а в октябре — на Калининский фронт в 22-ю армию, где вела оборонительные бои в районе города Нелидово. С января 1942 года её части в составе армии вели наступление на ржевско-вяземском направлении на подступах к городу Белый. В начале марта Архипов был отстранен от командования и назначен заместителем командира 119-й стрелковой дивизии. В том же месяце вновь переводится заместителем командира 380-й стрелковой дивизии, находившейся в обороне в районе г. Белый. С 22 марта по 16 апреля временно командовал этой дивизией. 2 июля 1942 года противник перешел в наступление, глубоко вклинился в оборону дивизии, в результате её части оказались в окружении и пробивались отдельными группами. Лишь 14 августа полковник Архипов с отрядом генерал-майора В. К. Урбановича (командир 252-й стрелковой дивизии 39-й армии) вышел к своим войскам.

В сентябре 1942 года — назначается заместителем начальника курсов младших лейтенантов Калининского (с 20 октября 1943 г. — 1-го Прибалтийского) фронта.

С 29 июля 1944 года он допущен к исполнению должности заместителя командира 154-й стрелковой дивизии. В составе 6-й гвардейской армии 1-го Прибалтийского фронта участвовал с ней в Режицко-Двинской, Шяуляйской, Рижской и Мемельской наступательных операциях. С 8 декабря дивизия вошла в состав 2-й гвардейской армии и с 15 января 1945 года участвовала в Восточно-Прусской, Инстербургско-Кенигсбергской и Земландской наступательных операциях. За образцовое выполнение заданий командования в боях при разгроме группировки противника юго-западнее Кенигсберга она была награждена орденом Суворова 2-й ст. (26.4.1945).

Послевоенная карьера

После войны в августе 1945 года дивизия была переведена в город Нальчик и в начале 1946 года расформирована.

8 мая 1946 года полковник Архипов уволен в запас.

Награды

• Орден Ленина (21.02.1945)
• два ордена Красного Знамени (03.11.1944, 16.04.1945)
• орден Отечественной войны I степени (22.11.1944)
  • Медали, в том числе:
  • «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (1938)
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
  • «За взятие Кенигсберга»

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 3. — С. 124-125. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0382-3.

Отрывок, характеризующий Архипов, Иван Полуэктович

– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.