Князевская, Ольга Александровна
Поделись знанием:
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
| Ольга Александровна Князевская | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
18 октября 2011 (91 год) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
МГУ, ИРЯ РАН, Археографическая комиссия Института славяноведения РАН, РГГУ |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: |
Московский институт философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского |
| Научный руководитель: | |
| Известна как: |
специалист по истории славянской рукописной книги |
Ольга Александровна Князевская (1920—2011) — известный российский филолог, археограф и специалист по истории книги.
Содержание
Биография
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Ольга Александровна Князевская родилась в 1920 году в селе Сокур Саратовской губернии (ныне — Татищевский район Саратовской области). Вскоре семья переехала в Москву.
Князевская поступила в Московский институт философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского, где её учителем стал Рубен Иванович Аванесов — выдающийся ученый и организатор науки, занимавшийся диалектологией и историей русского языка. Под его руководством Ольга Александровна ездила в диалектологические экспедиции, а впоследствии, в 1950-е годы, и сама возила в них студентов Педагогического института имени В. П. Потёмкина.
В 1952 году защитила кандидатскую диссертацию, посвящённую рукописи Евангелия 1358 г., которая хранится в Синодальном собрании ГИМ (№ 69). Работала в отделе лингвистического источниковедения Института русского языка. Много лет читала лекции по палеографии на филологическом факультете Московского государственного университета.
В 1966—1969 годах от Московского университета состоялись археографические экспедиции, организованные и проводившиеся ОРКиР Научной библиотеки МГУ по распоряжению ректора МГУ академика И. Г. Петровского и инициативе главного библиотекаря И. В. Поздеевой. Перспективность этих исследований и богатство собранных материалов привели к созданию в 1971 году Археографической лаборатории Исторического факультета МГУ. Первые комплексные работы начались в 1971—1972 годах в старообрядческих ветковско-стародубовских слободах, когда в экспедиции, кроме археографов и историков, приняли участие лингвист О. А. Князевская и историк древнерусского искусства Э. К. Гусева.
С 1972 года — сотрудник Археографической комиссии Академии наук СССР.
Под руководством М. В. Панова участвовала в создании «Энциклопедического словаря юного филолога» (1984).
Награды и премии
- Государственная премия РСФСР в области науки и техники (1988) — присуждена за творческий вклад в решение проблемы «Исследование памятников древнерусской письменности и разработка правил их лингвистического издания» четырём сотрудникам Сектора библиографии, источниковедения и издания памятников Института русского языка (С. И. Котков, В. С. Голышенко, Л. П. Жуковская, О. А. Князевская).
Основные научные труды
- 1952
- 1. К исторической фонетике русского языка в Московской Руси XIV в.: (О языке Московского Евангелия 1358 г.). Автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1952.
- 1956
- 2. Замечания о некоторых особенностях вокализма говора д. Мыслец Шумерлинского района Чувашской АССР // Учёные записки МГПИ имени В. П. Потемкина. Т. 51. Кафедра русского языка. Вып. 5. М., 1956. С. 233—240.
- 3. Об итогах диалектологической экспедиции кафедры русского языка летом 1954 г. // Там же. С. 241—255 (совместно с Н. Н. Николаевой и Н. С. Макаровой).
- 1957
- 4. К истории московского говора // Ученые записки МГПИ имени В. П. Потёмкина. Т. 52. Кафедра русского языка. Вып. 4. М., 1957. С. 269—303.
- 5. К истории русского языка в Северо! Восточной Руси в середине XIV в.: (Палеографическое и фонетическое описание рукописи Московского Евангелия 1358 г.) // Труды Института языкознания. Т. 8. М., 1957. С. 107—177.
- 1958
- 6. [Рецензия на]: Василенко И. А. Историческая грамматика русского языка: (Сборник упражнений). М., 1956. 272 с. // Русский язык в школе. 1958. № 6. С. 97-98 (совместно с Л. Н. Шатерниковой).
- 1960
- 7. Крестьянские селения // Пособие для подготовки и составления региональных словарей русского языка. М., 1960. С. 72-86.
- 8. Производственная деятельность // Там же. С. 128—138.
- 1961
- 9. О лингвистических изданиях древнерусских рукописей // Известия Академии наук. Серия литературы и языка. 1961. Т. 20. С. 70-74.
