Гай Квинтий Аттик

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гай Квинтий Аттик
лат. Gaius Quintius Atticus
Консул-суффект Римской империи
69 год
 

Гай Квинтий Аттик (лат. Gaius Quintius Atticus) — римский политический деятель второй половины I века.

О жизни Аттика до гражданской войны 69 года ничего неизвестно. 1 ноября 69 года он был назначен на должность консула-суффекта вместе с Гнеем Цецилием Симплексом. Когда вителлианские войска начали отступать под натиском армии Веспасиана, Аттик покинул Вителлия и присоединился к флавианской партии. Вместе с префектом Рима Титом Флавием Сабином он заперся на Капитолии. Когда вителлианцы штурмовали Капитолий, они сожгли часть местных зданий. Флавий Сабин был схвачен и убит. Аттик же попал в плен[1]. Он принял на себя ответственность за поджог Капитолия, отведя тем самым подозрения от вителлианцев. Поэтому Вителлий был вынужден его пощадить несмотря на требования народа предать его смерти[2]. После свержения и смерти Вителлия 20 декабря был отрешён от должности и убит Цецилий Симплекс. В результате Квинтий был освобождён из тюрьмы и до конца года был единственным консулом.

Напишите отзыв о статье "Гай Квинтий Аттик"



Примечания

  1. Тацит. История. III. 74.
  2. Тацит. История. III. 75.

Литература

  • Rudolf Hanslik: Quinctius II. 1. In: Der Kleine Pauly (KlP). Band 4, Stuttgart 1972, Sp. 1303 f.

Отрывок, характеризующий Гай Квинтий Аттик

Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.