Ионатан Хасмоней

Ионатан Хасмоней Ионатан бен Матитьягу ха-Хашмонай<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет из сборника биографий Promptuarii Iconum Insigniorum</td></tr>
Предводитель восстания Хасмонеев
Предшественник:	Иуда Маккавей
Преемник:	Симон Хасмоней
Вероисповедание:	Иудейство
Род:	Хасмонеи
Отец:	Маттафия Хасмоней

Ионатан (ивр. ‏יונתן‏‎) — младший сын Маттафии, активный участник Маккавейского восстания, после смерти брата Иуды в 161 году до н. э. стал первосвященником и вождём повстанцев.

Маттафия Хасмоней из колена коэнов был одним из организаторов восстания против Селевкидов, однако умер в 167 году до н. э. в самом начале восстания. Его дело продолжили пятеро сыновей, включая младшего Ионатана. Вожаком восстания стал Иуда.

Ионатан сражался под командованием старшего брата и принимал активное участие в боях против армии Селевкидов. В 161 году до н. э. Иуда был убит в битве при Эласе.

После гибели брата Ионатан возглавил восстание. Он сумел воспользоваться разногласиями в Селевкидской империи между претендентами на престол. Балансируя между Деметрием I и Александром Баласом, а впоследствии между Деметрием II и Трифоном, Ионатан стал первосвященником и правителем Иудеи.

В дальнейшем укрепление Иудеи под руководством Ионатана вызвало опасения Трифона, который хитростью захватил Ионатана во время встречи с ним в Акко, а после неудачной попытки взять Иерусалим — казнил.

Источники

• [www.eleven.co.il/article/11807 Ионатан Хасмоней] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• Иосиф Флавий «Иудейские древности», книга XIII, главы 1 — 7.

Отрывок, характеризующий Ионатан Хасмоней

Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.