- 10. Правила лингвистического издания памятников древнерусской письменности / Под руководством и при участии С. И. Коткова. М., 1961 (составитель).
- 1962
- 11. Восемь пергаменных рукописей из собрания ЦГАДА // Труды Отдела древнерусской литературы / Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом). Т. 18. М.; Л., 1962. С. 434—441.
- 12. О произношении гласных неверхнего подъёма в первом предударном слоге после мягких согласных в некоторых говорах Новгородской области // Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. Т. 3. М., 1962. С. 148—155.
- 13. Об одной пергаменной рукописи XIII в. из собрания ЦГАДА: (Палеографическое описание) // Известие Отделения литературы и языка АН СССР. 1962. Т. 21. Вып. 6. С. 528—536.
- 14. О совещании по проблемам источниковедения и издания памятников русского языка. Москва, 20-22 ноября 1961 г. // Вопросы языкознания. 1961. № 3. С. 153—155.
- 1963
- 15. Некоторые вопросы словоделения текста // Лингвистическое источниковедение. М., 1963. С. 24-34.
- 16. О лингвистическом аннотировании древнерусских рукописей // Исследования по лингвистическому источниковедению. М., 1963. С. 5-19.
- 17. Объединенная научная сессия Отделения литературы и языка и Отделения исторических наук АН СССР, посвященная 1100-летию славянской письменности // Известия Академии наук. Серия литературы и языка. 1963. Т. 22. Вып. 5. С. 455—458.
- 18. Исследования по лингвистическому источниковедению. М., 1963 (редактор, совместно с С. И. Котковым).
- 1964
- 19. Орфография и отражение на письме явлений языка (На материале рукописей XI—XIV вв.) // Источниковедение и история русского языка. М., 1964. С. 59-68.
- 1966
- 20. Комиссия по составлению словаря общеславянского литературного (церковнославянского) языка (ОСЛ—ЦСЛ) Международного комитета славистов. Москва, 25-29 апреля 1966 г. // Вопросы языкознания. 1966. № 5. С. 147—150.
- 1969
- 21. Древнейшая книга для чтения: («Успенский сборник» XII—XIII вв.) // Русская речь. 1969. № 1. С. 105—107.
- 1970
- 22. К исторической фонетике ростово-суздальских говоров: (На материале ростовских рукописей XIII в.) // Кузнецовские чтения. 1970. Тезисы докладов конференции по фонологии и морфонологии. М., 1970. С. 36-37.
- 23. [Рецензия на]: Weiher E. Der Dialektik des Johannes von Damaskus in Kirchenslavischer Übersetzung. Wiesbaden, 1969 // Известия Академии наук. Серия литературы и языка. 1970. Т. 29. Вып. 5. С. 457—459.
- 1971
- 24. О ростовских рукописях начала XIII в. // Проблемы истории и диалектологии славянских языков: Сборник статей к 70-летию члена-корреспондента АН СССР В. И. Борковского. М., 1971. С. 145—153.
- 25. О ростовской рукописи XIII в. из Научной библиотеки Московского университета // Studia palaeoslovenica / Sb. studia vìnovan ch sedmdesatinam univ. prof. dr. Josefa Kurze. Praha, 1971. S. 169—174.
- 26. Успенский сборник XII—XIII вв. М., 1971 (подготовка к изданию, публикация текста, введение; совместно с В. Г. Демьяновым и М. В. Ляпон).
- 1972
- 27. Вопросы диалектологии и истории языка: Совещание в Кишиневе // Вестник АН СССР. 1972. № 2. С. 98-99 (совместно с Р. Я. Удлером).
- 28. Об одной графической особенности ростовских рукописей XIII в. // Русское и славянское языкознание: К 70-летию члена-корреспондента АН СССР Р. И. Аванесова. М., 1972. С. 124—130.
- 29. [Рецензия на]: Протасьева Т. Н. Описание рукописей Синодального собрания, не вошедших в описание А. В. Горского и К. И. Невоструева: В 2 ч. Ч. 1. М., 1970. // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1972. Т. 31. Вып. 2. С. 189—191.
- 1973
- 30. О лингвистической интерпретации древнерусских памятников письменности: (На материале ростовских рукописей начала XIII в.) // Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка: Тезисы докладов и сообщений (Ереван, 2-5 октября 1973 г.). М., 1973. С. 184—186.
