Гибель богов (опера)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Гибель богов.
Опера
Гибель богов

Альберих и Хаген
Место первой постановки

Байройт

Ги́бель бого́в (нем. Götterdämmerung) или Су́мерки бого́в, Зака́т бого́в — музыкальная драма (опера) в трёх действиях с прологом Рихарда Вагнера, завершающая тетралогию кольцо Нибелунга.





История создания

Либретто к опере, как и ко всему циклу «Кольцо Нибелунга» было написано самим Вагнером в Цюрихе в 1849—1852. Музыка была создана в Мюнхене в 1871—1874. Впервые опера была поставлена на первом Байройтском фестивале 17 августа 1876.

Первое действие «Гибели Богов» длится около двух часов без перерыва. Опера считается одной из труднейших в мире, как для оркестра, так и для солистов.

Действующие лица

Люди 
Зигфрид (тенор), Гунтер (бас), Хаген (бас), Альберих (бас), Брунгильда (сопрано), Гутруна (сопрано), Вальтраута (меццо-сопрано);
Три норны 
контральто, меццо-сопрано, сопрано;
Три дочери Рейна 
два сопрано и меццо-сопрано.

Краткое содержание

Время действия мифологическое, место действия — берега Рейна.

Пролог

Та же местность, что и в конце «Валькирии». Ночь, зарево костра. Норны прядут нить судьбы. Им ведомо, что Валгалла сгорит в огромном костре. Светает. Из грота выходят Брунгильда и Зигфрид. Герой готовится к новым подвигам. Он дарит Брунгильде кольцо нибелунга и прощается с ней (дуэт «Zu neuen Taten»; «Сойди на землю, о герой мой!»).

Действие первое

Замок Гибихунгов неподалёку от Рейна. Гунтер и его сестра Гутруна беседуют с их сводным братом Хагеном, сыном карлика Альбериха, возбудившего в нём жажду сокровищ Рейна. Хаген внушает Гунтеру страсть к Брунгильде, умалчивая о том, что дочь Вотана стала женой Зигфрида, и объясняет, что только Зигфрид может пройти сквозь пламя, охраняющее валькирию. Герой приходит в замок, где выпивает волшебный напиток, приготовленный Хагеном, и погружается в забытье. Зигфрид забывает прошлое, его охватывает страсть к Гутруне. Он просит у Гунтера её руки и получает ответ, что прежде должен помочь ему овладеть Брунгильдой. Зигфрид и Гунтер скрепляют свой договор кровью («Die so mit dem Blitz», «Красною кровью жизненный жар влил я в это вино»).

К Брунгильде приходит её сестра Вальтраута, умоляя отдать кольцо дочерям Рейна, чтобы предотвратить гибель богов («Hore mit Sinn, was ich sage!»; «Вникни, сестра, в рассказ мой скорбный»). Брунгильда отвечает отказом: никогда не расстанется она с залогом любви Зигфрида. Собираются тучи. Слышится рог Зигфрида. Он проходит сквозь пламя под видом Гунтера (благодаря волшебному шлему). Брунгильда, бросившись к нему навстречу, в ужасе отступает. После короткой борьбы Зигфрид отнимает у неё кольцо и уводит с собой.

Действие второе

Берег реки вблизи замка Гунтера, ночь. Карлик Альберих внушает спящему Хагену, что он должен обманом завладеть кольцом. Появляется Зигфрид, гордый свершённым, а немного погодя — Брунгильда и Гунтер. Хаген трубит в рог, сзывая народ. Готовится пир («Was tost das Horn?»; «Кто в рог трубит?»). Гунтер объявляет о двух свадьбах — своей (он женится на Брунгильде), а также Зигфрида и Гутруны. Все замечают подавленное состояние Брунгильды. Она обвиняет Зигфрида в клятвопреступлении, но герой, забывший обо всём, равнодушен к её упрёкам («Was muht Brunhildes Blick?»; «Чем смущён Брунгильды взор?»). Хаген побуждает Брунгильду к мести, и она открывает ему уязвимое место Зигфрида — это его спина.

Действие третье

Возле реки Зигфрид встречает дочерей Рейна. Они просят героя вернуть им кольцо; когда тот отказывается, они предсказывают ему смерть. С охоты возвращаются Гунтер и Хаген, который предлагает Зигфриду напиток, возвращающий память. Герой вспоминает свою жизнь, любовь к Брунгильде («Mime hieb ein murrischer Zwerg»; «Жил-был Миме, вздорливый гном»). Когда он поворачивается к Хагену спиной, тот пронзает его копьём. Последние слова Зигфрида обращены к любимой («Brunhilde! Heilige Braut!»; «Брунгильда! Невеста богов!»).

Спускается ночь. Тело умершего в торжественной процессии переносится в замок. Хаген и Гунтер спорят из-за кольца. Хаген смертельно ранит Гунтера, но когда пытается снять с пальца Зигфрида кольцо, рука мёртвого угрожающе поднимается и Хаген в ужасе отступает. Брунгильда, терзаемая угрызениями совести, снимает с руки Зигфрида кольцо, чтобы вернуть его дочерям Рейна. Затем, вскочив на коня, она бросается в огонь, на котором сжигают тело Зигфрида, обвиняя Вотана в его гибели («Wie Sonne lauter»; «Как солнце ясен благостный лик»). Огонь разгорается, охватывая замок. Хаген гибнет в волнах разлившегося Рейна. Огонь достигает небес, Валгалла пылает, боги гибнут в пламени. Зло искуплено. Рейн возвращается в свои берега. В его спокойных волнах резвятся русалки, играя с кольцом.


Избранные записи

(солисты даются в следующем порядке: Зигфрид, Брунгильда, Хаген, Альберих, Гунтер)

В астрономии

В честь героини оперы Вальтрауты назван астероид (890) Вальтраут (англ.)русск., открытый в 1918 году.

Напишите отзыв о статье "Гибель богов (опера)"

Ссылки

  • [www.murashev.com/opera/G%C3%B6tterd%C3%A4mmerung_libretto_German_Russian Либретто на русском и немецком языках (построчное)]
  • [libretto-oper.ru/wagner/gotterdammerung Полный текст либретто оперы «Гибели Богов» на русском.]

См. также

Произведения Рихарда Вагнера
Ранние
Симфония (1832) • Польша (1832, 1836) • Свадьба (1832) • Феи (1833—1834) • Запрет любви (1836) • Риенци (1840) • Фауст (1840—1855)
Зрелые
Летучий голландец (1841) • Тангейзер (1843—1845) • Лоэнгрин (1845—1848)
Поздние

Отрывок, характеризующий Гибель богов (опера)

Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Гибель_богов_(опера)&oldid=80400338»