Георгий

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Георгий
греческое
Род: муж.
Этимологическое значение: земледелец

Отчество: Георгиевич
Георгиевна

Производ. формы: Гора, Горя, Жора, Гера, Геря, Геша, Гоша, Гошуля, Гуля, Гошуня, Гога, Гаря, Егорка, Егоня, Егоша, Егуня, Гуня[1]
Иноязычные аналоги:

англ. George
араб. Jurj جرج, Jurjus جرجس
арм. Գևորգ (Геворг) в классическом армянском = Գէորգ (Георг) (Georg)
белор. Юрась (Juraś), Юрка, Ягор
болг. Георги
венг. György
греч. Γεώργιος
груз. გიორგი (Гиорги)
исп. Jorge
итал. Giorgio
лат. Georgius
нем. Georg
польск. Jerzy
рум. Gheorghe
серб. Ђорђе, Đorđe (Джюрдже)
укр. Георгій
фин. Yrjö, Yrjänä
фр. Georges
чеш. Jiří

Связанные статьи: начинающиеся с «Георгий»

[ru.wikipedia.org/wiki/Special:Search?search=%D0%93%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B9&fulltext=Search все статьи с «Георгий»]

    В Викисловаре есть статья
     «Георгий»

Гео́ргий — мужское личное имя греческого происхождения; восходит к др.-греч. Γεώργιος («Георгиос») — «земледелец». В древнегреческой мифологии «Георгос» — один из эпитетов Зевса, почитавшегося основным покровителем земледелия[2].

Помимо многочисленных уменьшительно-ласкательных форм в русском языке существуют два производных от этого имени — Юрий и Егор, получившие широкое распространение и признаваемые с 1930-х годов самостоятельными именами[3].

В древнерусских летописях встречаются следующие формы этого княжеского имени: Гергии, Горьги, Гюрги, Гюргий, Гюрий, Дюрга, Дюргий, Дюрди, Дюрдий, Юрий, Юрьи, Юрьги, Юрко, Юрка. Судя по материалу берестяных грамот и Новгородской первой летописи, форма «Гюрги», скорее всего, старше формы «Юрьги»[4].



Иноязычные аналоги

См. также

Напишите отзыв о статье "Георгий"

Примечания

  1. [www.gramota.ru/slovari/dic/?pe=x&word=георгий Георгий] // Петровский Н. А. Словарь русских личных имен: Более 3000 единиц. — М.: Русские словари, 2000. — «Грамота.ру», 2002.  (Проверено 19 декабря 2015)
  2. Суперанская А. В. Словарь русских личных имён. — М., 2006. — (Библиотека словарей). — ISBN 5-699-10971-4.
  3. Суперанская, А. В., Суслова, А. В. О русских именах. — 5-е изд., перераб. — СПб.: Авалонъ, 2008. — ISBN 978-5-903605-04-0.
  4. Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. — М.: «Индрик», 2006. — 904 с. — 1000 экз. — ISBN 5-85759-339-5. С. 135—137.

Отрывок, характеризующий Георгий

Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.