- 31. О судьбе редуцированных гласных «ъ, ь» в ростовских рукописях 1-й трети XIII в. // Лингвогеография, диалектология и история языка: Сборник статей. Кишинев, 1973. С. 202—208.
- 32. Об одной рукописи XIII в. из ростовской книгописной мастерской: (Графико!палеографическое описание) // Кузнецовские чтения 1973: История славянских языков / Институт славяноведения и балканистики РАН. М., 1973. С. 18-19.
- 33. Рукопись Евангелия XIII в. из собрания Московского университета // Рукописная и печатная книга в фондах Научной библиотеки Московского университета. [Вып. 1]. М., 1973. С. 5-18.
- 34. Лингвогеография, диалектология и история языка: Сборник статей. Кишинев, 1973 (редактор, совместно с Р. И. Аванесовым и др.).
- 35. Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка: Тезисы докладов и сообщений (Ереван, 2-5 октября 1973 г.). М., 1973 (редактор, совместно с Р. И. Аванесовым и др.).
- 1974
- 36. Об одной рукописи ростовской книгописной мастерской XIII в. // Археографический ежегодник за 1973 г. М., 1974. С. 183—187.
- 1975
- 37. Конференция, посвященная Изборнику 1073 г. // Археографический ежегодник за 1974 г. М., 1975. С. 376—377.
- 38. Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка: Тезисы докладов и сообщений (Баку, 21-24 октября 1975 г.). М., 1975 (редактор, совместно с др.).
- 1976
- 39. Буквы «о, е» на месте редуцированных гласных в ростовских рукописях начала XIII в. // Лингвистическая география, диалектология и история языка. Ереван, 1976. С. 327—336.
- 40. [Рецензия на]: Костюхина Л. М. Книжное письмо в России XVII в. // История СССР. 1976. № 6. С. 193—194 (совместно с А. В. Муравьевым).
- 41. Лингвистическая география, диалектология и история языка. Ереван, 1976 (редактор, совместно с Р. И. Аванесовым и др.).
- 1977
- 42. Рукописи XIII в., созданные в ростовской книгописной мастерской // Конференция по истории средневековой письменности и книги: К 60-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Тезисы докладов. Ереван, 1977. С. 41.
- 1978
- 43. Новая книга о пергаменных рукописях Библиотеки Академии наук СССР // Археографический ежегодник за 1977 г. М., 1978. С. 340—342.
- 44. Пособие по славянской палеографии [рецензия на книгу: Болгарска ръкописна книга X—XVIII вв.: Каталог. София, 1976] // Palaeobulgarica. 1978. № 1. С. 96-97.
- 1979
- 45. Болгарская рукописная книга X—XVIII вв. // Археографический ежегодник за 1978 г. М., 1979. С. 357—358 (совместно с Н. А. Долдобановой).
- 46. Палеографическое исследование в изданиях и описаниях славянорусских рукописей: (Постановка вопроса) // Всесоюзная научная конференция «Проблемы описания рукописей и факсимильные издания памятников письменности». Ленинград, 14-16 февраля 1979 г. Тезисы докладов. Л., 1979. С. 21-22.
- 1980
- 47. Рукописи митрополита Киприана и отражение в них орфографической реформы Евфимия Тырновского // Търновска книжовна школа. Вып. 2: Ученици и последователи на Евтимий Търновски (Втори международен симпозиум. Велико Търново, 20-23 май 1976). София, 1980. С. 282—292 (совместно с Е. В. Чешко).
- 1981
- 48. Факсимильные издания памятников кириллической письменности // Археографический ежегодник за 1979 г. М., 1981. С. 163—168.
- 49. Древнерусские пергаменные рукописи в Швеции // Археографический ежегодник за 1979 г. М., 1981. С. 167—171 (совместно с А. П. Шебергом).
- 50. Палеографическое исследование в изданиях и описаниях славяно-русских рукописей: (Постановка проблемы) // Проблемы научного описания рукописей и факсимильного издания памятников письменности / Материалы всесоюзной конференции. Л., 1981. С. 118—122.
- 1982
- 51. Вопросы описания документальных памятников в трудах Археографической комиссии // Археографический ежегодник за 1981 г. М., 1982. С. 247—254 (совместно с В. А. Черных).
