Гилон, Илан

Илан Гилон
אילן גילאון
Дата рождения	12 мая 1956(1956-05-12) (67 лет)
Место рождения	Румыния
Созывы кнессета	15, 18, 19

Ила́н Гило́н (ивр. ‏אילן גילאון‏‎; род. 12 мая 1956 года, Румыния) — израильский политик, депутат кнессета от партии «Мерец».

Биография

Илан Гилон родился в Румынии в 1956 году, позже репатриировался в Израиль. Поступил в Иерусалимский университет, изучал политологию и международные отношения, но обучение не окончил.

В 1986 году возглавлял молодёжное движение партии «МАПАМ», в 1988-1992 годах координировал молодёжь внутри самой партии «МАПАМ». В 1992 году перешёл в «Мерец», где продолжал ту же самую работу до 1993 года.

Работал заместителем мэра Ашдода в 1993-99 годах.

Впервые был избран в кнессет в 1999 году (кнессет 15-го созыва). Занимал восьмое место в партийном списке, партия получила десять мандатов, прошёл в кнессет. Работал в комиссии по экономике, особой комиссии по делам иностранных рабочих, комиссии по правам ребёнка и комиссии по труду, благосостоянию и здравоохранению.

На выборах в кнессет в 2003 и 2006 годах занимал седьмое и восьмое место в списке партии, но, так как количество мандатов партии сокращалось, в кнессет не попадал.

Перед выборами в кнессет 18-го созыва занял второе место в партийном списке «Мерец», прошёл в кнессет, так как партия получила три мандата. Возглавил фракцию «Мерец», вошёл в состав комиссии кнессета и комиссии по труду, благосостоянию и здравоохранению. Возглавил лобби лобби в защиту людей с ограничениями и общественного лобби. Работал в лобби для спасения Мёртвого моря, лобби в интересах общества и окружающей среды, лобби в поддержку равенства граждан и плюрализма, лобби для продвижения решения о двух государствах и разделения между Израилем и палестинцами и лобби по культуре.

Когда в феврале 2012 года он баллотировался в лидеры «Мерец», бывший лидер партии Шуламит Алони назвала Гилона занудой, оказав поддержку Захаве Гальон. В конце концов лидером партии стала Гальон, которая получила 506 голосов, а Гилон — только 306.

Илан Гилон женат, имеет четверых детей, проживает в Ашдоде. Помимо иврита владеет румынским, английским и французским языками.

Ссылки

• [www.knesset.gov.il/mk/ru/mk_ru.asp?mk_individual_id_t=200 Гилон, Илан (рус.)] ([www.knesset.gov.il/mk/eng/mk_eng.asp?mk_individual_id_t=200 англ.], [www.knesset.gov.il/mk/heb/mk.asp?mk_individual_id_t=200 ивр.]) на сайте кнессета

Отрывок, характеризующий Гилон, Илан

С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.