Барода (княжество)

Барода
1721 — 1949 →
Флаг Герб
Княжество Барода в 1909 году
Столица	Барода
Династия	Гаеквад

К:Появились в 1721 годуК:Исчезли в 1949 году

Барода — туземное княжество в составе Британской Индии. Названо по искажённому имени города Вадодара, известному среди британских торговцев и путешественников как «Бродера». Состояло из нескольких несвязанных между собой кусков.

История

Маратхи начали завоёвывать Гуджарат в 1705 году. В 1721 году маратхский генерал Пиладжи Гаеквад получил от пешвы право сбора налога «чаутх» («маратхская четвертина») с Гуджарата, и обосновался в форте Сонгадх, ставшем резиденцией клана Гаеквад.

В 1805 году по итогам второй англо-маратхской войны контроль над Гуджаратом перешёл от маратхской конфедерации к Британской Ост-Индской компании. Гаеквады, заключив с англичанами отдельный субсидиарный договор, стали вассалами англичан, передав в их руки внешние сношения в обмен на внутреннюю автономию.

В 1817 году посол Гангадхар Шастри, посланный Гаеквадами ко двору пешвы в Пуну, был убит. Так как он находился под британской протекцией, это послужило одной из предпосылок третьей англо-маратхской войны.

Когда в 1870 году умер раджа Кханде Гаеквад, то ему должен был наследовать его брат Малхар, но Махарани Джамнабай — вдова Кханде — была беременна, и поэтому было решено подождать рождения ребёнка и посмотреть, какого он будет пола. Родилась девочка, и лишь тогда, 5 июля 1871 года, Малхар унаследовал трон.

Малхар Гаеквад швырялся деньгами и правил как жестокий тиран, а когда для сокрытия своих злодеяний он попытался отравить британского резидента, то по распоряжению государственного секретаря по делам Индии лорда Солсбери 10 апреля 1875 года Малхар был смещён и сослан в Мадрас, где скончался в 1882 году.

В связи с тем, что трон Бароды стал вакантным, Махарани Джамнабай созвала в Бароду глав существующих ветвей рода и их сыновей, чтобы выбрать нового раджу. Из находившейся в 600 км Кавланы в Бароду прибыл Каши Гаеквад с тремя сыновьями — Анандом, Гопалом и Сампатом. Британским правительством в качестве нового раджи был выбран Гопал, этот выбор был одобрен Махарани, и Гопал Гаеквад 16 июня 1875 года стал новым магараджой, взяв имя «Саяджи III». Так как он был ещё слишком юн, то до 28 декабря 1881 года княжеством управлял регентский совет. Саяджи III стал одним из лучших правителей княжества: при нём, в частности, 20 июля 1908 года был основан Банк Бароды, который в настоящее время является третьим по величине банком Индии.

На момент ухода англичан в 1947 году Барода была третьим по величине туземным княжеством Британской Индии. 1 мая 1949 года княжество Барода официально вошло в Индийский Союз, став частью штата Бомбей, а после его раздела 1 мая 1960 года — частью штата Гуджарат.

Правители Бароды

• Пиладжи Гаеквад (1721—1732)
• Дамаджи Гаеквад (1732—1768)
• Говинд Гаеквад (1768—1771)
• Саяджи Рао Гаеквад I (1771—1789)
• Манаджи Гаеквад (1789—1793)
• Говинд Гаеквад (повторно, 1793—1800)
• Ананд Гаеквад (1800—1818)
• Саяджи Рао Гаеквад II (1818—1847)
• Ганпат Гаеквад (1847—1856)
• Кханде Гаеквад (1856—1870)
• Малхар Гаеквад (1870—1875)
• Саяджи Рао Гаеквад III (1875—1939)
• Пратап Сингх Гаеквад (1939—1951)

Литература

• Desai Govindbhai. Forty Years in Baroda: Being Reminiscences of Forty Years' Service in the Baroda State. — Pustakalaya Sahayak Sahakari Mandal 1929. — ISBN ASIN B0006E18R4.
• Maharaja of Baroda. The Palaces of India. — Viking Pr. — ISBN 9780002116787.
• Doshi Saryu. The royal bequest: Art treasures of the Baroda Museum and Picture Gallery. — India Book House. — ISBN 9788175080096.
• Moore Lucy. Maharanis; the extraordinary tale of four Indian queens and their journey from purdah to parliament. — Viking Press. — ISBN 0670033685.

Отрывок, характеризующий Барода (княжество)

– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.