- 1983
- 52. Описание Норовской Псалтыри // Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сборник 3. М., 1983. С. 121—142.
- 53. Из исторической фонетики древнерусских юго!западных говоров // Тезисы конференции «Актуальные проблемы диалектологии и исторической лексикологии русского языка». Вологда, 1983. С. 19-21.
- 1984
- 54. Федоровское Евангелие: О времени создания и происхождении рукописи // Древнерусское искусство. XIV—XV вв. М., 1984. С. 128—140 (совместно с А. А. Туриловым).
- 55. Фрагменты одной древнерусской рукописи XII в. // История русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 154—188.
- 56. Сводный каталог славяно!русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI—XIII вв. М., 1984 (редактор, автор описаний).
- 1985
- 57. Древнейшая славянская рукопись Хроники Георгия Амартола // Восточные славяне. Языки. История. Культура / К 85!летию академика В. И. Борковского. М., 1985. С. 253—259.
- 58. Отрывок древнерусской рукописи конца XII — начала XIII в. // Litterae slavicae medii aevi / (Francisco Venceslao Mareš Sexagenario obligata). München, 1985. S. 157—170.
- 59. К вопросу об определении времени написания древнеславянских рукописей // Проблеми на българистика и славистика / Годишник на Софийския университет «Климент Охридски». Факултет по славянски филология. София, 1985. С. 56-58.
- 1986
- 60. IX Международный съезд славистов. Киев, сентябрь 1983 г. Материалы дискуссии: Языкознание. Киев, 1986. С. 52-57 (выступления по докладам об истории литературного языка Киевской Руси и языке литературных памятников).
- 61. Жития Кирилла и Мефодия. М.; София, 1986. С. 181—246 (редактор, подготовка текста, описание рукописи Успенского сборника, содержащей «Пространное Житие Мефодия», «Похвальное слово Кириллу и Мефодию»; перевод и комментарии Б. Н. Флори).
- 62. Информация о Сводном каталоге славяно!русских рукописных книг «Каталог рукописных сокровищ» // Информационный бюллетень МАИРСК [Международная Ассоциация по изучению и распространению славянских культур]. № 15. 1986. С. 74-76.
- 63. Марфа Вячеславна Щепкина (1894—1984) // Археографический ежегодник за 1984 г. М., 1986. С. 329—330 (совместно с Т. Н. Протасьевой).
- 64. Повесть о Зосиме и Савватии Соловецких: Факсимильное воспроизведение. М., 1986 (редактор).
- 65. [Рецензия на]: Изборник Святослава 1073 г.; Изборник Святослава 1073 г. Научный аппарат факсимильного издания // История СССР. 1986. № 2. С. 187—190.
- 1987
- 66. Вопросы палеографии и кодикологии в трудах академика Д. С. Лихачева: (К 80!летию со дня рождения) // Археографический ежегодник за 1986 г. М., 1987. С. 143—147 (совместно с Н. И. Толстым).
- 67. Древнейшие славяно!русские рукописи в собрании ЦГАДА // Russian Linguistics. 1987. Vol. 11. № 2/3. S. 201—208 (совместно с Л. В. Мошковой).
- 68. Памятники письменности в музеях Вологодской области: Каталог-путеводитель. Ч. 1. Вып. 2. Рукописные книги XIV—XVIII вв. Вологодского областного музея. Вологда, 1987 (описание 4 пергаменных рукописей).
- 1988
- 69. Каталог славяно-русских рукописей XI—XIV вв., хранящихся в ЦГАДА СССР. М., 1988. Ч. 1-2 (составитель, совместно с Н. С. Ковалем, О. Е. Кошелевой, Л. В. Мошковой).
- 1989
- 70. Норовская Псалтырь — среднеболгарская рукопись XIV в. София, 1989. Ч. 1-2 (подготовка, археографическое введение; совместно с Е. В. Чешко и др.).
- 71. Археографическая деятельность Д. Богдановича в 1950—1980-х гг. // Археографический ежегодник за 1988 г. М., 1989. С. 124—127 (совместно с Р. В. Булатовой).
- 1990
- 72. О значении кодикологического исследования рукописных источников // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма: (К 60-летию Н. Н. Покровского). Новосибирск, 1990. С. 128—133.
