Дальневосточная армия

Дальневосточная армия
Годы существования	20 февраля 1920 - 12 сентября 1921
Входит в	Белая армия
Численность	29 000 штыков и сабель 200 орудий 9 бронепоездов
Участие в	Гражданская война в России: Читинские операции и другие
Командиры
Известные командиры	См. Командный состав Дальневосточной армии

Дальневосто́чная а́рмия — войсковое соединение казачьих и белоповстанческих частей на Дальнем Востоке (20 февраля 1920 г. — 12 сентября 1921 г.), сформирована бывшим атаманом Забайкальского казачьего войска генерал-лейтенантом Г. М. Семёновым из трёх корпусов войск Восточного фронта, под командованием которого принимала активное участие в боях с Народно-революционной армией Дальневосточной Республики и красными партизанами в Забайкалье с апреля по октябрь 1920 г., создав так называемую «Читинскую пробку». Достигла максимальной численности осенью 1920 г. — 29 тысяч человек. В ноябре 1920 г. Дальневосточная армия перебазировалась в Приморье, где продолжала борьбу до ноября 1922 года.

Создание

В январе 1920 года в Забайкалье пробились в ходе Сибирского Ледяного похода части 2-й и 3-й Армий Колчака и Каппеля. В феврале 1920 г. эти части были объединены с 6-м Восточносибирским корпусом атамана Г. М. Семёнова в вооруженные силы Российской Восточной окраины. Московская группа войск генерала С. Н. Войцеховского по приходе в Читу, 15 марта 1920, стала именоваться Дальневосточной (Белой) армией в составе трёх корпусов. 27 апреля 1920 г. эти части сформировали Дальневосточную армию (приказ № 311 главкома Г. М. Семёнова) и включали 1-й Забайкальский корпус (Читинская стрелковая и Маньчжурская особая атамана Семенова дивизии), 2-й Сибирский корпус (Иркутская и Омская стрелковые дивизии, Добровольческая бригада и Сибирский казачий полк), 3-й Поволжский корпус (Уфимская, Сводная стрелковая и Оренбургская казачья дивизии, Волжская сводная отдельная им. генерала Каппеля и 1-я отдельная кавалерийская бригады). В Забайкалье в 1920 г. Дальневосточная армия сражалась с противником совместно с казачьими войсками Восточной окраины (Забайкальской казачьей дивизией, Амурской и Уссурийской казачьими бригадами) и Азиатской (Инородческой) конной дивизией (бурят-монгольские и тунгусские конные соединения).

В Забайкалье

В апреле 1920 г. Дальневосточная армия успешно отразила две попытки НРА ДВР на западе и Амурского фронта на востоке пробиться к Чите. Летом шли локальные бои. В августе-сентябре 1920 г. стал обсуждаться вопрос об эвакуации вооруженных сил Восточной окраины, в том числе и Дальневосточной армии, из Забайкалья в Приморье, где находились основные склады с боеприпасами и вооружением. В отличие от командиров армии Колчака атаман Г. М. Семёнов был категорически против данного плана, считая, что у красных частей в данный момент нет достаточных сил для прорыва Читинской пробки. Однако 1 октября 1920 г. начальник Штаба главнокомандующего Н. А. Лохвицкий самовольно, нарушив приказ главнокомандующего Г. М. Семёнова, начал эвакуации 3-го корпуса Дальневосточной армии, создав брешь в восточной обороне, и тем самым дал возможность Амурскому фронту партизанских отрядов перейти в наступление. Воспользовавшись данным прорывом партизан, НРА ДВР в середине октября начала наступление. После чего Г. М. Семёнов был вынужден согласиться на вывод своих войск из Забайкалья. К ноябрю 1920 г. все части Дальневосточной армии были эвакуированы.

В Уссурийском крае

Во время переброски войск по КВЖД Дальневосточная армия была почти полностью разоружена китайскими властями. В Приморье, главным образом на территории железной дороги от станции Гродеково до Уссурийска, солдаты и офицеры находились под видом приехавших на трудоустройство из Маньчжурии в Приморье. Приказами главнокомандующего всеми вооруженными силами и походного атамана всех казачьих войск Российской восточной окраины Г. М. Семёнова N 700/а, 703/а, 705/а от 25, 28 и 30 ноября 1920 г. все штабы и учреждения Дальневосточной армии были объявлены расформированными и находившимися в состоянии реорганизации.

Часть войск Дальневосточной армии, вышедших из-под командования Г. М. Семёнова, включая командование 2-го и 3-го корпусов, отказалась подчиняться его приказам. Эти войска приняли активное участие в свержении Временного правительства Приморской областной земской управы, во главе которого стоял большевик Антонов, и в установлении власти временного Приамурского правительства во главе с С. Д. Меркуловым в мае 1921 года.

Приказом Приамурского временного правительства N 36 от 1 июня 1921 г. командующий Дальневосточной армией генерал-лейтенант Вержбицкий был назначен командующим всеми войсками, находящимися на территории Приамурской области, а штаб армии был расформирован и обращен на формирование штаба войск Приамурского временного правительства (приказы командующего войсками Приамурского временного правительства N 1, 32 от 1 и 18 июня 1921 г.).

В связи с непризнанием правительством Меркулова Г. М. Семёнова как главнокомандующего всеми войсками и отъездом последнего за границу, все управления, учреждения армии, находившиеся под его командованием, были объявлены расформированными, а личный состав передан в распоряжение командующего Гродековской группой войск генерал-лейтенанта Ф. Л. Глебова, которая с 12 сентября 1921 г. была подчинена Приамурскому временному правительству и составила основу вооруженных сил Приамурского государственного образования.

Командный состав Дальневосточной армии

Верховный Главнокомандующий Дальневосточной армии

• генерал-лейтенант (атаман Забайкальского казачьего войска) Семёнов Г. М.

Командующие армией:

• генерал-майор Войцеховский С. Н. (20 февраля — 27 апреля 1920)
• генерал-лейтенант Лохвицкий Н. А. (27 апреля — 22 августа 1920),
• генерал-лейтенант Вержбицкий Г. А. (23 августа 1920 — май 1921).

Начальники штаба армии:

• Генерального штаба генерал-майор Акинтиевский К. К. (3 мая — 28 июля 1920),
• Генерального штаба генерал-майор Пучков Ф. А. (28 июля 1920 — 18 июня 1921).

Командиры корпусов:

• 1-й Забайкальский
  • генерал-лейтенант Д. Ф. Семёнов (10 марта — 23 июня 1920),
  • генерал-майор Г. Е. Мациевский (с 23 июля 1920);
• 2-й Сибирский
  • генерал-лейтенант Г. А. Вержбицкий (февраль — 23 августа 1920),
  • генерал-майор И. С. Смолин (с 23 августа 1920);
• 3-й Поволжский
  • генерал-майор В. М. Молчанов.

Место дислокации штаба: г. Чита, ст. Гродеково, г. Никольск-Уссурийский.

Отрывок, характеризующий Дальневосточная армия

Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.