Доктрина Рейгана
Доктрина Рейгана (англ. Reagan Doctrine) — одна из десяти «президентских доктрин» внешней политики США. Под ней подразумевается стремление администрации президента Рональда Рейгана поддерживать движения, выступающие за свержение просоветских, прокоммунистических и антиамериканских режимов в странах третьего мира — в Азии, Африке, Центральной Америке. К государствам, в которых администрация США поддерживала антикоммунистические и/или проамериканские силы, относятся Афганистан, Ангола, Вьетнам, Иран, Кампучия, Лаос, Ливия, Никарагуа, Эфиопия, Польша, страны Варшавского договора, кроме СССР. В некоторых из этих государств (Афганистан, Ангола, Никарагуа) в описываемый период шли гражданские войны, которые могут рассматриваться как опосредованные войны в рамках холодной войны. А в Польше было введено военное положение и развернут новый виток репрессий со стороны властей. США начали новый этап гонки вооружений, считая, что СССР не в состоянии «угнаться» за их прогрессом в данной сфере. Результатом реализации данной доктрины можно рассматривать свержение многих «просоветских» режимов и даже распад СССР.
История
Термин впервые употреблён в журнале «Тайм» в 1985 году, однако элементы соответствующей политики осуществлялась и раньше, причём ещё даже до прихода Рейгана к власти (после прекращения политики разрядки и резкого ухудшения советско-американских отношений с началом Афганской войны, то есть ещё при Картере).
В 1990—2000-е годы исламистский терроризм (связанный с фигурами вроде Усама бен Ладена), направленный против США, некоторыми рассматривается как побочный эффект доктрины Рейгана (так как афганский джихад, продолжателями которого выступали моджахеды бен Ладена и талибы, в период его антисоветской направленности поддерживался США).
Другие сторонники
Доктрину Рейгана поддержали многие влиятельные консервативные политики в Вашингтоне, среди которых: Гровер Норкуист[1]; бывший спичрайтер Рейгана и впоследствии американский конгрессмен Дейна Рорабейкер, совершивший несколько тайных поездок в Афганистан и активно выступавший против советской оккупации[2].
Мнения о доктрине
- Как отмечает исследователь А. П. Цветков: «не подлежит сомнению, что внешняя и оборонная политика администрации Рейгана значительно ускорила крах СССР. Ей давали отпор по всем направлениям — в Афганистане, в Никарагуа, в Анголе. Программу „звёздные войны“ многократно критиковали, и в первую очередь внутри Соединенных Штатов, за её якобы принципиальную неосуществимость. Но противник не мог знать наверняка, и попытки ответных мер, к тому же пришедшиеся на период резкого падения цен на нефть, окончательно подорвали советскую экономику»[3].
- Сущность доктрины Рейгана, как пишет Л. Пратт, выразилась в проведении подрывных подпольных операций, «в агрессивных необъявленных войнах и в вопиющем нарушении самых фундаментальных принципов международного права и международной справедливости»[4].
- «Президент Рейган проводил внешнюю политику США, исходя из убеждения, что глобальная сила США должна быть абсолютной в последнем десятилетии XX века. Главное в этом убеждении — необходимость и возможность США навязывать свою волю всему миру. Любое проявление независимости, любой вызов или неповиновение воле США не будут и не могут быть терпимыми и должны немедленно пресекаться. Центральным для этой доктрины было совершенно открытое нарушение международных договоров и обязательств, коррупция или абсолютное пренебрежение к международным организациям, к сущности международных договоров и норм международного права…»[5], констатирует американский политолог Брэдфорд Бэрнс (Bradford Burns).
См. также
Напишите отзыв о статье "Доктрина Рейгана"
Примечания
- ↑ [www.findarticles.com/p/articles/mi_hb1367/is_199803/ai_n6384825 "Savimbi's Shell Game," Bnet.com, March 1998]
- ↑ [www.cooperativeresearch.org/entity.jsp?id=1521846767-2190 "Profile: Dana Rohrabacher," Cooperative History Research Commons, September 17, 2001.]
- ↑ [archive.svoboda.org/programs/AD/2000/AD.050900.asp [ Радио Свобода: Программы: Культура: Атлантический дневник ]]
- ↑ Larry Pratt, «The Reagan Doctrine and the Third World» в «Socialist Register 1987» (The Merlin Press, London, 1987), стр. 91.
- ↑ E. Bradford Burns At War in Nicaragua. The Reagan Doctrine and the Politics of Nostalgia (Harper and Row, New York, 1987), стр. 129—130. Автор также подчёркивает, что уже в первые годы президентства Рейгана США проводили террористические операции по крайней мере в восьми странах, в том числе в Афганистане, Сальвадор, Камбоджи, Анголе и Никарагуа. — там же, стр. 130.
Ссылки
- [www.coldwar.ru/raegan/doctrine.php Речь Рейгана 16-го февраля 1985 г. («Доктрина Рейгана»)]
- Алексей Цветков, радиопередача [archive.svoboda.org/programs/AD/2000/AD.050900.asp Атлантический дневник, 09.05.2000] // Радио Свобода
| |||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Доктрина Рейгана
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