- 73. Древнерусское дополнение в рукописи № 14 Типографского собрания (Центральный государственный архив древних актов, Москва) // Wiener Slavische Almanach. Wien, 1990. Bd. 25/26. S. 217—231.
- 1993
- 74. Древнерусская рукопись Паремийника XII—XIII вв. // Исследования по славянскому историческому языкознанию: Памяти профессора Г. А. Хабургаева. М., 1993. С. 30-34.
- 1994
- 75. Древнерусские пергаменные отрывки Пролога в Швеции // Russian Linguistics. 1994. Vol. 18. P. 177—183 (совместно с Л. Стенсландом).
- 1995
- 76. The Cronicle of George Hamartalos an Old Russian Ms. of the 14th Century // Polata knigopisnaja. 1995. P. 90-112.
- 1996
- 77. Буква «w» в рукописи Быбельского Апостола // Русистика. Славистика. Индоевропеистика: Сборник к 60-летию Андрея Анатольевича Зализняка. М., 1996. С. 276—281.
- 1998
- 78. Древнерусская рукопись середины XIV в. № 1367 из библиотеки МГУ // Мир старообрядчества. Вып. 4. М., 1998. С. 413—419 (совместно с Н. А. Кобяк).
- 79. Об изучении рукописи Саввиной книги (РГАДА, ф. 381, № 14) // Слово и культура. Т. 1. М., 1998. С. 406—414.
- 1999
- 80. Саввина книга: Древнеславянская рукопись ХI, ХI-ХII и конца ХIII в. Ч. 1: Рукопись, текст, комментарии, исследование. М., 1999 (подготовка к изданию; совместно с Л. А Коробенко и др.).
- 81. Отрывок пергаменной рукописи в Новгородском областном архиве // Новгородский архивный вестник. № 1. Великий Новгород, 1999. С. 37-41 (совместно с И. Ю. Анкудиновым).
- 82. Житие Мефодия // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1999. Т. 2. XI—XII вв. С. 66-81 (подготовка текста и перевод).
- 83. Совместное исследование славянских отрывков в Швеции // Археографический ежегодник за 1998 год. М., 1999. С. 189—190.
- 84. Древнейший список Паремийника (1!я половина XII в., РГАДА, ф. 381, оп. 1, № 50) // Роль библейских переводов в развитии литературных языков и культуры славян: Тезисы докладов международной научной конференции (Москва, 23-24 ноября 1999 г.). М., 1999. С. 44-46.
- 85. Об употреблении буквы «w» в некоторых древних украинских рукописях // Рукописна украпнiка у фондах Львiвськоп науковоп бiблiотеки iм. В. Стефаника НАН Украпни та проблеми створення iнформацiйного банку даних = Manuscript ucrainica in the Holdings of Lviv Stefanyk scienific Library of the National Academy of sciences of Ukraine and the Problems of creating Information Databases: Матерiали мiжнapодної науково!практичної конференцiї, 20-21 вересня 1996 р. Львiв, 1999. С. 361—362.
- 2001
- 86. Пергаменные рукописи собрания Виленской публичной библиотеки: (Библиотека Академии наук Литовской Республики, ф. 19) // Krakowsko-Wileñskie Studia Slawistyczne. T. 3. Kraków, 2001. S. 7-60 (совместно с А. Л. Лифшицем и А. А. Туриловым).
- 2002
- 87. Сводный каталог славяно!русских рукописных книг, хранящихся в России, странах СНГ и Балтии. XIV в. Вып. 1 (Апокалипсис толковый — Летопись Лаврентьевская). М., 2002 (автор описаний, член редколлегии; совместно с др.).
- 88. Мазуринская Кормчая: Памятник межславянских культурных связей XIV—XVI вв.: Исследование, тексты / Отв. ред. Я. Н. Щапов. М., 2002 (подготовка к изданию; совместно с Е. В. Беляковой и др.).
- 89. Воспоминания давней ученицы // Филологический сборник памяти профессора С. Б. Бернштейна: К 5-летию со дня кончины. М., 2002. С. 7.
- 2003
- 90. Древнейшая славянская рукопись Паремийника (РГАДА, ф. 381, № 50) // Хризограф: Сборник статей к юбилею Г. З. Быковой. М., 2003. С. 33-43 (совместно с Л. А. Коробенко).
- 2007
- 91. Русская палеография: Программа // Русский язык и его история. Программы кафедры русского языка для студентов филологических факультетов гуманитарных факультетов. М., 2007. С. 248—251.
Статьи в энциклопедических изданиях
- Буслаев Ф. И. (совместно с Э. В. Померанцевой); Славянизмы; Соболевский А. И.; Супин; Фортунатов, Филипп Фёдорович; Фортунатова закон; Юсы; Ять // Большая советская энциклопедия. Т. 1-51. М., 1950—1958.
- Аванесов Р. И.; [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke1/ke1-2522.htm Апокрифы]; [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke5/ke5-5451.htm Палеография] (совместно с М. В. Крюковым); Первопечатные книги; Устав; Фёдоров И. // Краткая литературная энциклопедия. Т. 1-7. М., 1962—1972.
- Соболевский А. И.; Скоропись; Устав // Большая советская энциклопедия. Т. 1-30. М., 1969—1978.
- Буква // Русский язык. Энциклопедия. М., 1979 (переиздания: 1997, 2003, 2007).
- Палеография // Книговедение. Энциклопедический словарь. М., 1982.
- Палеография // Экциклопедический словарь юного филолога. Языкознание. М., 1984 (Изд. 2:. Энциклопедический словарь юного лингвиста. М., 2006).
- [tapemark.narod.ru/les/222b.html Кириллица]; [tapemark.narod.ru/les/383c.html Полуустав]; [tapemark.narod.ru/les/428a.html Русский алфавит]; [tapemark.narod.ru/les/539b.html Устав] // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 (Изд. 2: Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М., 1998).
Напишите отзыв о статье "Князевская, Ольга Александровна"
Литература
- Труды ученых филологического факультета Московского университета по славянскому языкознанию: (Библиографический указатель). Т. 3. 1968—1975. М., 1979. С. 132—137.
- Гиппиус А. А., Турилов А. А. К юбилею Ольги Александровны Князевской // Археографический ежегодник за 1990 г. М., 1992. С. 173.
- Охотина Н. А. Список печатных трудов О. А. Князевской // Археографический ежегодник за 1990 г. М., 1992. С. 274—277.
- Князевская, Ольга Александровна // Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М., 1998. С. 427.
- Кобяк Н. А., Лифшиц А. Л. Юбилей О. А. Князевской // Археографический ежегодник за 2000 г. М., 2001. С. 480—481.
- Лифшиц А. Л., Турилов А. А. К 85-летию О. А. Князевской // Хризограф. Сборник 2. М., 2005. С. 294—295.
- Лифшиц А. Л. Юбилей О. А. Князевской: (Заметки ученика) // Археографический ежегодник за 2005 г. М., 2008. С. 342—343.
- Лифшиц А. Л. [www.sedmitza.ru/data/2011/12/14/1237238402/21_pamjati_knjazevoj.pdf Памяти Ольги Александровны Князевской] // Вестник церковной истории, 2011. № 3-4 (23-24). C. 367—376.
Ссылки
- [rus.1september.ru/article.php?ID=200103608 М. В.ПАНОВ — ПЕДАГОГ]
- [www.ruslang.ru/agens.php?id=div&sp=20 Институт русского языка — Отдел лингвистического источниковедения и истории русского литературного языка]
- [www.hist.msu.ru/Labs/ARHEO/expedit.htm Археографическая лаборатория Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова — Археографические экспедиции]
- [www.lomonosov-fund.ru/enc/ru/encyclopedia:0134306 ФОНД ЗНАНИЙ «ЛОМОНОСОВ» — Комплексные археографические экспедиции]
Отрывок, характеризующий Князевская, Ольга Александровна
– Морковное.– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
Категории:
- Родившиеся 13 мая
- Родившиеся в 1920 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Татищевском районе
- Родившиеся в Саратовской губернии
- Умершие 18 октября
- Умершие в 2011 году
- Умершие в Москве
- Кандидаты филологических наук
- Учёные по алфавиту
- Выпускники МИФЛИ
- Русисты
- Слависты СССР
- Слависты России
- Преподаватели филологического факультета МГУ
- Сотрудники Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН
- Лауреаты Государственной премии РСФСР
